Когда я захлопнула книгу, сквозь стекла окон четко различался циферблат часов. Белоснежная стрелка неумолимо двигалась назад, а я следила за ней, пока глаза не начали слезиться. Тогда, достав из кармана плаща ключ, я попрощалась с комнатой и вышла, щелкнув замком.
— Надеюсь, еще вернусь, — прошептала зачем-то, сворачивая в коридор и направляясь по лестнице вверх, в самую высокую башню, где находилась зеркальная комната. Меня уже ждали, а Оуэн держал в руках два рюкзака: мой и свой. Я благодарно приняла свою ношу, водружая тяжелый рюкзак на спину. Молчание в комнате достигло такого напряженного предела, когда хотелось кричать, лишь бы слышать свой голос и знать, что ты еще жив.
— Готовы? — спросил студентов берр Эль, а я встретилась взглядом с Аирэль. Она хмурилась и кусала губы, но головой кивнула и даже сделала крохотный шаг к порталу, открытому на месте стола, который стоял тут днем.
— Идем по очереди, — произнес берр Фарр, — Тарт и Злата, вы первые!
Я не успела возразить, как демон схватил меня за руку и шагнул в портал. Воронка затянула нас в свои ледяные объятия, выплюнув на краю мира. Пустынная степь, поросшая сорняками и чахлой травой, тянулась на много километров вокруг. Бутылочные горы здесь казались совсем крошечными, размытыми и еле видными, а на небосводе горели яркие звезды, раскаляя воздух и опаляя все живое. Мы с Тартом оглядывались, ожидая остальных. Но ни через несколько минут, ни через час никто так и не появился, кроме странных существ, похожих на мумий. Эти существа двигались медленно, но целенаправленно, скапливаясь на границе степи. Сначала один возник на горизонте, затем второй, и вот их уже несколько десятков.
Глава третья
Правда о мертвом городе
— Бежим, — скомандовал Тарт, неожиданно сильно хватая меня за руку и утаскивая в сторону от приближающихся теней. Демон не особо испугался, когда они единично возникли в поле нашего зрения, но когда теней стало несколько десятков, а никто из Академии так и не появился, он занервничал.
Я пыталась бежать, изо всех старалась не путаться в колючей траве и не думать о тяжелом рюкзаке за спиной, который больно бил по бокам и тянул к земле. Дыхание сбилось почти сразу же, хрипы вырывались из грудной клетки, как из проткнутых кузнечных мехов, а перед глазами стояла пелена. Тарт не останавливался и не выпускал моей руки, а я на автомате передвигала ноги, пока не споткнулась, приземлившись на колени в песок.
— Встань! — крикнул демон, дергая меня вверх. Его узкое лицо исказилось от смешанных эмоций страха и пренебрежения. Черные брови сошлись на переносице, в глазах мелькнуло обреченное осознание. На моих штанах из защитной плотной ткани образовались рваные дыры в районе колен, словно кто-то методично аккуратно вырезал ткань невидимыми ножницами. Кожу обожгло холодом.
— Надо уходить отсюда, — произнес демон, обреченно выдыхая и дергая меня за шиворот. — Ты узнаешь это место?
Я покачала головой, а Тарт снова презрительно ухмыльнулся и зло скосил глаза в мою сторону.
— Мы в самом центре Пустоши! — бросил он отрывисто, наблюдая за тем, как кожа на моих коленях стремительно краснеет, но я еще не понимала всей серьезности ситуации. — Тени здесь особенно сильны.
Я огляделась и поняла, о чем говорит демон. Место, на котором мы стояли, располагалось на возвышенности, протяженностью несколько километров. Практически ровное плато, кое-где взорванное неровной грядой холмов. Останки зданий, присыпанных песком, торчали, как обглоданные грифонами кости, а самое высокое из них сохранилось, зияя черными провалами окон. Мы стояли в центре мертвого города, в который попали со стороны степи. Чахлая растительность больше не загораживала вид на разрушенные и выкорчеванные из земли останки прекрасных некогда строений.
— Давай укроемся в том здании, — повел меня Тарт к развалинам, обеспокоенно глядя под ноги. — Магия демонов достаточно сильная для того, чтобы чувствовать защитное поле, а у того заброшенного здания оно, как ни странно, сохранилось. И смотри под ноги, Злата. Песок в город занесло ветром, но его скопление смертельно опасно.
Я следовала за демоном, постепенно начиная завывать от внезапного жжения в области колен. Оно появилось так неожиданно, что я сначала не поняла, в чем дело. Здание приближалось, а жжение переросло в такую жгучую боль, что мне приходилось сжимать зубы, чтобы не орать в голос, а лишь приглушенно стонать.
— Я говорил, что нельзя тебе сюда, — огрызнулся демон, подхватывая меня на руки и встряхивая, как мешок с картошкой. — Не стони, раздражает! — рявкнул Тарт, глядя на то, как я глотаю соленые дорожки слез.
«И никакой снисходительности к плачущей девушке!»
На небе двоилось солнце. Казалось, что оно множится и множится, разогревая во мне кровь до состояния каления. Голова горела огнем, в глазах пекло, во рту царила настоящая пустыня. Тарт бесцеремонно скинул меня прямо на пол, как только достиг первого этажа уцелевшего здания. Оно казалось громадным и сохранилось достаточно хорошо, в отличие от других.
Демон освободил меня от тяжелого рюкзака и внимательно осмотрел повреждения на коленях, бесцеремонно завладевая ногами, а мне хотелось напомнить ему, что я — девушка, привыкшая к комфорту, а не подопытный кролик, которого подсунули демону-самоучке. Но Тарт плевал на мое мнение, а я уже ревела в голос, не понимая, откуда берутся слезу и почему же так больно.
— Замолчи! — рявкнул демон, смахивая с глаз длинную черную прядь и читая вслух формулу. Я помнила, как берр Синар говорил на таком же мягком гортанном диалекте, демонстрируя нам элементарное свойство магии целительства.
Сейчас я ненавидела Тарта. За грубость и хамство, за злость и раздражение, за сильные руки, которые доставляли столько боли. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось закричать на кого-то в ответ, а на демона хотелось не только кричать. Я мечтала выбить из него всю спесь и презрительность и, вместе с тем, мечтала, чтобы эти руки обняли и прижали меня к себе, обещая, что боль утихнет, что все непременно пройдет.
— Ты должна замолчать, иначе не подействует, — уже более спокойно произнес Тарт. По лицу юноши струился пот.
Я мгновенно прикусила язык, мечтая провалиться в бессознательное забытье, пока демон колдовал над моими коленями. Благодарность к нему смешивалась с болью и обидой. Слезы комом стояли в горле и душили, мешая сделать глубокий вдох, а мышцы сводило судорогой.
— Яд не успел глубоко проникнуть, я постараюсь его убрать, — произнес Тарт жестким тоном заправского полевого врача, который принимает решение: жить тебе или умереть. — Боль стихнет сразу же, но остаточное недомогание останется. Организм человека слабо сопротивляется действиям любого яда. Постарайся думать о чем-нибудь хорошем, Злата, ментально сосредоточься на самом ярком радостном воспоминании.
«Он шутит?» — вспыхнула в голове мысль, но я послушно принялась перебирать в лихорадочной круговерти те воспоминания, которые приносили мне «ментальное» успокоение.
Конечно, я вспоминала лед! Парный танец, который я исполняла впервые перед множеством направленных на меня взволнованных глаз и бесстрастных объективов камер. Танец, который завершил карьеру Златы Романовой, как фигуристки. Танец, который окончился такой резкой болью, которую я никогда прежде не испытывала.
Тот выход на лед ознаменовал мое совершеннолетие. Я только-только начала чувствовать себя более уверенно в компании молодых людей, мечтала познакомиться с каким-нибудь парнем и отдать ему свое сердце. Глядя на то, как Арина с легкостью расстается с одним и начинает отношение с другим, я в тайне завидовала ей. Мне тоже хотелось с такой непринужденной грацией давать отворот поворот парням, но на меня редко смотрели с тем обожанием, с каким смотрели на сестру. Я считалась симпатичной девушкой, но на фоне яркой Арины, мои рыжие волосы, веснушки и бледная кожа проигрывали. К сожалению, тот танец перечеркнул не только мою карьеру, но и личную жизнь. Бесконечная череда операций, приемы в больницах, записи то к одним врачам, то к другим, разъезды по санаториям и длительные восстановительные процедуры не оставляли мне времени на личную жизнь.
