Елизавета подбежала к Солдату, широко расставив руки, и не знала, что сказать.
– Лиза, это ненастоящий ребёнок! – Солдат не вскочил – взлетел с колен и просиял улыбкой, которая с помощью ушей сделала мир чуть шире. – Лиза, это ненастоящий мальчик. Представляешь? Это какая-то подделка!
Елизавета крепко обняла Виктора, пожала плечами, удивляясь, чему он так радуется. Он, естественно, воспользовался моментом и поцеловал её в губы, потом ещё поцеловал, и ещё, в итоге припал долгим поцелуем. Когда их губы разъединились, Лиза усмехнулась и с укором спросила:
– Так ты для этого разыграл комедию с безутешным молчаливым плачем над чужим ребёнком? Чтобы облизать мои губы?
– Да нет, – он потянулся с новым поцелуем к губам Лизы, но она отстранилась. – Я на радостях.
– Такие радости, что я чуть не подумала, что это твой сын. Ты даже постарел на сто лет. У тебя точно появилась седина.
Лицо Солдата побледнело, посерело и через несколько мгновений вновь стало приобретать розоватый оттенок вперемежку с лёгким загаром.
Что-то хотел сказать или предложить, но Елизавета опередила.
– Может быть, и там… на первом знаке… вороны клевали не ребёнка? А это тоже был такое вот чучелко? – Хотя сама не верила, что вороны будут клевать сено в мешке или фарфор, или ещё что-то подобное.
– Нет, там… – Солдат осёкся, даже поджал и прикусил губы. – Да... наверное... тоже был ненастоящий ребёнок. Да, это точно. Я быстро взглянул и чётко не рассмотрел. Но это был не ребёнок.
– Младенец, – поправила Лиза, снизив голос до шёпота, понимая, что всё-таки это был абортивный. – Но что тогда так яростно и жадно клевали вороны? – совсем потухшим голосом спросила она. – Виктор, давай свалим отсюда, не будем осматривать или стучаться в дом. А просто – свалим. Найдём других, у кого можно будет хоть что-то узнать.
Но у Солдата наметились какие-то свои планы, и Елизавета это заметила; ей почему-то стало тоскливо и немного неприятно, что он ведёт собственную игру, не посвящая её. Она осмотрела Солдата долгим взглядом. В её голове застрял вопрос: почему так больно отреагировал Солдат, когда приподнял подбородок мальчика, и почему, когда выяснилось, что ненастоящий, так сильно обрадовался? А ещё – он точно поседел и на вид стал старше. Намного старше.
4
Солдат поднял обрез с травы, намеренно уводя взор от качелей, взял за ладонь Лизу.
– Мы быстро обойдём дом и уедем.
Они дошли до ближнего угла дома. С этой стороны разрослись непролазные колючие дебри. Решили обойти. За следующим углом распласталась низина, поросшая папоротником под могучими стволами деревьев, за которыми возвышалась бочка водонапорной башни. Цоколь дома и пространство до следующего угла завалено кучами прошлогодней прелой листвы, во многих местах ползали дождевые черви.
– Здесь недавно кто-то был. – Виктор подбородком указал на тропинку. – И не один раз хаживал.
– Может, здесь маньяки живут? – шёпотом спросила Елизавета, достала пистолет из-под ветровки. – Или сектанты.
Солдат пожал плечами и ступил на тропинку, к берцу сразу прицепилась крючковатым шипом ветка неизвестного карликового кустарника. И такие кустарники шли на всём протяжении тропы, очень походили на низкорослых извивающихся монстров.
– Мне всё больше не по себе, – сказала Лиза и поёжилась. – Здесь всё так мрачно. Не хватает людей на кольях без кожи, обвязанных вот этими вот стелящимися колючими лианами. – Она посмотрела куда-то в сторону, задержала взгляд. – Здесь такая невыносимая тишина, что даже слышишь свои мысли.
Звук мелодии айфона разорвал здешний тёплый стоячий воздух выстрелом доры. Лиза вскрикнула и подпрыгнула на месте.
– Кто, кто там? Посмотри. – Солдат огляделся и приник лбом к голове Лизы, стараясь вместе с ней заглянуть в дисплей айфона в её подрагивающих ладонях. Пришла эсэмэска.
В один голос они прочитали:
– Тише мыслите, а то мешаете мне спать.
– Что? – воскликнула Лиза. – Что ты, собака, написал?! – Она так яростно закричала, что Виктор решил: сейчас у неё порвутся голосовые связки. Она с такой злостью ударила айфоном по камню, что Виктор подумал: камень сейчас оживёт и сбежит прятаться в кусты от такого немилосердного гнева женщины. – Получается, эти кто-то реально нас постоянно подслушивают. Но как? Может, мы попали в какую-нибудь экспериментальную группу? И не знаем об этом? И нас втихую снимают на видео?
– Не знаю, – пожал плечами Солдат. – Возможно, это какая-то программа цифрового разума. Какая-то засекреченная территория, пограничная полоса, и мы её непроизвольно пересекли. Сбой программы… который открыл сюда невидимый проход. Что-то типа параллельной реальности… или параллельного мира.
– Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
– Не знаю, – снова пожал плечами Виктор.
Елизавета села на корточки, придала лицу гримасу плача.
– Скотина. Что теперь без связи будем делать? Я айфон гокнула. – Несколько секунд она рассматривала разбитый мозаичный серый экран, потом резко выпрямилась в полный рост и с размаху швырнула айфон.
Солдат улыбнулся, обнял Елизавету за талию:
– Связи всё равно не было. Так что сильно не переживай.
– Да-а, но айфон стоит не десять копеек.
– Сдерживать нужно свою ярость. – Солдат ещё шире раздвинул улыбку. – Ты – то ревёшь как грозная медведица, то пищишь как издыхающая мышка.
– Давай, пошли посмотрим, что там, и быстро убежим отсюда, – предложила Лиза. Солдат повернулся, она придержала его за задние карманы штанов. – А у тебя есть мобильник-то?
– Сломанный, – зачем-то соврал Виктор.
Они прошли пристройку из красного кирпича с наполовину закопанными оконными проёмами забитыми ржавыми листами железа, и вышли за угол, на стене болтался проржавевший кусок водосточной трубы. На тонких верёвочках свисали три куклы, сделанные из веточек и разноцветных выгоревших от солнца тряпочек.
Ноги Лизы и Виктора чуть не наткнулись на крохотную колыбель, прислонившуюся к стене; в грязной простыне и подушке лежала большая пластмассовая кукла, накрытая наполовину кукольным одеяльцем. На голове отсутствовали волосы, а в открытых глазах не было радужки со зрачками.
Солдат невзначай вспомнил, что, когда жена рожала, врач напугал, сказав, что ребёнок может родиться слепым из-за её отрицательного резус-фактора. Виктор вздрогнул, представив, что его сын мог родиться слепым, и ещё сильнее вздрогнул, вспомнив, что его Илюшка уже давно мёртв.
– Солдат, ты любишь Фредерика Шопена. Похоронный марш любишь?
Виктор чуть собственными слюнями не подавился:
– Как-то не очень.
– Здесь, кажется, очень часто его играли. – Лиза вскинула руку, указывая указательным пальцем.
– Да, вижу, – мрачно произнёс Виктор и перевёл взгляд с детской кроватки на земляной вал, на котором возвышались штук десять могильных камней и каменных крестов. – Неужели они своих родных хоронили здесь?
– Всё. Здесь больше нечего смотреть, – решительным тоном заявила Елизавета, воткнула пистолет в кобуру. – И так уже задержались. Уезжаем. И стучаться в двери не будем. Если бы там были хозяева, то давно вышли поинтересоваться нами. Может, там вообще похоронены жертвы убийцы. В мировой практике подобное уже случалось.
– Ты стой здесь. Я по-быстрому взгляну, и тогда пойдём.
– Да уж, я лучше тебя здесь подожду. Только, пожалуйста, не теряй меня из виду. И сам не исчезни в какое-нибудь другое измерение. Помни обо мне.
Солдат улыбнулся и пошёл к пригорку.
Лиза двумя пальцами осторожно приподняла уголок одеяльца, чтобы получше рассмотреть куклу: что-то в ней увидела такое… Лиза вскинула голову и упёрла взгляд в удаляющуюся спину Солдата. В глазах появилась печаль. Неизвестно, по какой причине Виктор так вёл себя возле качелей, но эта кукла один в один лицом с тем мальчиком.
– О божечки, – прошептала Елизавета. Не хватало, чтобы Виктор вновь впал в тот же транс. Она накрыла одеяльцем лицо куклы. Побегала глазами по земле, схватила охапку сухой листвы и зачем-то закидала сверху. Посмотрела, решила, что мало и набила кроватку листвой до верхней планки. Удовольствовавшись своим творением и тем, что оберегла Солдата, Лиза побила ладонь об ладонь, скидывая пыль и прилипшие травинки от прошлогодней листвы. Перевела слегка тревожный взгляд на могилы, ища глазами Виктора, но его нигде не было.
