Энлиль неуклюже, но ехидно улыбался. Нергал, не церемонясь, строил мне рожи. Демоны сообща с учеными выписали мне судьбу, которая, как огромная гадина, уже начинала заглатывать меня, двигаясь от головы к сапогам.
Я глянул мятущимся взором на Сайко. Тот покачал румяной и седой головой, похожей сейчас на тыкву, венчающую огородное чучело.
– Глеб, скажу откровенно, твою кандидатуру никто не выбирал. Она была единственно возможной. Тебе никуда не рыпнуться. Пойми, все запрограммировано. Признай, что реестр твоих шалостей выглядит значительным. Одного пункта из него достаточно, чтобы размазать тебя по стене… Но если твою «содержательную личность», несмотря на все грешки и провинности, не положили под трибунал, значит, было что-то важнее грехов.
– И что же?
– Проект генерального эксперимента. Конечно, в течение этих последних лет мы немало налюбовались твоими импровизациями, но все ключевые моменты были не случайными, они родились в наших планах, он значились в наших графиках. Мы, можно сказать, сочиняли твою судьбу.
Раз-два, и я оказался куклой на ниточках со многолетним стажем. Кто только не занимался моей судьбой - все, кроме меня самого.
– Между прочим, после обращения за врачебной помощью к Пинесу, я кое о чем догадался, Виталий Афанасьевич. Но за счет своего фальшивого приволья так и не усек, что хожу на привязи.
– Вот и славно, без комплексов тебе лучше работалось,-порадовался за меня генерал.
– А майор Безуглов в ваших планах-графиках тоже фигурировал?
– Безуглов выполнял наши указания, когда покрывал твой мухлеж с секретной папкой и журналом. Гражданку Розенштейн мы выпустили ради чистоты эксперимента, правильно сделали, она нам пригодилась на южном полигоне. Не бойся, в итоге она вернулась в Бостон. Пинес плясал под нашу дудку, когда дарил тебе нужные таблеточки. Ты, конечно, хочешь поинтересоваться о Затуллине и Киянове. Они, конечно, не подозревали ни ухом ни рылом о наших задумках, однако попали на игровое поле, в линию пешек, благодаря нам. Мы спровоцировали и твой побег в Ираке. Только не надо жаловаться и слать письма в ООН, что мы-де без спросу скормили тебя метантропным матрицам. Затуллин, Киянов, Остапенко, Колесников и другие принесли пользу родине совершенно бессознательно и невольно. А ты и раньше многое понимал, теперь же вообще полностью в курсе.
Вот оно, высокое чекистское искусство - я уж пять лет, как имею внутри крючок, проглоченный по самый анус, и никакой неуютности при этом никогда не чувствовал. Почти. Не понимаю даже, зачем кто-то спроваживал на пенсию дедушку-генерала, он ведь с хиханьками-хахоньками заставит вас скушать атомную бомбу.
Но Фиму-то генерал Сайко не упомянул, значит экспериментаторы не взяли Гольденберга с потрохами. Потому, кстати, и валяли всю дорогу в дерьме. И житель вечности демон-вольняшка Апсу тоже неизвестен генералу КГБ. Это приятно.
– Никогда не жалко было меня через эту мясорубку проворачивать, Виталий Афанасьевич?
– Жалко у пчелки в жопке, - лениво отреагировал дед-генерал. Было заметно, что для него вопрос не любопытен.-И вообще, Глеб, поскольку всем хорошим в себе ты обязан нам, то мы спокойно можем это хорошее забрать назад. Так что не морочь никому задний проход.
Да, его грубыми устами говорил сам коммунизм, самое высокое и большое дело.
– Я готов рискнуть жизнью, пожалуй, даже умом-разумом во имя интересов страны. Но мне, естественно, не хотелось бы пропадать зазря. Поэтому я требую некоторых разъяснений от товарища из Кремля. Считайте это последним желанием.
Помощник генсека минуту пошептался с Бореевым, и тот, видимо, объяснил, что я являюсь ценным кадром, с которым необходимо обхождение.
– Хорошо, товарищ майор, задавайте свои вопросы,-визитер не соблаговолил развернуть свою бесприметную физиономию в мою сторону.
– Вы сказали, что кто-то из высшего руководства получит научным образом выработанное лидерство. Но у нашей страны уже есть испытанный лидер, Юрий Владимирович Андропов, генеральный секретарь ЦК КПСС.
Опять театральная пауза.
– Я не уполномочен обсуждать таких вещей. Могу только напомнить, что и Юрий Владимирович не вечен.
Да, похоже, ГБ и ЦК не считают, что свет клином сошелся на товарище Андропове.
– Но даже если генеральная репетиция завершится успешно, все равно распространять результаты эксперимента на целую страну - это рискованно. Неужели нет другого выхода?
Помощник генсека поднялся, показывая, что мое время истекло. А Бореев дружески взял меня под руку.
– Пойдемте, Глеб Александрович, я продемонстрирую вам план предстоящего эксперимента. Вы убедитесь, что он до смешного безопасный.
– А на мне от такой безопасности не вырастет обильный урожай из почек и слизней? Небось, собираетесь за мой счет выполнить продовольственную программу?
Сайко отделался легкомысленным хихиканьем, а Бореев принялся растолковывать, как троечнику, выводя меня в коридор.
– Мы нашли и неоднократно опробовали гармоническую группу совершенно безопасных матриц. Они хоть из разных домов, но органично сочетаются друг с другом, так сказать комплементарны. Вся группа получила прозвище «пирамида». Забавно, да? Она вызвает цепную реакцию подчинения, горизонтальный и вертикальный резонанс, который распространяется на все контактирующие метантропные матрицы…
– Очень вдохновлен. Значит, вы уверены, что ваша «пирамида» вызовет подчинение именно мне. А, кстати, кто мне будет подчиняться? - поймал я ученого на слове.
– А хотя бы органы вашего родного тела, - мудрец засмеялся. - Если серьезно, «подчинение» будет холостым. Мы просто произведем замеры состояния Ф-поля, и все тут.
Так я и поверил. На генеральных репитициях в нашем ведомстве ничего холостого не бывает.
Навестить Москву меня уже не пустили, предпочли держать на коротком поводке. А вместо этого отправили в один из опустевших боксов. По всему чувствовалось, что боец я все-таки одноразовый.
Апсу больше носу не показывал - испугался, наверное, наружних и внутренних ударов или копил силы для решающего момента.
Я не был в курсе, когда начнется «раздражение» Ф-поля. Когда от меня отправится на «ту сторону» вертикальное резонансное возмущение. Когда оно запрыгает с уровня на уровень, с физического на кварково-гравитонный, далее на суперстринговый и так далее, когда доберется до самого девятого неба, до Поля Судьбы. Когда я стану аппетитной приманкой для матриц «пирамиды».
Считается, что почетно быть первым. Даже если ты играешь роль Белки и Стрелки. Может, наше стремление к «первости» тоже от демонов?
Хронометры в моем уютном боксе отсутствовали. Впрочем, я догадался, что вечер наступает и солнышко тикает, когда медсестра помогла мне уколом успокоительного.
