не буду обязан обеспечивать тебя. Далее, если по ходу пьесы в твою светлую голову взбредет потребовать у меня чего-то сверх этого…
Он вновь потряс папкой.
— …я через суд расторгну наше соглашение.
— Справедливо, уговор есть уговор. — согласился я и заметил, как раздулись ноздри так называемого отца, который посчитал, будто я умничаю и даже чуточку издеваюсь над ним.
А может, просто видит в Злате отражение бывшей жены, при воспоминании о которой он каждый раз раздражается.
— И вот еще, что… — уняв раздражение, продолжил он. — В качестве компенсации за твое содержание я выплачу Ире четырнадцать тысяч рублей за каждый месяц с момента нашего с ней развода по день сегодняшний. В совокупности с той тысячей, которую я переводил ей ежемесячно на карту, выходит пятнадцать, как мы и договаривались. Однако, получит она их только после окончания выборов, чтобы ежели чего…
Он выразительно посмотрел на меня.
— А вот на это уже не согласна я! — я пожал плечами, а затем зевнул, прикрывая ладошкой рот.
Погода сонная и жутко хочется спать.
— Мама или получит свои деньги в течение недели после заключения нашего соглашения, или же… — я пожал плечами вновь, намекая на то, что он и сам знает о другом «или», продолжив затем. — А то, раз уж вы, уважаемый отец, сами заговорили на тему разрыва нотариального соглашения, хотя я и не уверена в том, что суд решит именно в вашу пользу… Все-таки лучше уж синица в руке!
— Слава богу, что твой дед, мой отец, не дожил до того, чтобы своими собственными ушами услышать, как ты разговариваешь с родным отцом и как шантажируешь меня… — процедил этот самый отец родной.
Человек, стоящий сейчас передо мной, готов нести любую чушь, любую ахинею, лишь бы только наш разговор поскорее закончился. Ему жутко неловко и неприятно находиться в моем обществе, особенно когда он вместе с женой. Будь его воля, он бы смылся отсюда прямо «пять минут назад».
Мне, впрочем, это тоже не особенно приятно, однако, гораздо гаже осознавать, что родной отец — подобный вот чмошник…
— Думаю, что дедушка не хило удивился бы, узнав, что вы выбросили его родную внучку, словно какую-то ненужную вещь. — ответил я, переведя взор на поселок Андреевку, расположенный через дорогу. — И я вас не шантажирую, просто разумная предосторожность, учитывая обстоятельства. В конце концов, вы вольны выбрать вариант с судом.
Отец на это ничего не сказал, и мы некоторое время просто молча стояли, не глядя друг на друга. Если наш разговор продолжится в том же духе, то…
— Ладно, хватит! Я пришла сюда не затем, чтобы ссориться с вами, уважаемый отец. А вот насчет того, чтобы не влезать в вашу семью… Общаться лично с вами у меня нет никакого желания, ибо как вы сами мне и сказали, мы уже давно друг для друга чужие люди. Так что, могу вам лишь пожелать всяческого счастья, хорошего настроения и денег побольше, опять же. Однако, относительно прочих членов вашей семьи…
Я кивнул на его жену, все также с безразличным выражением на физиономии пялящуюся в свой гаджет.
— Если вдруг кто-либо из них станет искать общения со мной, то я буду общаться, хотя делать этого не очень-то и хочу. Я говорю это затем, чтобы вы потом не сказали, будто бы я нарушила свое обещание и не помчались расторгать наш договор. А не хотите, чтобы я общалась с вашей женой или же с прочими вашими…
Тут я на мгновение запнулся, вспомнив, что общий ребенок у них только один.
— …с вашей дочкой, тогда сами оградите меня, пожалуйста, от подобного общения!
— Я могу говорить только за себя, а моя жена… Злат, она взрослая женщина и решает сама, что ей делать и с кем общаться. — ответил папаша.
Это явная отсылка на ее посещение меня в больнице, о котором он, скорее всего, и знать не знал, судя по нервозной реакции его новой жены на слова бабушки. И вряд ли известие о подобном визите ему шибко понравилось, он-то не дурак и все понимает как надо. Но, конечно же, своей любимой женщине он за это выговаривать не станет.
Раздражение от этого разговора внезапно оставило меня, и я выдохнул.
— Ну, тогда и не требуйте того, что от меня никак не зависит! Если ваша жена или дочь захотят пообщаться, то… В общем, об этом я уже сказала выше.
— Толик! — отцовская жена, отлипнув от перил, подошла к моему папаше и что-то зашептала ему на ухо.
— …в машине. — было единственным, что услышал я из ее шепота.
— Хорошо, Вишенка. — улыбнувшись жене, ответил он, а затем добавил уже для меня. — Я сейчас вернусь, Злат.
Папаша, раскрыв зонт и сойдя по лестнице вниз, остановился, обернувшись к жене, явно собираясь ей что-то сказать, но, видимо, в последний момент передумал, после чего неторопливо направился к машине.
— Ну что, Златочка, я так понимаю, что ты и твоя мамашка с бабкой, твердо намылились засунуть свои носы и руки в мою семью, да? Я вам…
В этом место она явно намеревалась вставить какой-нибудь неприятный эпитет, но не стала.
— …все поотрываю по самые шеи! — у этой тетки перекосило лицо от животной ненависти ко мне и моей матери.
Ну, правильно, папаша-то сейчас не видит, так чего политесы разводить? Стопудово, она его специально отослала, чтобы излить на меня всю накопившуюся желчь, и вот сейчас начнется…
— За каждую копеечку, которую ты…ошибка природы…уведешь у моих детей, я… — она прервалась, дабы чуть-чуть успокоиться.
Свой телефон она продолжает держать в руке. Записывает наш разговор? Вряд ли, тогда бы выводила на эмоции меня, а не выходила из себя сама, но…
Никто же, в конце концов, не отменял редактуру, так что все возможно.
Я достал собственный телефон и включил диктофон. Жене отца это мое действие не понравилось категорически …
— Не стоит, Светлана…вашего отчества, извините, не знаю. — заявил я, делая шаг назад, заметив, что тетка вознамерилась выбить телефон из моих рук. — Тут как минимум две камеры за подъездом наблюдают…
Я кивнул на устройства.
— …будет скандал, а скандалы — последнее, что сейчас нужно моему отцу.
— Обращайся ко мне Светланой Васильевной. — ответила взявшая себя в руки женщина, а затем поинтересовалась совершенно
