— Хммм? — протянул Сильвестр, свирепо и недоверчиво глядя на меня, несмотря на то, что мой ответ был абсолютно честным и серьезным.
Извините, но факты есть факты.
Фердинанд начал листать письма, сложенные на столе, явно недовольный моим ответом.
— Когда ты впервые встретилась с принцем? — он спросил. — В наших отчетах говорится, что это было во время обучения кружению веры, но если тебе помнится по другому, расскажи нам.
— Гм… Я думаю, можно сказать, что впервые мы встретились, когда я приветствовала его на собрании после поступления. Он пожаловался мне, сказав, что я совсем не похожа на тот образ, который сложился у него из слухов…
Я продолжила подробно пересказывать остальную часть нашего разговора, что заставило всех троих моих опекунов одновременно закачать головами. Сильвестр даже застонал, потирая виски.
— Розмайн, мне об этом никто ничего не рассказывал. Ты действительно затеяла спор с членом королевской семьи?
— Хм…? Я просто немного разозлилась, потому что он продолжал высказывать недовольство моей непохожестью. Я не затевала спор или что-то в этом роде, — ответила я, оглядывая комнату.
Именно тогда Фердинанд одарил меня улыбкой, от которой у меня по спине пробежал холодок.
— В твоих словах было совершенно излишнее количество иронии и сарказма. При мысли, что ты в таком стиле разговаривала с принцем, у меня начинает болеть сердце, — сказал он.
Я судорожно вздохнула, на что Карстедт тоже вздохнул и покачал головой.
— Принц, должно быть, был просто ошеломлен, что кто-то посмел так говорить с ним во время их первой встречи.
Упс… Похоже, я совершила ошибку в самом начале.
— О, наконец-то я все поняла. Вот почему принц Анастасий вел себя так злобно во время обучения кружению. Ведь при первой же встрече с ним я проявила открытую враждебность.
— Расскажи нам мельчайшие подробности. То, что ты рассказываешь, сильно отличается от того, что было в присланных отчетах, — сказал Фердинанд, нетерпеливо постукивая пальцами по буквам упомянутых отчетов.
Я объяснила ему, что произошло во время обучения кружения веры: Анастасий обвинил меня в заговоре с целью сблизиться с ним, подтолкнув к ответу, что с этого момента я постараюсь избегать его.
Сильвестр свирепо посмотрел на меня, потом принялся растирать свои брови.
— Я начинаю сочувствовать принцу, — сказал он. — Он понятия не имел, в какую беду попал. Ты, должно быть, самый диковинный человек, которого он когда-либо встречал в своей жизни, Розмайн.
Уж от кого я не хочу подобного слышать, так это от тебя, Сильвестр.
— Я думала, что это эффективный способ избежать неприятностей — способ сообщить тем, кто придет после принца Анастасия, что я им не соперник.
— Ты приняла верное решение, поскольку слабое герцогство вроде Эренфеста, вмешивающееся в королевские дела, не получит от этого ничего, кроме проблем, но, как всегда, твои методы ужасны. Постарайся выражаться в будущем более дипломатично, — сказал Сильвестр.
Приемный отец добавил, что весной мне придется пройти дополнительный курс по общению с аристократами. Одна только мысль о нем подействовала на меня угнетающе.
— И все же, как твой немыслимо откровенный отказ привел к тому, что он стал больше с тобой общаться?
— Как я уже сказала, это просто случайность. В следующий раз мы встретились на чаепитии с преподавателями музыки. Леди Эглантина была там, и принц Анастасий сопровождал её.
Естественно, когда они попросили у меня разрешения пригласить и принца, я не смогла отказать.
Сильвестр кивнул, положив руку на живот.
— Да, это было правильное решение.
Я стала объяснять, как Анастасий приказал мне сочинить песню, а потом отверг её с очень высокомерным видом. Затем он выбежал из комнаты, заставив Эглантину броситься за ним.
— Да, и профессора рассказывали мне о ваших студенческих годах в Королевской академии, Сильвестр. Похоже, принц Анастасий ведет себя так же, как и вы, когда тосковали по Флоренции.
— Забудь все, что они тебе рассказали! — воскликнул Сильвестр, теперь уже по другой причине баюкая свою голову.
Я покачала головой из стороны в сторону. Мои вассалы присутствовали на том чаепитии, а значит, даже Рихарда слышала эту историю.
— О забвении не может быть и речи, но я могу, по крайней мере, сохранить это в тайне от Вильфрида и Шарлотты.
— Все в Эренфесте старше определенного возраста знают историю Сильвестра, но это ценная информация о принце. Его сердце отдано девушке из Классенберга, а? — спросил меня Фердинанд с блеском в его светло-золотистых глазах.
Похоже, что мои опекуны ничего не знали об этом, несмотря на то, что это было общеизвестно в Королевской академии, поэтому я могла понять, почему сбор сведений оказался таким важным делом. Я рассказала им все, что знала, в том числе и то, что слышала от преподавателей музыки.
— Значит, это ценная информация? — переспросила я. — Леди Эглантина — дочь покойного третьего принца, погибшего в гражданской войне, и она стала тем, кем стала сейчас, после того как её удочерил дед, прежний Ауб Классенберг.
Сильвестр, Фердинанд и Карстедт глубоко вздохнули, широко раскрыв глаза.
— Её дед сказал принцам, что леди Эглантина хочет вернуться в королевскую семью, — продолжила я, — и поэтому и первый, и второй принц добиваются её руки. Похоже, что тот, кого она выберет, получит огромное преимущество, когда дело дойдет до престолонаследия.
— Розмайн, ты слишком глубоко увязла во всем этом… Я полагаю, что это сведения, которые знают только дворяне, очень близкие к королевской семье. Сильвестр, выбирай теперь, на чьей ты стороне. Нынешнее участие Розмайн во всем этом означает, что мы будем вовлечены в дела королевской семьи, нравится нам это или нет, — сказал Фердинанд.
Сильвестр мгновенно принял суровое выражение, заставив мои плечи поникнуть. Эренфесту удалось избежать потрясений и разрухи во время предыдущей гражданской войны именно потому, что он оставался нейтральным. Но теперь, из-за того, что я оказалась слишком близко к Анастасию, было очень вероятно, что мы окажемся вовлечены в подобные инциденты в будущем.
Что, если наше герцогство пострадает или даже будет уничтожено из-за меня…
— Розмайн, мы еще не слышали о твоем вызове на аудиенцию от принца. Ты снова встретилась с ним после этого чаепития, верно? — спросил Сильвестр.
— Чтобы объяснить случившееся, я должна начать со Шварца и Вайса…
— Ты имеешь в виду, когда ты стала их хозяйкой, регистрируясь в библиотеке? Мы получили отчеты об этом, но мы не смогли из них ничего понять, — сказал Сильвестр.
Я кивнула и пустилась в очередное объяснение.
— Вильфрид сказал мне, что я не смогу записаться в библиотеку, пока все первокурсники не сдадут свои письменные экзамены, поэтому я заставила их учиться изо всех сил. Я была так рада, когда они все сдали экзамены, что полностью потеряла контроль над своими эмоциями, и так как я все еще не привыкла контролировать свою ману после юрэ́вэ, мои благодарственные молитвы в конечном итоге стали благословением, которое пробудило Шварца и Вайса.
— Именно этого я и ожидал… Хотя у них наверняка уже был назначенный хозяин. Ты обрела над ними власть только из — за объема использованной маны? — спросил Фердинанд.
Именно тогда я поняла, что очень немногие люди знали о произошедшем в библиотеке. Те, кто окончил академию в прошлом и был знаком со старой Королевской академией, воспринимали то, что Шварц и Вайс могли передвигаться, как данность, в то время как большинство нынешних студентов даже не знали об их существовании.
Я объяснила Фердинанду, что гражданская война в Суверении сильно уменьшила количество высших аристократов, и теперь в библиотеке работал только один библиотекарь — дворянка из средней знати, которая была не способна должным образом снабжать их маной.
— Это были опытные, знающие свое дело люди, которые часто оказывали мне поддержку, но… Я понимаю. Они уже ушли, — просто сказал Фердинанд.
