и пёс с ним, жидомордым, — выдал Фашист.
— Вот ты и все кто так думает про него — пойдёте со мной искать его! И точка! — поставил скорее восклицательный знак Лапоть.
Подле него его жена — Валенок — она же класука иной группы Г-358. И сохранила всех своих студентов — итого 34 рыла. Зато отсеяла половину в Г-357, ещё когда её ученики являлись Г-257. А свои платили ей.
Вот такие суровые реалии в этой нелёгкой жизни.
— Ну, чё там, Паштет, а было-то? — заинтересовался Сак.
— Те ни всё ли равно?! — взъерепенился Зуб.
Мих промолчал. Хотя и не спал, скорее просто сопел в две дырки стараясь отлежаться после вчерашнего и сегодняшнего одновременно. Не сказать: ему было хреново, но хуже некуда. Так что можно смело вывешивать табличку: до вечера не кантовать! Мог сам с аналогичным успехом любого.
Подвернулся под его горячую руку препод.
— Ёп-тя… — заорал Чёрт — чертёжник-топограф. — Чем это он меня? А? А-а-а…
— Пальцем в глаз… — посмеялся Зуб, осматривая место пробоя на лице препода. — Финак знатный выйдет — во всю харю…
— Да я ему… Ух…
— Угу, только сам об этом скажи! — хмыкнул Паша.
— Может и повторить… — присовокупил Зуб, заступаясь за друга. — А он у нас такой! Два раза не любит повторять! Чуть что — сразу вбивает с толком, а расстановкой!
— Я этого так не оставлю! — злился Чёрт.
— Ага… — кивнул Сак. — Мы так ему и передадим, а обязательно скажем…
— Всё основательно расскажем… — подтвердил Зуб.
Чёрт попал в летне-полевой лагерь чисто случайно — заведующий кафедрой не захотел ехать со студентами на практику, а отправился на родину в Хохляндию поправлять пошатнувшееся здоровье за зиму на горилке и сале. Истинный сын Самостийной Украины из Винницкой области. Хотя и без него придурков хватало, не считая Лаптя. Вот кто мужик — хотя поначалу студенты невзлюбили его. Но потом как выяснилось: он привык жить по армейскому уставу. Кто год вытерпел его, тот становился неприкосновенным для него — так сказать перешёл из духа в деды. С женой его — Валенком — и Тушёнкой было много хуже. Бабы, а просто дуры. Ну и Чёрт, одно слово — он — также любил выпить и покутить, а на большее ни на что неспособен — только для поддержания компании и за компанию его держал заведующий. Один не любил горилку пить.
— Мих… — позвал Зуб напарника по парте и по жизни, если вспоминать год, проведенный ими на пару в застенках учебного учреждения, а теперь вырвались на волю. Но свободой и не пахло, а тем, чем обычно в таких случаях — и всегда по заведённому традиции.
Он изначально находился на безопасном расстоянии для себя. Кулак точно не достанет, но сам видимо достал напарника, поскольку тот инстинктивно махнул в него первое, что попалось под руку.
— И чё?! — встретили его на крыльце заговорщицким вопросом и такими же точно вопросительными взглядами подельники.
— Злиться — херовато-нагасаки ему…
— Надо бы помочь человеку… — хитро подмигнул Паша. Армейская закалка — и тут сказалась.
По его задумке на Михея вылили ушат холодной воды, а точнее ледяной из колонки, да окатили при этом из ведра.
— А-а-а… — взвился подельник и выскочил во двор.
В глаза ударило яркое солнце. И не только. Что-то на небе было не так, а до него никто на это не обращал внимания — не поднимали тяжёлых голов после трудной ночки, да предрассветного знакомства с бандой бомжей.
— … ах… ренеть!!!
— Ты чё там промямлил, Мих? — присоединился к нему Зуб невзначай.
— Ты это тоже видишь или у меня совсем хреново с голов-Ой…
— Ё-маё, а твоё-наше! Нах… Ой…
— На что уставились, дятлы… — подсуетилась Ворона. — Чё дупла раззявили?
И сама присоединилась к парням. Вид со стороны такой, будто стали свидетелями НЛО на небе. А и впрямь ведь явились свидетелями необычного явления планетарного масштаба.
— Эта хрень типа наша Луна? Или какой ин-Ой спутн-Ик нарисовался? — и не думала рисоваться Ворона.
Она-то чего зашла — была приписана к одной группе с Михом и Зубом, а также Саком. И не одна она, а ещё и Баки — Баклицкая Татьяна. Почему Бак — как не взгляни, она и есть: руки — крюки и ноги — грабли. Не ходила, а гребла. Чем и подкупала.
Также разинула свою скворечню.
Диск огромного спутника по земным меркам представителей данного космического тела, занимал почти четверть небосклона, но солнца не перекрывал.
— Бомжи — говорите… в шкурах, как кроманьонцы или неандертальцы… — прорезался голос у Михея.
— М-да… — только и мог присовокупить Зуб. — А ведь эти люд… оеды могут запросто сожрать Беккера…
— Кто пропал?! — уставился Мих на друга.
— Юра…
— Как просрали? Почему?
— Те чё за дело до него, Михей? Ты совсем того — контуженый и не раз в лобовик? Когда сам говорил: у тебя броневик — кость, что у мамонта…
— Сам дурак, а тот ещё чудак на букву «м» вместо «ч»! Если мы в их мире…
— Ди-ди-дикарей?! — запнулась Воронович.
— … нам надо держаться всем вместе! И прошлое — ни в счёт!
— Ни хая се, а ты загнул, Серый! Тут без пол-литры и не разберёшься, а явно мало будет — всегда и приходится идти второй раз в магазин, сколько не купи!
— На что уставились? — присоединились Сак с Паштетом к четвёрке любителей солнечных ванн в полуденное время. И замерли, выпав в осадок.
— Вы это тоже видите или только нам мерещиться, мужики!?
— Вообще-то мы — девки… — напомнила Баки.
— Ты — не
