— Здесь, в этой комнате!
— Какого… — Тила вскочила. Серебряная сеть сверкала на ее голубой коже, огненные волосы развевались в струе воздуха из кондиционера. — Все это просто смешно. Я никуда не полечу. Зачем мне вообще куда-то лететь?
— Выбери кого-нибудь другого, Несс. Наверняка у тебя имеется множество подходящих кандидатов.
— Отнюдь не множество, Луис. В списке несколько тысяч фамилий, большинство с точными адресами или кодами. Предки каждого из них, по крайней мере пять поколений подряд, рождаются благодаря выигрышам в Лотерею.
— В чем же дело?
Несс, постукивая копытами, принялся мерить шагами комнату.
— Многих дисквалифицировали последующие неудачи, а из остальных нам ни до одного не удалось добраться. Когда мы им звоним, их нет дома. Когда звоним второй раз, компьютер неправильно соединяет. Были уже жалобы, а это очень неприятно.
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
— Ты даже не сказал мне, куда вы летите, — пожаловалась Тила.
— Еще слишком рано. Зато ты можешь… можешь взглянуть на голограмму, она у Луиса. Это единственная информация, которую я пока могу вам дать.
Луис вручил ей диск. Тила долго смотрела на него, и голубой цвет ее лица постепенно сменился красным.
Когда она заговорила, то выплевывала каждое слово, словно косточки от вишен.
— Это самая сумасшедшая история, которую я слышала. Ты хочешь, чтобы мы с Луисом полетели куда-то за пределы Освоенного Космоса в обществе кзина и кукольника, получив вместо информации о цели путешествия только голограмму? Это… это же смешно!
— Надо понимать, ты отказываешься? — Постукивание копыт стихло, обе головы повернулись в сторону девушки.
Брови ее взлетели вверх.
— Мне нужен четкий ответ. В любой момент мои агенты могут локализовать другого кандидата.
— Именно, — кивнула Тила Браун. — Я отказываюсь.
— В таком случае, согласно вашим законам, ты должна хранить в тайне все, что здесь услышала. Ты получишь гонорар, как консультант.
— А кому я могла бы сказать? — Девушка подарила Нессу одну из своих презрительно-ослепительных улыбок. — Кто бы мне поверил? Луис, неужели ты хочешь отправиться в это неслыханное…
— Да. — Луис уже думал о других делах, и среди прочего — как поделикатнее выставить ее из кабинета. — Но, разумеется, не сейчас. Прием продолжается. Кстати, ты не могла бы кое-что сделать для меня? Переключи воспроизведение с четвертой волны на пятую. И скажи тем, кто будет интересоваться моей особой, что я через минуту приду.
Когда дверь закрылась, Луис со вздохом облегчения произнес:
— Уф-ф-ф! Несс, для твоего же собственного блага… Позволь мне оценивать, годится ли выбранный человек, чтобы лететь в Неизвестное.
— Ты знаешь, какие качества меня интересуют, — ответил Несс. — А также и то, что нам не из кого выбирать.
— Ты сам говорил о нескольких тысячах…
— Я уже давал объяснения по поводу этих кандидатов. И все-таки… почему Тила не годится для наших целей?
— Она… слишком молода.
— Хороший ответ.
— Ладно, не будем об этом дискутировать. Я знаю людей, у которых найдутся и гораздо более серьезные недостатки. Кроме того, ты сам видел, что она не ксенофил.
— Но и не ксенофоб. Она не боится никого из нас.
— В ней нет искры. Она… в ней нет…
— В ней нет беспокойства, — подсказал Несс. — Она счастлива там, где находится. Это действительно минус. Она ничего не хочет. Впрочем, откуда мы можем знать? Мы же не спросили ее.
— Ладно, ищи дальше, — буркнул Луис, закрывая за собой дверь кабинета.
Луис медленно просыпался. Он помнил, что вошел в спальню и, запрограммировав клипсу разбудить его через час, прикрепил ее к мочке уха. Сейчас Луис пощупал ухо — там не было будильника. Он резко сел на постели.
— Я сняла ее, — сказала Тила Браун. — Тебе нужен был сон покрепче.
— О боже, сколько времени?
— Пять минут шестого.
— Хороший же из меня хозяин. Как там прием?
— Осталось двадцать человек. Не беспокойся, они в курсе, где ты. Все решили, что вздремнуть — это хорошая мысль.
— Ну, ладно. — Луис скатился с кровати. — Спасибо. Может, почтим своим присутствием самых выносливых?
— Сначала я хотела бы с тобой поговорить.
Он снова сел. Сонливость медленно проходила.
— О чем?
— Ты действительно собираешься в это безумное путешествие?
— Действительно.
— Я не понимаю почему.
— Я в десять раз старше тебя. Мне не нужно зарабатывать на жизнь и не хватает терпения, чтобы стать ученым. Когда-то я немного писал, но оказалось, что это слишком тяжкий труд, я не был готов к этому. Что мне еще остается? Развлекаться.
Она покачала головой, и по стенам заплясали огненные тени.
— Это вовсе не похоже на забаву.
Луис пожал плечами:
— Мой главный враг — скука. Она погубила многих моих друзей, но я ей не дамся. Когда мне скучно, я рискую.
— А не лучше ли сначала узнать, в чем заключается этот риск?
— Я получу много денег.
— Они тебе не нужны.
— Зато человечеству нужно то, что предлагают кукольники. Ты же сама слышала о корабле с необыкновенным двигателем. Этот корабль может преодолеть световой год быстрее, чем за три дня. Ровно в четыреста раз быстрее!
— А зачем летать так быстро?
Луису не хотелось читать лекцию о взрыве в ядре Галактики.
— Вернемся к гостям.
— Нет! Подожди.
Какие у нее длинные ладони, тонкие пальцы! Кажется, что они светятся, когда она прикасается к своим огненным волосам.
— Не… не знаю, как это сказать. Луис, сейчас в твоей жизни есть кто-то, кого ты любишь?
Вот это вопрос!
— Пожалуй… нет.
— Я действительно похожа на Паулу Черенков?
В полумраке спальни ее волосы светились собственным светом, словно яркие оранжевые языки пламени, а тело было только тенью, обозначенной кое-где случайным отблеском. Все недостающие детали хранились в памяти Луиса: нежный овал лица, длинные, стройные ноги, округлые тяжелые груди. Впервые он увидел ее четыре дня назад, она висела на плече Тедрона Догени, который прилетел на Землю лишь затем, чтобы поздравить Луиса.
— Я думал, что ты — это она, — сказал он. — Паула живет теперь на Уимедите, где, кстати, я и познакомился с Догени. Только подойдя поближе, я заметил разницу. У тебя ноги лучше, но у Паулы походка грациознее. Ее лицо было… пожалуй, холоднее.
За дверью фейерверком звуков взорвалась музыка, дикая, простая, но какая-то неполная — без разноцветных огней, составляющих с ней единое целое. Тила беспокойно шевельнулась.
