Самарин не нашёл ответа на свой вопрос, пожал плечами, отнёс узел с обувью за ворота, и вернулся. Теперь отдельно кольчуги, у кого они есть, и оружие. Чёрт возьми, какое же оно всё тяжёлое! Лошадка ещё эта над ухом фыркает.
— Пошло прочь, животное, — Андрей Михайлович хлопнул лошадку по заднице древком короткого копья. — Вон отсюда!
Мысль использовать коня для перевозки тяжестей отверг сразу — лошадей Самарин откровенно побаивался, и лошадиные силы предпочитал видеть только под капотом машины. В колбасе тоже неплохо. А если маханину правильно приготовить, да с лучком…
Правильно, луки тоже нужно забрать. Странно маленькие, совсем не похожие на эльфийские или английские из фильмов, они всё равно смотрелись хищно и смертоносно. И дорого, что тоже имеет значение.
Через полчаса, когда уже начало темнеть, Андрей Михайлович закончил сбор трофеев и приступил к самому неприятному. Для показа племяннику он решил оставить всего двух покойников, а остальных отправить в Клязьму. Хватит двоих?
Да, наверное, хватит — этого без головы, и ещё вот этого с уголовной мордой. Только уложить рядком, чтобы потом не запинаться.
Самарин ухватил ближайшего за пояс и потянул на себя. Тот от тяжести с хлопком порвался пополам, и вылетевшая монетка тускло блеснула в неверном свете сумерек. Золото?
Нет, это серебро, совсем не похожее на знакомые московские чешуйки. Порядком вытертая и почти круглая монета, но на одной стороне вполне различим стоящий с поднятой передней лапой неведомый зверь, а на другой то ли засохшие червячки, то ли буквы неизвестной науке письменности. Да и плевать на письмена, серебро, оно и есть серебро.
Андрей Михайлович нашёл в поясе ещё три монетки, и на всякий случай обыскал остальных покойников. Это не подштанники грязные с них снимать, это совсем другое. Интуиция не подвела, и обыск принёс четырнадцать монет, причём одну золотую с крестом и бородатой Горгоной Медузой. Где такие чеканят?
Благодарный Самарин провожал каждого в последний путь добрым словом и единственной молитвой, которую знал. На том свете вряд ли разделяют людей по религиям.
— Покойся с миром, добрый человек. Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое, на приидет царствие Твое…
Проводил, и устало побрёл домой, не забывая внимательно посматривать по сторонам.
А ночью сон всё никак не шёл, и лёжа на диване в обнимку с заряженным ружьём, Андрей Михайлович прислушивался к шорохам. И уснул только перед рассветом.
— Да не может такого быть! — племянник попинал ногой лежащую на ступеньках кольчугу, покрытую бурыми пятнами засохшей крови. — Это мистика и фантастика!
— Не ори, — Полина Дмитриевна отвесила Кукушкину подзатыльник и покосилась на дом. — Ребёнка разбудишь.
— Да, — усмехнулся раздосадованный недоверием Андрей Михайлович, — а то он потом вырастет, и его опричники тебя на кол посадят. Хочешь на кол, Вадик?
— Вообще-то это не Иван Грозный, — Вадим не стал отвечать на глупые подначки и сразу перешёл к сути. — Если ты нас не разыгрываешь, то в доме сейчас спит будущий Иван Третий, потому что именно его бабушкой была Софья Витовтовна. Ты её с Софьей Палеолог спутал, дядя Андрей. Мог бы и сама в интернете посмотреть.
— Делать мне больше нечего, — проворчал Самарин, и ухватил племянника за руку. — Пойдём, я тебе ещё одно доказательство предъявлю.
Кукушкин пошёл, бурча на ходу что-то недовольное, а Полина Дмитриевна спихнула с чистых ступенек грязную кольчугу и двинулась следом. У ворот Самарин остановился, достал из кармана горсть монет, и вручил Вадиму:
— Вот, изучай, пока я открываю.
Племянник удивлённо посмотрел на затёртые кругляши, и поднял голову только после истошного вопля бабушки. В открытую створку ворот просунулась руткая рожа с оскаленными жёлтыми зубами.
— Лошадка! — обрадовался Кукушкин.
— Боевой конь, хотя и кобыла, — поправил его Андрей Михайлович.
— Да ладно? Что-то мелковата для боевого коня. У моих соседей собака примерно такого же размера.
— Других лошадей у меня для тебя нет! = ответил Самарин племяннику и потянул его дальше, к лежащим поодаль покойникам. — Вот, полюбуйся.
Вадим достал из кармана очки и присел около трупов на корточки:
— Так, что у нас здесь? На вид лет сорок-пятьдесят, коронки и зубные протезы отсутствуют… Дядя Андрей, у тебя есть нож?
— Хочешь ухо отрезать на память?
— Иди ты к чёрту со своими подначками! — племянник взял протянутый нож и вспорол халат на плече ближайшего покойника. — И в самом деле нет. Но должны быть.
— Что именно ищешь?
— Шрамики от оспенных прививок. Судя по возрасту, должны были их застать, но вот этому точно не делали прививку.
— На другом плече посмотри?
— Кто из нас медик?
— Ладно, тебе виднее, — согласился Андрей Михайлович. — И какие выводы из полученной информации ты сделаешь? Это достаточное доказательство, или пока нет?
Вадим уселся поудобнее и после некоторого раздумья ответил:
— Есть вариант, что это таджики из глухих аулов. Приехали дачу кому-нибудь строить, а ты их грохнул.
— И голову отрубил?
— Ну-у-у…
— Гастарбайтеры с саблями не ходят. Они больше с мётлами и лопатами.
— Да, не сходится. И по возрасту должны застать Союз, а в то время с прививками было строго. Даже на Чукотке вертолётами врачей и вакцины развозили.
— То есть, я тебя убедил?
— Хорошо, дядя Андрей, ты меня убедил. Это лежат древние бусурмане, вместо ворот у тебя портал в средневековье, дома спит будущий царь Иван Третий, он же Иван Великий.
— Как-то так, да.
— И это в корне меняет дело! Дядя Андрей, баба Поля, вы хотите стать миллиардерами?
Полина Дмитриевна, кормившая лошадку неизвестно откуда появившимся сахаром, недоверчиво прищурилась:
— Как ты себе это представляешь, Вадик? Нефть в канистрах отсюда вывозить станешь?
— Зачем нефть? — обиделся Кукушкин. — Здесь и без нефти золотое дно, стоит только копнуть.
— Например?
— Да вот это вот, — на ладони тускло блеснули серебряные монеты, среди которых сиротливо желтела золотая. — Выставим на аукцион и нас нумизматы в задницу расцелуют.
— Они тебе туда паяльник вставят, — фыркнула Полина Дмитриевна одновременно с лошадью.
— За что?
— За подделку. Какой возраст монет определит экспертиза?
— Э-э-э…
— Вот именно. Даже если ты умудришься попятить «Троицу» Андрея Рублёва…
— Кстати! — оживился Кукушкин.
— Нет, не кстати. Она написана лет двадцать-двадцать пять назад, и тебе из этой иконы испанский воротник сделают.
— Это как?
— На башку наденут, — объяснил племяннику Андрей Михайлович. — Будешь портретом Мигеля Сервантеса.
— А вот это…
— Ты про портреты?
— Ну да, покупаем полотна известных итальянских мастеров и закапываем их в герметичном контейнере в приметном месте.
— Вадим, ты меня разочаровываешь, — вздохнула Полина Дмитриевна опять же одновременно с лошадью. — Никаких итальянских мастеров сейчас и в помине нет, а те что есть, фрески по штукатурке в церквях рисуют. Хотела бы я посмотреть, как ты закапываешь в землю кусок кирпичной стены.
— Есть и другие способы быстрого обогащения, — упорствовал Кукушкин. — Соболиные меха, например.
— Неплохая мысль, — согласилась Полина Дмитриевна. — Но сколько ты лично сможешь продать меховых шуб? И кому? Вариант стоять с ними на рынке попрошу не предлагать.
— Хорошо, с соболями отбой, — нехотя пошёл на попятную Вадим. — Но хоть клады с монетами и драгоценными камнями мы найти сможем?
— Дебил, — бросила бабушка Поля и отвернулась.
— Вадик, — мягко улыбнулся Самарин. — Мы с Полиной Дмитриевной пережили перестройку, лихие девяностые, деноминации и гиперинфляции, у нас украли деньги со сберкнижек… Короче, в азартные игры с государством я играть не собираюсь. Или думаешь, кубышка с камешками и рыжьём не привлечёт внимание? Даже не бандитов, хрен с ними.
— А кто тогда?
