Я поплотнее закрыл дверь, снял черную увесистую трубку.
— Никита Егорович, — орать я не стал, в советский телефон чем громче блажишь, тем хуже слышно.
— Привет, Андрей Григорьевич, — голос следователя был невесел, и вместо того, чтобы выслушать мой доклад о проделанной работе, шеф вдруг стал сам мне докладываться. — У нас пока неважно дела идут. Луцкую Алевтину убили.
— Как убили? Кто?
— Не нашли пока. Дело не у нас. Районный отдел занимается. Из Москвы-реки выловили труп. Задушенная. Черненко Алексей Владимирович приходил, мы с ним вместе версии прикинули — нет подходящих пока для серьезной работы.
— Может, это сделал тот, кто убил Дицони? Устранил ее как свидетеля?
— Вряд ли… Почему он сразу тогда так не сделал? Только после того, как она у нас побывала. И потом, почерк разный: удушение и нож. А еще дело наше по цыгану на контроле у Щелокова. Все-таки Галина бучу подняла знатную.
— Не сомневался, — ответил я, вдавливая трубку в лицо и к уху (хотя если надо, нас прослушают и так), говорят, она с его женой очень дружна. Подружки, вроде…
— Тоже об этом слышал, — голос Горохова сник. — Боюсь, как бы меня на пенсию не турнули. Кровь из носу нам это дело раскрыть нужно, иначе прицепятся.
— Никита Егорович, стопроцентной раскрываемости не бывает. Это всем известно.
— Сам понимаешь, если под тебя копать начали — любой повод найдут… Вот ты сколько в системе? Три года? Скоро поймешь, что я прав. Может, быстрее, чем я думаю.
Я лишь тихо усмехнулся, оторвавшись на секунду от трубки, но вслух сказал:
— У меня пока тоже глухо, но есть некоторые странности. Дицони этот в Зеленоярске чуть ли не душой компании был.
— Что он там вообще делал?
— Пока не выяснил, работаю. Местная милиция явно что-то умалчивает. Поэтому я пока как в потемках. Оперативные позиции с гражданскими буду налаживать, ну и сводки старые просмотрю. Дела оперативного учета мне никто, конечно, не даст глянуть. Местные, скорее всего, уже получили указания от начальника держать язык за зубами. Но что-нибудь придумаю. Постараюсь всё же не задерживаться здесь.
Я понимал, что и там я очень нужен.
— Давай, Андрей Григорьевич, работай. На тебя надежда. Только аккуратнее там. На рожон не лезь. Завтра доложишь.
— Есть.
* * *
На следующий день я снова направился в ГОВД Зеленоярского горисполкома. Сразу прямиком к начальнику. Снова у его двери толпился народ, а я проскользнул без очереди по старой схеме.
— Что же вы, Михаил Олегович, не все мне рассказали? — с порога перешел я в наступление. — Я тут справочки некоторые навел — никто из ресторана «Меридиан» за буйства цыгана не забирал. Наоборот. Говорят, он там очень даже вписался в праздный антураж заведения и выступал за спасибо. А девушка, что от него забеременела, как мне ее найти? Поможете? Или мне самому опять тропку протаптывать?
— Нет этой девушки больше, — нахмурился Караваев, отчего его лысина съехала на лоб.
— Как — нет? — я сел за приставной стол. — Только не говорите, что тоже убили.
— Что значит — тоже? — опешил местный начальник.
— Насколько я знаю, у вас три трупа женщин с колото-резаными и мертвый адвокат за последний год.
— Да это все бытовуха. Шлялись по ночам, вот и нарвались, наверное, на хулиганов.
— И адвокат шлялся?
— Его дома нашли… Там и подозреваемый у нас есть. Задержан.
— Так что насчет беременной?
— Непутевая она была. Гулящая. Повесилась спьяну дома на люстре. Там никакого криминала нет. Суицид чистой воды. Отказной материал могу предоставить.
Караваев при этом сделал жест, как бы отмахиваясь — мол, совершенно нечего там смотреть.
— Спасибо, я, если что, в штабе в архиве его попрошу, сошлюсь на вас, если не возражаете. И мне бы еще по убийствам девушек посмотреть дела.
— В прокуратуре они. Мы только оперативное сопровождение осуществляем, — вздохнув, выдал Караваев прописные истины, будто не понимал, что я всю эту кухню давно знаю.
— Ну так вы туда позвоните, попросите, чтобы мне краем глаза взглянуть. А то вашего начальника розыска днем с огнем не сыщешь.
— У нас с местной прокуратурой напряг, — поморщился Караваев. — Не задалась как-то дружба.
* * *
— Алло! Никита Егорович, — для переговоров с Москвой мне снова попалась пятая кабина, я уже начинал считать ее личным кабинетом. — Как у вас там? Ничего нового… У меня все интереснее становится. Березова Олеся Александровна — девушка, что крутила роман с Дицони, повесилась у себя дома месяц назад. Я отказной проверил, там все чисто. И заключение СМЭ, и осмотр, все говорит о суициде. Да и дверь была заперта изнутри, когда ее хватились. Слесаря из ЖЭКа вызывал участковый, чтобы в квартиру проникнуть. Но странное дело. Местный начальник милиции сообщил, что она, якобы, непутевая была. Чуть ли не проститутка. Я тут ее по месту жительства посетил. В квартире никого не оказалось. Поговорил с соседями, они пояснили, что девушка была приличная. На швейной фабрике работала. Даже вроде там на доске почета висела, еще не проверял, правда. Жила с отцом. Матери нет.
— Очень мне непонятна позиция местных. — пробурчал Горохов. — Что сам думаешь?
— Отца ее отыщу, переговорю. И вот еще что… Темные убийства не дают мне покоя. Хоть они и не связаны с Дицони, но хочу проверить, что там местные наработали. Для успокоения души, так сказать.
— Хрен с этими убийствами, Андрей Григорьевич, — я даже через трубку видел, как Горохов трясет головой и мнет в пальцах куцый окурок. — У нас самое главное — по цыгану раскрыть, иначе разгонят всех к чертям собачьим и на заслуги прошлые не посмотрят.
Голос его мне совсем не понравился.
— Я понимаю, — всё-таки решил я настаивать, — но копнуть поглубже надо. Чую, что там нечисто. Может, и по Дицони что-то всплывет прицепом. Сами знаете, как у нас иногда бывает, куда только кривая не выведет.
— Ладно… Твои предложения?
— Продлите мне командировку, с гостиницей я сам вопрос решу. Но самое главное, оформите приказом Главка цель командировки, как оказание практической помощи в раскрытии особо тяжких преступлений, совершенных с прошлого года по настоящее время. Вы ведь это сможете.
— Вот любишь ты нагружать себя, Андрей, ненужной работой, — вздохнул следователь. — Ладно, будет тебе новый приказ и новое командировочное удостоверение.
— Если можно, то завтра с водителем отправьте.
— Вот ты шустрый! Там приказ-то согласовывать надо, по кабинетам побегать. Еще вопрос, подпишут ли его вообще, в свете последних событий.
— Ну, я же знаю, Никита Егорович, вашу пробивную способность. Надеюсь на оперативное разрешение этого вопроса, — бодро улыбнулся я в трубку.
Глава 7
На следующий я день решил снова наведаться к отцу Березовой Олеси, к той девушке, что успела закрутить быстротечный роман с Дицони. Может быть, в этот раз застану его дома.
От гостиницы его дом был совсем близко. Решил прогуляться пешком. Длинная пятиэтажка с еще незастеклёнными балконами и подъездами, выкрашенными в цвет молодой петрушки. Еще чистые и не замшелые. Только на площадке второго этажа красной краской вкривь и вкось выведен текст с потеками: «Вожатая дура!».
Наш человек всегда любил писать на заборах. Как там у Высоцкого в зарисовке? «… в общественном парижском туалете есть надписи на русском языке».
Нажал кнопку звонка, особенно и не надеясь, что кто-то мне откроет. От двери этой несло нежилым. От других квартир пахло жареной рыбой, подгоревшим молоком или просто был слышен гул телевизора и визги детей да брань супругов. А тут тишина. Мертвая.
Но, на мое счастье, замок щелкнул, и на пороге появился хмурого вида мужик в затертой до дыр тельняшке и вытянутых трениках. От него пахнуло водкой и солеными огурцами. Все-таки есть жизнь в квартире Березовых. Отлично.
