Сильвия в присутствии Бернда, папы и коменданта уверенно опознала злодея по имени Tolik. А в душу Кузнецова всё больше и больше закрадывались сомнения по поводу правдивости всей этой неприглядной истории. И дело было совсем не во французской парфюмерии для его супруги. Уж слишком спокойно и уверенно держалась эта потерпевшая немка. Едрит её в одно место…
Прапорщик Тоцкий недаром слыл знатоком женских душ, в момент опознания сразу всё понял и успокоился. Следователь, посовещавшись с начальником уголовного розыска, решил оставить допрос потерпевшей и подозреваемого на завтра. Как раз будут готовы экспертизы, и русский любитель молоденьких девочек уже не сможет отвертеться от бесспорных доказательств…
Немцы уехали, старший лейтенант Скрипка занялся документами, в кабинете остались только майор Кузнецов с задержанным.
Комендант встал из-за стола:
— Что скажешь, прапорщик?
— Эта немка сама хотела в субботу после танцев со мной уйти. Я отказался. У неё двух месяцев не хватает до шестнадцати лет. Мне это надо? Товарищ полковник, можете сами паспорт проверить.
— Значит, ты такой гордый «Варяг» и живёшь на «Ледоколе», — усмехнулся комендант.
— И чужих трусов женских в твоей комнате мы завтра не найдём?
— Какой есть! Ничего вы не найдёте. Ни чужих трусов, ни своих.
— А ты, прапор, давай, не борзей! — Офицер встал над задержанным. — С тобой тут, на ночь глядя, не в бирюльки играем. Сам-то понимаешь, что завтра после обыска и экспертизы твоя судьба решится?
— Да всё я понимаю, товарищ подполковник. У меня к вам одна просьба будет.
— Слушаю.
— Вызовите завтра с утра прапорщика Кантемирова с Помсена. Он в ЛГУ на юридическом учится. Может, чего и посоветует.
— Тоцкий, ты ещё у меня здесь адвоката потребуй. А с этим Кантемировым вы — два сапога пара. Друг-друга стоите. И чем же он тебе поможет, этот студент с полигона?
— Тимур сам рассказывал, что у него в друзьях по учебе опера и следователи. Может чего-то и подскажет.
Майор подошёл к телефону, поднял трубку и приказал соединить его с казармой войскового стрельбища Помсен. Дежурный полигонной команды ответил тут же. Тоцкий напрягся…
Комендант гарнизона представился и попросил срочно вызвать к телефону начальника стрельбища. Затем удивлённо посмотрел на Тоцкого и протянул ему трубку:
— Надо же, на месте оказался твой дружок. Вот сам с ним и договаривайся.
Толик схватился телефон, как утопающий за соломинку:
— Тимур, здорово. Я задержан в комендатуре. Помнишь Сильвию из ГДО? Да, малолетку эту сиськастую! Она написала заяву и дала показания, что я имел её ещё с субботы в своей комнате и не отпускал домой до понедельника… Тимур, да она мне нах не нужна! Приезжай завтра с утра пораньше… Спасибо.
Прапорщик дрожащими руками положил трубку обратно. Старший офицер тяжело вздохнул, вызвал конвой и приказал отвести прапорщика в отдельную камеру.
С раннего солнечного утра прапорщик Кантемиров дожидался Кузнецова у дверей комендатуры:
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
— Здорово, студент. Решил своего дружка с кичи вытянуть?
— Толик не мог трахать эту Сильвию хотя бы в воскресенье. Его не было в городе.
— И где же он, по-твоему, был?
— В Лейпциге вместе со мной.
— Это ты, прапорщик, своему корешу типа алиби приготовил? — усмехнулся комендант.
— Хотя бы и алиби. И у меня билеты остались. Два туда, два обратно.
— Пойдём, поговорим. И у меня к тебе пару слов имеется. Прапорщик, ты не находишь, что мы с тобой стали часто встречаться? И поводы для наших встреч становятся всё интересней и интересней?
Кантемиров только пожал плечами и зашёл вслед за Кузнецовым. В кабинете уже сидел заместитель коменданта старший лейтенант Скрипка. Прапорщик и офицер были знакомы по танцам в ГДО и общим подружкам в медсанбате, поэтому тепло и радостно поприветствовали друг друга.
Комендант усмехнулся вновь:
— Вам только третьего не хватает. Кстати, его сейчас доставят сюда под конвоем, и вам втроем ещё веселей станет. Доигрались, ё…ари-передовики! Вам всё смех…ёчки, а у вашего дружка очень даже некрасивая статья на горизонте вырисовывается.
Приятели притихли, а прапорщик с вызовом ответил:
— Товарищ подполковник, это ещё доказать надо! Есть тут у меня пара идей, надо с Толяном обсудить.
— Ну, давай, студент, покажи — чему вас в университетах обучают.
Конвой доставил прапорщика Тоцкого. В кабинете коменданта сразу начал распространяться запах тюремной камеры. Эта ночь для молодого человека не прошла даром. Толик весь осунулся, выглядел потускневшим и сразу без разрешения тяжело уселся на стул. Комендант опять вздохнул и посмотрел на молодёжь.
Кантемиров подошёл к товарищу:
— Толян, ты чего? Прорвёмся…
— Очнись прапорщик и не вздумай портить нам показатели. Нам тут только изнасилования не хватало, — добавил Скрипка.
Студент юрфака взял стул и присел ближе к задержанному:
— Толик, вспомни, эта Сильвия хотя бы раз была в твоей комнате? Может быть, с другими немками?
Начальник вещевого склада задумался, прикинул и отрицательно покачал головой:
— Нет! Ни разу её к себе не приводил. Ни отдельно, ни с другими.
— Ну, у тебя и вопросы, студент, — удивился комендант. — Давай ещё до кучи остальных немок к делу приплюсуем.
— Товарищ подполковник, у Тоцкого единственная комната, где он живёт один, без соседей. Во всех остальных комнатах по две, а то и по три кровати. А у Толяна только одна кровать, и та почти на всю комнату. Надо будет при допросе обязательно попросить эту Сильвию подробно описать комнату, где её якобы насильно удерживали несколько дней. На этом и поймаем эту дуру ё…ую
— Прапорщик, не матерись! А это мысль… — Кузнецов задумался и спросил: —Тоцкий, ты в самом деле не снимал с неё трусов и не прятал у себя в комнате?
Воодушевлённый Толик только смог улыбнуться и опять отрицательно закрутил головой.
Комендант внимательно разглядел троицу приятелей, прикинул что-то про себя и приказал:
— Тоцкий и Скрипка, ждём внизу немцев в конвойной. А вас, прапорщик Кантемиров, я попрошу остаться.
Заместитель коменданта вышел, сопровождая задержанного. Комендант махнул рукой на стул у служебного стола. Начальник стрельбища присел и вопросительно посмотрел на офицера.
Кузнецов молчал минут пять, поднял голову и назвал прапорщика по имени:
— Тимур, у нас сейчас будет разговор, которого вроде и не было никогда, как и той беседы в тире. Не было и всё. Прапорщик, понимаешь, о чём я говорю?
Кантемиров кивнул. Куда уж понятней.
Комендант продолжил:
— На днях по своим делам опять к нам забегал наш общий знакомый, директор Дома Дружбы. И о тебе тоже спрашивал. И ещё, о дружке твоём — прапорщике Тоцком. Вежливо так спрашивал, как бы между делом, но подробно. И про валюту разговор был. А ты, прапорщик, становишься популярным в одной из спецслужб нашего гарнизона. Тимур, ты сам то хоть понимаешь, что это значит?
— Что?
— А то, прапорщик, что у тебя появляется всё больше шансов провести ближайшую пятилетку на свежем воздухе где-нибудь в Карелии или за Уралом по статье 88 Уголовного Кодекса, как уже догадываешься — РСФСР.
— Товарищ подполковник, я вот даже не понимаю, о чём сейчас идёт речь. Но, хорошо знаю, что любую статью УК ещё доказать надо.
— Студент гражданского университета решил блеснуть своей грамотностью? — усмехнулся комендант. — Да пойми ты, наконец, что КГБ особо ничего доказывать не будет. И наш Особый отдел тебе уже ничем не поможет. Если комитетчики тобой заинтересуются плотно, то особисты просто отойдут в сторону.
Прапорщик задумался. Кузнецов разглядывал парня и думал о чём-то своём…
Кантемиров поднял голову:
— Товарищ полковник, раз у нас такой искренний разговор пошёл, которого нет — разрешите вопрос?
— Валяй, студент.
— В чём отличие комитетчиков от особистов?
— «Вы же наповал меня бьёте этим вопросом», товарищ прапорщик! — вспомнил вдруг цитату из фильма комендант, вновь усмехнулся и продолжил: — Попробую популярно объяснить. Вообще, обе службы они как «Ленин и партия — близнецы братья»…
