— Очень хороший коньяк. Дорого стоит?
— Лучше бы его с лимончиком, — Полынин ответил не сразу, выкладывая салат из банки на тарелку. — Но маем то, шо имеемо. Закусывайте, чувствую, ужин мы сегодня с вами пропустим.
— Так можно попросить хотя бы котлет нам принести. Вам ведь не откажут!
— Наглый вы, однако, молодой человек. Но мысль интересная, — куратор картинно поднял палец. — По коньяку. Двадцать шесть рублей бутылка этого конкретного «Двин» оценивается в госторговле, для нас это, знаете, деньги существенные. Конкретно эту бутылку привезли товарищи с юга.
— «Гость с юга» за волшебной палочкой?
Полынин на минуту завис, а потом рассмеялся.
— Это ваша киношная переделка романа Стругацких «Понедельник начинается в субботу»? Читал, понравилось, но фильм, как я понял, совсем другой. С таким несколько извращенным юмором.
— Фильм «Чародеи» все-таки именно ваш, снят в восемьдесят втором. Юмор нормальный, да и песни там хорошие, стали на десятилетия новогодними хитами. Слушайте, а ведь в следующем декабре, под Новый год покажут «Иронию судьбы»! Вот вам повезло! Такой хороший фильм да на свежую голову. Я его долго не понимал, постоянно показывали в такие моменты, когда тебе некогда. Потом как-то в записи не спеша пересмотрел и проникся.
— Оливье еще жив?
— Живее всех живых! Только рецептур прибавилось. Это у вас, то есть в здешнем времени все по бедности кондовой простецки. Я же делал его с тремя сортами мяса — говядина, свинина, филе курицы. Огурцы обязательно соленые, а не маринованные. Еще любил добавить в конце зеленое яблоко для свежести.
— Фантастика!
— Это еще ерунда. Главное — выбрать из тридцати сортов майонеза самый подходящий.
Полынин шумно выдохнул, слезно поглядывая на остатки батона и колбасы.
— Зажрались вы там совсем, товарищи.
— Что есть, то есть. Но сколько всего из продуктов импортное! К двадцатому году, правда, ситуация несколько выправилась. Вовремя помогли санкции. Но вот в начале нулевых было настоящее засилье импорта. Даже залежалые окорочка из Америки к нам везли, да химию всякую. Помню такой сухой напиток — «Просто добавь воды!». Вкус отвратительный, но пили ведь и жрали зарубежную просрочку в три горла. Наивные совковые хомячки! То-то затем онкология в стране так выросла, что статистику по ней попросту засекретили. Так что кушайте на здоровье советские натуральные продукты. Колбаса, кстати, очень вкусная!
— Все-таки котлеты я закажу, — куратор повернулся к телефону. — В конце концов, почти никогда еще не использовал собственное служебное положение.
— Лиха беда начало!
— Ну и подколки у вас, Степан!
— Какие уж есть. Вы все тут такие правильные, что так и хочется вас немного помурыжить
— То есть вы точно желаете уехать вместе?
Бутылка армянского ополовинилась, а на столе прибавилось несколько тарелок. Котлеты с картофельным пюре, пирожки и нарезанные крупно куски черного хлеба. Но Холмогорцев был доволен и таким простодушным великолепием. Надо ценить простую пищу, тогда и деликатесы будут казаться намного вкусней.
— Судьба!
— Интересно, — Полынин стрельнул по собеседнику глазами, — такое нечасто случается. Вообще, вы, товарищи из капиталистического будущего особой моральной устойчивостью не отличаетесь.
— Так и у вас сексуальная революция только началась.
Кирилл закашлялся. Его было не так сложно поддеть циничными выражениями из будущего.
— Вот как можно быть таким серьезным и дурашливым одновременно? Вот скажите мне, пожалуйста?
— Вы еще не поняли? — с улыбкой начал объяснять Степан. — Это банальная защита от мрачной действительности. С юмором и циничным отношением к реальности легче выжить.
— К черту выживание! — неожиданно громко высказал Полынин. — Не будет такого! Это я тебе обещаю!
Холмогорцев ничего не ответил, с прищуром поглядывая на собеседника, потянулся за налитой рюмкой и спросил:
— Что все-таки по нам с Надей? Дадут ей работать по основной специальности.
— Ничего тебе пока обещать не могу. Тут решают товарищи намного выше меня чином. Да и сам, понимаешь, не совсем наша территория. Внешняя торговля и экономика та еще клоака. Да и происхождение у Ягужинской малость подкачало.
— Не понял?
— Из польских дворян она. Разве не говорила?
— Как-то упоминала, но… — глаза у Степана загорелись. — Неужели у вас вся эта лабуда с происхождением еще в силе? Вы там совсем сбрендили, что ли, с классовой борьбой?
— Я бы попросил…
— Ладно-ладно! — примирительно поднял руки Холмогорцев. — У всех свои тараканы в голове.
— Степа, — доверительно нагнулся к подопечному гэбист. — Ты в следующий раз язык все-таки за зубами держи. Твой вопрос об учебе и так непрост, так и не усугубляй. Я бы вам обоим посоветовал еще в Центре вступить в комсомол, да и о партии подумать.
— Нет уж, увольте! Совершенно бессмысленные в будущей действительности организации.
— Думаешь, мы не понимаем? Как там у вас словечко интересное сие действо характеризует? Вспомнил — «Дресс-код»!
— Ну…если только так.
— Только так и не иначе. Тогда и двери института перед тобой распахнутся и на заочное устроим без особых проблем. Ты точно хочешь археологией заняться?
— Было моим хобби, как и древнерусская история. Думаю, нынешних ученых я сильно со временем удивлю.
— Ага, — загадочно посмотрел на него Полынин. — Тоже хочешь науку перевернуть?
— Кто еще?
— Твоя приятельница, очень близко анатомически знакомая Валентина.
— Сука, кто вкинул? — Холмогорцев буквально вскипел. Чертовы органы, везде сунут свой нос!
— Не гоношись, Степа. Я никого не вербую, сами приходят.
— Все равно суки!
— Люди разные. Кто-то таким способом хочет в доверие войти. Думаешь, среди ваших откровенных врагов нет?
— Есть, конечно, — в этот раз пришел черед ехидно лыбиться Степану. — Помяни мое слово, вы еще со многими наплачетесь!
— Спасибо, друг, успокоил!
— Ого, хохмить научился?
— С вами граждане и не такого наберешься. Слушай, — Полынин снова нагнулся поближе. — Как так у тебя получается сходиться сразу со многими? У тебя же есть красивейшая до умопомрачения женщина, а ты все равно на сторону поглядываешь? Да и далеко не одинок в таком аморальном подходе.
— Тебе зачем знать? — Холмогорцев выразительно посмотрел по сторонам.
— Сейчас нас никто не пишет, — успокоил его Полынин. — Я тоже имею право на отдых и задушевный разговор.
— Юношеское любопытство. Да не смотри ты так! Тебе сложно понять нас. Мы же не только телами омолодились. Эмоции, мысли, поступки, все становится другим. Я начинаю ощущать, что свой настоящий возраст уже и не вспоминаю. Так, некоторые отголоски проскакивают, например, начнешь решать, а стоит ли такую тяжесть поднимать и так далеко прыгать. Так что считай нас молодыми строителями коммунизма.
Полынин все-таки поперхнулся, пришлось постукать его по спине.
— Ты точно меня уморишь до смерти.
— Заюморишь до смерти?
Стены комнаты вздрогнули от здорового мужского смеха. Отдышавшись, Полынин сделал серьезное лицо.
— Пока еще мозги от твоего юмора совсем не высохли, хочу дать тебе дельный совет. От себя лично.
— Внимательно слушаю.
— Распишитесь с Надей официально. Я тут краем уха слышал, что в Москве дом специально для попаданцев достраивают. Пока там только однушки. Правда, комнаты немаленькие и с большими кухнями. В вашем времени такие квартиры вроде студиями называются. Подожди, дай договорить. Вот распределять их как раз будут по семьям. Так что не торопись, отдыхай, учись, женись. Как у нас водится, сдать этот дом планировали аккурат к Новому году. Но тут уже ваши строители из будущего вмешались и дом в целом забраковали. Сейчас выявленные недостатки под их чутким руководством исправляют. Думаем, что дом должен получиться очень даже неплохим. Ему присвоили категорию экспериментальный. Возможно, что при удачной сдаче этот проект по стране в серию развернут. Видишь, понемногу и мы меняемся, и пользу государству приносим.
