Я воздерживался от вопросов и лишь кивал, внимательно слушая.
– Я не могу выключить своё влияние. Эта способность всегда слабо, но работает на притяжение. Вероятно, поэтому я так нравлюсь людям и они тянутся ко мне, как мотыльки к огню. Я ничего не делаю, Илос, оно работает само. Другие видят во мне что-то желанное, смотря что ищут. Кто-то чувствует исходящие от меня доброту и вежливость, другие любовь и желание.
– Ты применяла Дар ко мне намеренно? – строго уточнил я.
– Да, но родственная кровь притупляет моё воздействие.
– Когда ты сделала это в первый раз?
– В переулке, тогда мы искали подарок Каиду. Я хотела проверить но ты не поддался, – честно призналась сестра и более не выглядела напуганной, скорее озадаченной, как при будничном разговоре о пределе её способностей.
– Но ты не единожды применяла на мне свой Дар, Тея, верно? Нельзя использовать Дар на близких!
Она промолчала, глядя хмуро и не решаясь ответить. Я тяжело вздохнул.
– Я догадываюсь, что ты применила его на Эйлин из-за ревности к Исару, но зачем ты подставила Шейна?!
– Я не знала, что он придёт в библиотеку. Я думала, там будешь только ты!
Глаза сестры округлились в испуге, стоило ей ляпнуть, не подумав. Она торопливо прикрыла рот рукой, но было поздно. Правда уже вырвалась наружу.
– Так ты собиралась натравить Эйлин на меня?!
Я был зол, шокирован и озадачен одновременно, не понимая, чем заслужил столь гнусную месть от родной сестры.
– А всё потому, что ты упрямый болван! – сорвалась Тея, предпочитая злиться и нападать, вместо того чтобы просить прощения. – Я знала, что ты догадаешься о моём вмешательстве, и это заставит тебя наконец прийти ко мне!
– Тебе достаточно было позвать меня, и я бы пришёл!
– Ты исчезаешь раньше, чем я успеваю это сделать! Ты постоянно пропадаешь с Каидом, везде ходишь с Шейном или скрываешься в кабинете Исара, а после гуляешь с Эйлин! Я же нахожусь в конце всего списка!
– Глупые отговорки! Если ты хотела поговорить, то ты могла!
Она повышала на меня голос, и я вторил ей. Однако каждая фраза сестры и причина казались абсолютно идиотскими. Теяла могла быть какой угодно, но глупой точно не была.
– Я пыталась, но ты пристыдил меня близостью раньше, чем я успела объясниться! – В её серых глазах застыли горькие слёзы, и я опешил, испугавшись, что заставил её ощутить подобное.
Я не нашёлся с ответом, тишина повисшей паузы звенела в ушах.
– Помнишь, что каждый из нас платит чем-то за свои Дары? – очень тихо начала она, но следом сама же принялась отвечать на свой вопрос. – Исара терзают вещие сны, которые он не помнит наутро. Каид притягивает свет, если его что-то тревожит. Особенно плохо при ночных кошмарах, он не может выспаться из-за своего Дара. Шейн неспособен долго находиться среди людей. Чем платишь ты, никто из нас не знает, хотя, возможно, твоя цена – это невозможность быть самим собой…
– Чем платишь ты? – так же тихо спросил я, понимая, к чему ведёт сестра.
– При использовании огня я плачу воздухом в собственных лёгких.
Я кивнул, зная, что в эти моменты она начинает задыхаться.
– А ещё… – Собравшиеся слёзы потекли по её щекам, но Теяла быстро их смахнула, пытаясь сохранить ровность голоса. – Ещё я плачу собой. Этот побочный Дар работает всегда, заставляя людей тянуться ко мне, но вместе с тем он высасывает из меня самой все эмоции, мои чувства и желания. Я становлюсь абсолютно пустой, переставая понимать, кто я. Кажется, что меня и нет вовсе.
Я забыл, как моргать, и оглядел сестру с ног до головы, пытаясь найти следы того, о чём она говорила, будто это могла быть болезнь с пятнами на коже. Но внешне Теяла оставалась всё такой же печальной и безупречной.
– Пока я нахожусь среди других людей, всё в порядке. Их любовь, доброта и обожание в мою сторону восполняют то, что я отдаю.
– Как круговорот энергии, – внезапно вырвалось у меня, и сестра кивнула с вымученной улыбкой.
– Именно. Я распространяю желание, человек смотрит на меня и восхищается. И именно его эмоции восполняют то, что я затратила. Ты, Исар, Каид и Шейн постоянно были рядом, поэтому всё казалось органичным. Вашей любви так много, что я даже не замечала свой побочный Дар, а потом вы начали уезжать. – Сестра принялась теребить ночную сорочку, голос стал спокойнее, но лишился интонации и какой-либо жизни. – Сперва ваши походы были краткосрочными, а в нашем доме стало многолюднее. Появились слуги, помощники, министры. Их внимание и эмоции были мимолётными, но этого хватало, чтобы дождаться вашего возвращения. Плохо мне было только по ночам, когда я оставалась совсем одна.
Несмотря на влажную духоту летней ночи, я заметил мурашки на руках Теялы, поэтому снял свою накидку и накинул ей на плечи. Вся ярость, с которой я явился, исчезла с осознанием собственной слепоты. Я глупо полагал, что всё знаю, но Тея сидела передо мной, обхватив плечи руками, и с неохотой делилась своими слабостями и секретами.
– Затем вы уехали надолго. Недели одиночества превратились в месяцы. Я преследовала маму и была готова перекопать хоть все её сады, лишь бы находиться с кем-то рядом и не ощущать себя пустой. Но эмоции обычных людей давали мне бледную тень того, что я чувствовала в вашем присутствии. Может, дело в самих Дарах. У Шейна побочный Дар тоже связан с эмоциями, но родственная кровь его блокирует. Со мной же наоборот, только ваше внимание способно дать мне достаточно, но вы уехали.
Сердце болезненно забилось в груди от смеси сожаления и вины, но Теяла не оставила времени на паузу, переходя к бо́льшим откровениям.
– Не получая достаточно от всех остальных, я узнала, что такое поцелуй, и это подействовало лучше, чем простое общение, а после – мужчины избавляли меня от одиночества и пустоты в худшее время суток, ночью, когда вокруг никого не было.
Я до боли сдавил пальцами своё колено, но заставил себя промолчать. Я не одобрял её связей, тем более если они были плохо обдуманными и без любви, но теперь хотя бы знал их причину.
– Поэтому ты попросилась остаться на ночь в день нашего возвращения?
– Да. – Теяла полностью завернулась в мою накидку, она сжалась, но продолжала смотреть на меня с обидой. – Ты же грубо отказал мне, с намёком, что впредь это никогда не повторится. И видел бы ты своё лицо, когда застал меня с другим!
Я подавил желание оправдаться и прикрыться выпитым тогда алкоголем, затуманенным мозгом и собственным незнанием. Я всё ещё сражался с желанием на неё накричать и обвинить в глупости. Ей стоило рассказать мне всё сразу и прямо, без увёрток и игр, но Теяла не умела по-другому. И как я мог на неё кричать, узнав, что виной всему её Дар?
Я подсел ближе и обнял сестру, притянув к себе. Начал раскачиваться, успокаивая, как маленькую, а Теяла напряглась всем телом и расплакалась. В горле встал ком, который мне никак не удавалось сглотнуть, а боль и одиночество сестры передавались мне вместе с дрожью в её плечах. Я сожалел о том, что обидел её. Сожалел, что бросил, уверенный, что мы уже достаточно взрослые и переросли нашу детскую близость.
– С тобой всегда было спокойнее всего. Это похоже на ночное умиротворение, – хрипло и не открывая глаз пробормотала Теяла, перестав плакать. – Я будто настоящая. Та, какой и должна быть. Ни Исар, ни Шейн, ни Каид не приносят мне подобного чувства.
Я невольно улыбнулся, вновь ощутив слепую гордость, что среди всех братьев она всё равно выделяла именно меня. Но моя радость тут же завяла при воспоминании о массе проблем, которые ожидали меня поутру. Правда была озвучена, и между нами с сестрой повисла тишина.
– Не рассказывай остальным, не хочу, чтобы они думали, что я специально на них влияю. Они могут возненавидеть меня за это, – со стыдом и мольбой бормотала Тея, съёжившись в моих руках, а в ответ я уверенно заявил, что это глупости и никто не станет её ненавидеть: ни братья, ни родители. Я раз за разом убеждал Тею, что её страхи напрасны, хотя в глубине души понимал, что привирал. Мы все с подозрением относились к молчаливому применению Дара друг на друге и воспринимали это скорее как предательство. Только из-за этого я поддался и пообещал не рассказывать остальным.
