В одном у меня маузер. В левом. Не будь этих карманов, как бы я его на себе носил? Он же большущий. Не дамский какой-нибудь пистолетик. Такой габарит за поясом не потаскаешь. Да и заметили бы его у меня. Тут же полушубок, хоть и старый, но толстенький. Ещё и внутри с подкладом. Он не до самого низа, а как бы жилет внутрь вшит. Ещё и велик он мне размера на четыре. Ну, велик — не мал.
Так вот, рыбные консервы — к маузеру.
Щи с мясом и кашей я в правый карман положил. Не очень хорошо получилось — бьют по боку банки при ходьбе, но что делать?
Большую золотую бляху к маузеру, маленькие в карман.
Браслеты куда? Обруч с камнем?
Решил пока здесь спрятать. Не буду складывать все яйца в одну корзину. Вдруг что-то случится. Отберут у меня злые люди золотые бляшки с животными, а тут ещё в запасе есть.
Ложку в сапог.
Остаются топор, котелок и свечка.
Огарок засунул к щам. Опоясался найденной в избушке веревкой. За неё топор заткнул. К ней же котелок приладил.
Со стороны, наверное, зрелище я представлял уморительное.
Да ладно, зрителей здесь нет. Да и были бы…
Идиотина полоротая… Ножик я перочинный в избушке оставил.
Вернулся. Вещь из своего времени в карман спрятал. Пригодится.
Хорошо, не далеко от своего временного пристанища удалился. Так, на десяток шагов.
Теперь я как улитка. Всё своё ношу с собой. Скорость передвижения — опять же соответствующая.
Пока-пока. Спасибо этому дому…
Глава 32
Глава 32 Медведь-Липовая Нога
Скрип-скрип…
Скрип-скрип…
Скрип-скрип…
Это Медведь-Липовая Нога по лесу идёт.
Я так сейчас себя называю.
Мои самодельные костыли при ходьбе такой звук издают. Впрочем, им уж не долго осталась. Оказалось, столяр из меня никудышный.
Столяр? Вроде не так называют, кто костыли делает…
Да, какая разница…
Что с костылями, что без них — передвигаюсь я не быстро и больно мне это.
Я уже и так, и сяк пробовал. Костыли свои даже в руках нёс.
Мне бы посидеть сейчас, ознобленным ногам покой дать, а нельзя. Покойник из сна сказал — плохие люди сюда идут.
Ознобился я сильно… Не везет что-то мне в этом мире.
Хоть стреляйся. Благо — есть из чего.
Так. Всё. Правому костылю кирдык. Вместе с ним я выбрасываю и левый. С одним ещё хуже, чем без обеих.
Не пора ли пообедать? Ну, это никогда не рано и не поздно. Съем банку щей с мясом и кашей. Три плюса сразу получу. Первый — от еды сил прибавится. Второй — тащить банку не надо будет. Какой-никакой, а вес. Всё снизится нагрузка на больные ноги. Третье — меньше будет ущерба моему боку. Я не смотрел, но синяк там явно уже имеется. Я шаг шагну, а банки меня — по боку хлоп-хлоп…
Решил с костром пока не заморачиваться. Банку вскрыл и в холодном виде её содержимое съел. Не очень вкусно, но терпимо.
Банку закопал. Поступил как советский разведчик в тылу противника.
С направления, которое мне мертвец во сне указал, я давно уже сбился. Попробуй в лесу нужного курса держаться. Это тебе не в чистом поле идти. Тут ёлочку обойдёшь, там в трёх соснах заплутаешь…
В общем, шёл куда ноги несли. Не сильно ходко.
Перспектива ночёвки под открытым небом в лесу не радовала. Раз повезло с избушкой, а чтобы так второй…
Стоп. Дымком потянуло.
Я уже не первый день без курева. Нос чуять стал просто чудесно. Мир запахов несказанно обогатился. Парни, что курить бросали, говорили о таком, но у меня что-то это очень быстро произошло. Провал сюда так повлиял?
Дымок…
Не те самые плохие люди костерок-то развели?
Нет, для их появления здесь рановато.
Выйти к костру? Что-то я опасаюсь…
А, что замерзнуть в лесу — лучше? Может, больше нигде рядом никого и нет на тысячу вёрст?
Ну, с тысячью верст, я загнул, но мне и сотни хватит…
Доем последнюю банку щей и привет родителям…
Я решил — выйду. Там смотреть будем. Если что, у меня маузер имеется.
У костра сидел толстяк. Так разожраться — это не один год стараться надо. Напротив, через огонь — трое подростков. Эти — как из Освенцима. Прямая противоположность мужику.
Мужик одет добротно, пареньки — бедновато.
— Общины наши зовутся кораблями. — толстяк подбросил в костёр ветку. — Руководит кораблем кормчий. Чтобы спасение получить, надо бесповоротно с телесным порвать, вытянуть себя из греха…
Мужик говорил, а пареньки слушали. Я вместе с ними. Только я из-за ёлки, а не у огня.
Вроде, толстяк на вид не опасен. Морда у него вообще какая-то бабья. Платок повязать — не отличишь.
— Сядешь на белого коня и жизнь начнётся новая… Сытая и богатая. Много народа к нам идёт. Будете ещё не раз благодарить своих тятек, что они вас мне передали…
Корабли, кормчие, белый конь… Ничего мне было не понятно. Про спасение ещё что-то, вытягивание себя из греха…
— Должности высокие получите. Среди наших миллионщиков — курам не склевать. Дело своё надумаете открыть — проблем с деньгами не будет. Сколько надо — столько и получите. Ювелиры московские на Охотном ряду и у Кузнецкого моста что магазины держат — почти все из кораблей…
Московские ювелиры… Миллионеры…
Вот, к ним мне и надо. К ювелирам, к антикварам. Глупо как просто золото фигурки животных скидывать. У них историческая и культурная ценность большая. В разы, чем просто за металл, можно получить.
— Огненного крещения сейчас нет. Только малая и царская печати… — толстяк ещё одну ветку в костёр подбросил.
Ладно. Выхожу. Не съедят же тут меня…
— Добрый вечер.
Я шагнул из темноты к костру.
Толстяк вздрогнул. Пареньки просто в мою сторону головы повернули.
— Добрый, добрый…
Морда толстяка в улыбке расплылась. Ещё одни — сам на ловца вышел. Хорошо-то, как…
— Присаживайся. Голоден, наверное?
Хороший он мужик, оказывается…
— Есть немного.
— Сейчас, погоди. Вот, возьми.
Глава 33
Глава 33 Снова да ладом
Я сидел и жевал. Надо сказать, с огромным удовольствием.
Нет, само собой, голод не тётка, но тут и кусок пирога был не плох. Пусть не тёплый, но он и холодный шёл у меня на ура.
Жевал, а в голове что-то такое всплывать стало. Ну, про белого коня, корабли, кормчих, печати…
На научном атеизме я в первых учениках не ходил, но посещение лекций по данному предмету было обязательным. Проверяли зверски, староста на каждой лекции списки присутствующих сдавала, а потом по несколько групп лектор поднимал и сверял пофамильно. Такого на истории КПСС даже не практиковалось. Про семинарские занятия и говорить не приходилось. Ещё и экзамен…
Кое-что в голове и отложилось. Волей-неволей.
Мля! Да это же сектанты!
Я чуть пирогом не подавился. Кусок поперёк горла у меня встал.
Точно. Сектанты…
Со стороны если посмотреть — я словно завис, а в голове моей в цвете и звуке лекция по научному атеизму начала прокручиваться.
Седенькая худенькая старушка в очочках доводила до плохо её слушающих студентов положенный по программе материал. Про то, что проблема сект всегда была актуальна для нашей страны. До Октябрьской революции в России имелся даже циркуляр «О распределении сект по степени их вредности». Как уж такое мне вспомнилось — ума не приложу. Вынырнуло как-то из архива памяти.
Первоначально имелось в данном документе три уровня оценки противоправности культов зла — особо вредные, вредные, менее вредные. Потом его доработали и ввели ещё одну категорию — изуверские секты. Так вот, в качестве примера последних и было рассказано будущим врачам про скопцов.
Я кусок пирога всё же проглотил. Правую руку под полу полушубка засунул. Поближе к маузеру.
Понятна мне стала роль толстячины и худеньких парнишек. Он — разъездной агент скопцов. Занимается пополнением рядов секты. Такие даже малолетних детишек у бедняков скупали, а потом их и скопили…
