– Лауреат премии Ленинского комсомола, Государственный Красноярский ансамбль танца Сибири стал традиционным участником наших праздничных передач. И поэтому я с удовольствием приглашаю сейчас на сцену наших дорогих и всегда желанных нам людей. Шуточный танец «Валенки».
Чего в этом танце шуточного, я лично особо не понял. Как и не понял радостных улыбок зрителей, причём кто‑то даже смеялся. Мне разве что ядрёные сибирячки понравились, и то не все. Но для виду улыбнулся и похлопал, не нужно выделяться из толпы.
Ещё больше я расстроился, когда на сцену вышли лауреаты всесоюзного конкурса артистов эстрады Владимир, Александр и Людмила Золотовы. Акробатическое трио. Кто из них муж, кто брат, кто дядя, может быть – оставалось только гадать. Наверное, два брата и сестра. Смотрел на их унылую программу и мрачнел. М‑да, это не цирк «du Soleil»… Как ни странно, и им все дружно аплодировали.
Мало развлечений у советского народа, если даже такое воспринимается «на ура». Я уж не говорю про телевидение. Два‑три канала, в зависимости от мощности приёмной вышки в конкретном городе, да и по ним смотреть нечего. Хорошо если футбол покажут, хотя я до сих пор не мог привыкнуть к качеству трансляции и нечёткому изображению. Отдушиной на этом фоне смотрятся «Клуб кинопутешественников» и «Очевидное‑невероятное». Причём передача Капицы ещё не появилась[3]. Да и «Клуб кинопутешественников» пока не такой яркий, как станет при Сенкевиче. Ну ещё КВН, который в следующем году прикроют до начала Перестройки. Если она ещё будет, эта Perestroyka.
– Малая земля – так назывался небольшой плацдарм в районе Новороссийска, куда 4 февраля 1943 года высадились воины 18‑й десантной армии Черноморской группы войск и Черноморского флота. 225 дней они героически удерживали этот клочок земли, вплоть до полного освобождения Новороссийска. За мужество и отвагу 21 воин был удостоен высшей степени отличия СССР – звания Герой Советского Союза.
Кириллов, наконец‑то сменивший Шатилову, сделал небольшую, театральную паузу.
– Именно этой героической обороне и посвящена песня молодого автора Евгения Покровского, которая так и называется – «Малая земля». В сопровождении оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения песню исполняет Народный артист Азербайджанской ССР Муслим Магомаев.
Свет на сцене почти полностью погас, на большом экране пошли кадры военной хроники, хорошо освещался только небольшой пятачок у микрофона, где уже занял своё место Магомаев во всём чёрном, включая бабочку на белоснежной сорочке. Заиграло вступление, свет рампы освещал мужественное лицо исполнителя. Я покосился на правительственную ложу. В полусумраке видны были только тени, в одной из которых угадывался кряжистый Генеральный секретарь ЦК КПСС.
Малая земля. Кровавая заря,Яростный десант. Сердец литая твердь…
Хорошо поёт! Не хуже, чем в оригинальной версии. А вживую я эту песню вообще слышу первый раз. Раньше она мне казалось слишком уж пафосной, официозной. Но сейчас пронимало, у меня даже мурашки по коже побежали.
Малая земля. Товарищи, друзья…Вновь стучит в сердца тот яростный прибой.Малая земля – великая земля.Вечный путь – из боя в бой!Малая земля – великая земля.Вечный путь – из боя в бой!
Песня закончилась, на несколько долгих мгновений наступила гробовая тишина, затем взорвавшаяся аплодисментами. Кто‑то в первом ряду встал, следом пошла цепная реакция, начал вставать весь зал, продолжая аплодировать. Я тоже встал и хлопал в ладоши, ощущая себя в идиотской ситуации. Получается, аплодирую сам себе. Снова перевёл взгляд на правительственную ложу. Сейчас при практически нормальном освещении видел, что и там члены Политбюро во главе с Брежневым аплодируют стоя. И что это? У генсека глаза блестят? Он плачет? Да нет, наверное, показалось. Хотя… Для него песня, как говорят урки, в масть. Пусть даже на самом деле факты о том, участвовал ли полковник Брежнев в обороне это клочка земли или нет, серьёзно разнятся. Хотя в сети мне когда‑то попадалось фото, на котором якобы Брежнев был изображён на Малой земле в окружении бойцов десанта.
Аплодисменты затихли, народ начал садиться, Терешкова, прежде чем на сцене снова появилась ведущая, тронула меня за рукав.
– Евгений, вы большой молодец! Такую песню сочинили… Даже ком к горлу подкатил. Ну и Муслим, конечно, исполнил бесподобно. Вот если бы вы ещё что‑нибудь про космос сочинили, про наших космонавтов…
Ха, да легко! «…и снится нам не рокот космодро‑ома‑а‑а…». Что, это я вслух напел? Кажется, да, судя по заинтересованному выражению лица Терешковой. Но тут начались очередные пляски на сцене, и нам стало не до разговоров. Зато в следующей паузе она ко мне наклонилась и негромко спросила:
– А что это вы напевали? Про рокот космодрома?
– Так это, – немного смешался я. – У меня заготовка одной песни есть, как раз про космонавтов. Припев придумал, а куплеты пока ещё нет. Хотя музыку вроде бы сочинил и на куплеты, и на припевы, даже какая‑то аранжировка есть.
Терешкова никак не успокаивалась, и в следующей паузе снова придвинулась ко мне. Её интересовало, когда можно будет ознакомиться с готовой вещью, на что я ответил, что уж к следующему Дню космонавтики песня точно будет готова.
– Это было бы здорово, – согласилась Валентина Владимировна. – Но до него почти целый год. Вот если бы вы пораньше её допридумывали, да выступили в Звёздном городке перед отрядом космонавтов…
– С гитарой? Всего с одной песней? – скептически поморщился я. – Тогда уж лучше подготовить нормальную программу, привезти нормальный коллектив, устроить для космонавтов и сотрудников городка нормальный концерт… В общем, чтобы приезд запомнился надолго. И съёмочную группу программы «Время» привезти, пусть об этом концерте узнает вся страна.
Понесло, короче говоря, как Остапа в Новых Васюках перед членами шахматного клуба… Но Терешкова, такое ощущение, к моим словам отнеслась более чем серьёзно. И в следующей паузе после песни «Тёмная ночь» предложила обменяться телефонами, чтобы в случае чего быть друг с другом на связи. А я внезапно вспомнил, что в моих залежавшихся хрониках есть упоминание о трагедии, которая должна случиться 30 июня с экипажем космического корабля «Союз‑11» под командованием Георгия Добровольского. При отделении спускаемого аппарата произошло самопроизвольное открытие вентиляционного клапана, отчего давление внутри резко упало. Все трое членов экипажа – Добровольский, Волков и Пацаев – погибли. После этого последовал 2‑летний перерыв в программе запуска пилотируемых кораблей, в течение которого была изменена концепция работы спускаемого аппарата, а космонавты стали пользоваться скафандрами, так что в случае разгерметизации у них был неплохой шанс выжить. Недаром говорится, что Устав пишется кровью. Так и космос ошибок не прощает.
Концерт завершился маршем «Прощание славянки», под который все участники концерта высыпали на сцену. Поклоны, аплодисменты, наконец двинулись к выходу. Не успел выйти из зала, как ко мне подошёл обычный с виду гражданин лет тридцати пяти, но с уже пробивающейся сединой на висках.
– Евгений Платонович? Вы не очень спешите?
– Да вроде не очень…
– Пройдёмте со мной.
Та‑а‑ак… Кажется, вежливый товарищ представляет весьма важное ведомство, и с ним лучше не спорить. Да я и не собирался. Интересно только, что ему или, вернее, тем, кто его послал, от меня понадобилось? Может, где‑то крупно накосячил, что мною заинтересовались московские особисты? Может, обыск у меня дома устроили и нашли папки с «хрониками»? Да чего гадать, сейчас всё узнаем. Главное – не ссать, сохранять лицо, Евгений Платонович.
Мы прошли по боковому коридору, миновали одну дверь, попав в другой коридор, затем ещё одну дверь, попав в ещё один коридор, и наконец остановились у двери, возле которой стоял плечистый шатен с ледяным взглядом потомственного викинга. Ничего не говоря, приоткрыл одну из дверных створок, пропуская нас в помещение.
