Самарин привстал на стремянке и выглянул поверх ворот. В руках он держал ружьё, предусмотрительно заряженное патронами с пулей на медведя или лося. Или на кабана. Впрочем, на человека они действуют не хуже, потому что люди порой такие же дикие и такие же свиньи.
Как и ожидалось, за воротами было пусто. Всё та же старица из двадцать первого века с заросшим кустами обрывистым берегом, и никаких басмачей с луками и саблями на низкорослых лошадках. Птички поют, пчёлы ещё жужжат, торопясь вернуться в улей до захода солнца. Тишина.
— Никого, — сказал Андрей Михайлович стоящему около стремянки княжичу. — Совсем никого нет.
— Они хитрые, — ответил Тимофей, стиснув побелевшие от напряжения пальцы на рукояти охотничьего ножа. — Заманивают, а потом как выскочат… Татары это. Или ногаи. Мне рассказывали.
— Ордынцы, одним словом, — кивнул Самарин и спустился вниз. — Как думаешь, мы с тобой заманимся?
— И всех убьём? — оживился Тимофей.
— Нет, мы только поглядим. Одним глазком глянем, и всё.
— Тоже заманивать будем?
— Это уж как получится, — Андрей Михайлович снял с ворот запорный брус и осторожно надавил на створку, открывая узкую щёлку и готовясь тут же закрыть её в случае опасности. — И что у нас там?
Как раз в это время ордынцы собрались вокруг до сих пор тарахтящей косилки, не решаясь взять её в руки. Но вот один их двух десятков человек наконец-то набрался смелости, и ухватился за рога велосипедного руля. Поднял, с торжеством демонстрируя отвагу истинного багатура, и поднёс к лицу командира, выделяющегося богатством чешуйчатого золочёного доспеха среди простеньких кольчуг и стёганых халатов.
— Вай, шайтан! — послышались завистливые голоса.
Может быть, и правда сам шайтан помог привычной к сабле руке нажать на нужную кнопку, а может он и не виноват… Косилка зарычала, набирая обороты, и лески триммера, способные скашивать прутья в мизинец толщиной, хлестнули татарина по глазам.
— А-а-а! — заорал командир ордынцев, закрывая окровавленное лицо руками.
— Э-э-э, шайтан! — одновременно с криком блеснула кривая сабля, и багатур с косилкой упал в траву с разрубленным затылком.
— Ну и я добавлю, — сказал Самарин, и саданул в толпу из ружья. Потом повёл стволом чуть в сторону и выстрелил ещё раз. — Супостаты, бля!
На результат он смотреть не стал, и быстро запер ворота от греха подальше. Не в его возрасте нужно совершать подвиги. Вернее, можно, но не нужно. Лет пятьдесят назад здоровый и румяный сержант Андрюша Самарин мог бы броситься в атаку на численно превосходящего противника, но постаревшему отставному старшему прапорщику Андрею Михайловичу больше нравится другая тактика.
— Вот так мы и воюем, Тимофей!
Княжич, тоже выглядывавший в щель приоткрытых ворот, осторожно погладил приклад двустволки:
— Тоже такую хочу, боярин.
Андрей Михайлович покачал головой:
— Тебя с ног собьёт отдачей, да и не поднимешь ты пока это ружьё. Подрасти сначала.
— Я быстро вырасту, — пообещал княжич. — Но ручницу хочу сейчас.
— Ручницу?
— Вот её, — Тимофей опять погладил приклад.
— Давай я тебе пушку сделаю?
— Большую?
— Маленькую, но очень злую.
— Пушку хочу, — согласился мальчик. — Две пушки.
— Вторая-то зачем?
— Батюшке отдам, пусть Литву воюет.
При воспоминании об отце глаза княжича заполнились слезами, но он крепился и не давал предательской влаге выбраться наружу.
— А не съесть ли нам мороженое, Тимка? — решил отвлечь его Самарин.
— А супостаты?
— Подождут. И вообще весь мир может подождать, пока будущий Великий Князь Иоанн Васильевич изволит есть мороженое.
Мороженое только раздразнило аппетит, и пришлось организовывать второй за сегодняшний день ужин, плавно перетекший в длительное чаепитие с конфетами, вишнёвым вареньем и бубликами с маком. Сам Андрей Михайлович не стал пить чай, и позволил себе то, что не позволял уже много лет — большую кружку крепчайшего чёрного кофе, сваренного в старой гейзерной кофеварке.
Килограммовый пакет кофейных зёрен он купил в Гороховце, повинуясь требованиям внезапно окрепшего организма, но по приезду экспериментировать со здоровьем не стал. Сейчас же кипящий в крови адреналин нужно было разбавить хоть чем-нибудь, и кофеин, в отличии от водки, подходил для этого лучше всего.
Вообще-то Андрей Михайлович сознательно тянул время, надеясь, что появившаяся за воротами проблема рассосётся сама собой. Поэтому не стал торопиться, а сразу после ужина постелил на кухонный стол старую клеёнку и достал маслёнку с ветошью.
— Оружие, Тимка, любит чистку, уход и ласку.
Княжич мотал науку на отсутствующий ус и внимательно наблюдал за манипуляциями с двустволкой.
— Почему, боярин, твоё оружие без золота и серебра?
— А зачем? — спросил Самарин, энергично орудуя шомполом. — Золото тяжёлое и только мешаться будет.
— Зато все сразу увидят, что ты боярин!
Какой, однако, развитый для своих лет мальчик! Вопросы задаёт правильные. Правильные для отвечающего вопросы.
— А зачем всем видеть? Это купцу нужно выпячивать богатство и подпоясываться так, чтобы сытое брюхо вперёд торчало. Удобство, Тимка, никак не меньший показатель!
— Шубы собольи… — вспомнил княжич.
— Сидеть в них, париться и вонять. Это же наказание, а не награда. Впрочем, если человеку гордиться нечем, кроме как древностью рода и заслугами предков, то и шуба подойдёт. Тебе, Тимофей, про Александра Македонского рассказывали?
— Да, — кивнул мальчик.
— Так он вообще без портков ходил, но это не помешало ему завоевать половину мира и стать величайшим героем древности.
— Но по отчине и дедине…
— А предок твой, Святослав Игоревич, соболью шубу не носил, — Андрей Михайлович протёр ружьё от излишков масла и собрал его. — Если жить по старине и заветам пращуров, то нынешних князей хоть сейчас на кол сажать можно.
— За что?
— За сепаратизм, — ответил Самарин, и на непонимающий взгляд пояснил. — Было единое государство с одним государем, а сейчас у вас хрен знает что. Хм… про хрен забудь, я это не говорил.
— Опять бесы попутали?
— Ага, они самые. Вот как раз мы этих бесов сейчас и проведаем.
— Проведаем! — согласился княжич, и первым соскочил с лавки. — И убьём?
— Тут уж как получится, Тимка.
Убивать никого не пришлось, чему Андрей Михайлович искренне порадовался. За воротами стояла тишина, изредка нарушаемая недовольным фырканьем единственной стреноженной лошади, да в живописных позах лежало с десяток покойников с характерными рублеными ранами. Голова командира, щеголявшего богатым доспехом, откатилась на пару метров от туловища. Бензокоса с погнутой в нескольких местах штангой уже перестала тарахтеть и валялась рядом.
— Козлы! — Самарин прикинул стоимость запчастей на фирменный инструмент и решительно пошёл к трупам, сказав на ходу княжичу. — Тимка, ты пока дома посиди, а я трофеи соберу.
Мальчик послушно попятился, не отводя глаз от поля боя, а Андрей Михайлович проверил наличие пистолета в кармане, и закинул ружьё за спину.
Хм… с чего бы начать? В принципе, с чего угодно. В средневековой Руси живут бедно, и не только железо ценится, но и сапоги с покойника — вполне ходовой товар, пользующийся немалым спросом. Одежду тоже можно снять и отстирать, но при этой мысли к горлу подкатывает тошнота. Нет уж, не жили богато, нехрен и начинать! К чертям такой трофей. Или к водяным, так даже правильнее. Если сбросить трупы в Клязьму, то через несколько дней жители Нижнего Новгорода смогут порадоваться неожиданному подарку матушки Волги.
— А Вадим? — вслух вспомнил Андрей Михайлович.
Точно, ведь завтра рано утром приедет племянник, и при помощи трупов его можно будет убедить в полной вменяемости престарелого дяди. В разговоре по телефону он что-то такое заподозрил… Нет, трупы и вменяемость — понятия взаимоисключающие.
Размышляя вслух и разговаривая сам с собой, Андрей Михайлович увязал сапоги в трофейный засаленный халат, показавшийся самым приличным из имеющихся в наличии. Не забыть бы потом обработать его дихлофосом. Кстати, почему покойников одиннадцать, а сапог только девятнадцать?
