-Вот дерьмо! - Констатировал я. Судя по тому, что водитель решил уточнить, что же я сказал, констатировал я в голос:
-Что, господин?
Голос водителя был каким-то напряжённым.
Осмотревшись по-сторонам, я понял, что места вокруг оказались мне вполне знакомыми.
-Останови здесь!
Когда автомобиль прижался к бордюру, быстро расплачиваюсь, сунув в руку таксисту купюру в десять злотых и покинул автомобиль, чем изрядно порадовал водителя. Во всяком случае тот достаточно быстро, с пробуксовкой исчез, чем меня несколько удивил.
Постояв у дороги несколько минут, провожаю взглядом ползущий по улице длиннобазовый автобус, после чего сплюнув через плечо, иду по направлению к генеральному штабу. Пусть у меня сегодня и выходной, но надежда на то, что удастся встретить на месте службы кого-нибудь из знакомых офицеров, у меня была далеко не беспочвенная - очень уж многие офицеры, несмотря на выходные, появлялись на рабочем месте. Тем более, что все являлись военнослужащими, и, учебные тревоги были достаточно не редким явлением.
Уже перед зданием генерального штаба у меня появилось какое-то странное ощущение. Там, в двадцать первом веке, я его не редко называл ласковым словом "чуечка". Эта самая "чуечка" не редко меня спасала во время учёбы вначале в школе, а потом и в институте, во время сессий. Да и на работе не редко она меня выручала - несмотря на то, что Леха (вернее, Алексей Петрович) был начальником неплохим, а человеком весьма хорошим, иногда бывали дни, когда от начальства следовало держаться как можно подальше. Как в старой солдатской поговорке - "подальше от начальства- поближе к кухне".
Стоило мне зайти в здание и увидеть дежурного офицера, пусть плохо, но всё-таки знакомого мне пехотного подпоручника (одного, кстати, из участников нашего троеборья), который обычно со мной достаточно приветливо здоровался (во всяком случае, в последние дни), как я сразу понял, что что-то идет не так. Во всяком случае, вместо приветствия по имени он обратился служебно-деловым:
-Здравия желаю, пан подпоручник!
И что характерно- даже руку не пожал! А такого никогда не было!
Хуже всего стало, когда проследив за взглядом дежурного офицера я заметил "чужого" в штатском. При взгляде на этого молодого - лет двадцати пяти - парня, одетого в тёмные брюки и кожаную куртку, можно было сделать краткий вывод: передо мной стоит опер. Причем такой типичный, из какого-нибудь сериала про ментов с телеканала НТВ.
Мысленно подумав о том, что увидеть "чужого опера" в своих краях - это достаточно паршивая примета, я направился к своему кабинету. Еще одним хреновым звонком оказалось то, что когда я встречал знакомых офицеров (с которыми, как я считал, был в достаточно неплохих отношениях), те отводя глаза старались побыстрее удалиться, так и не здороваясь со мной. Даже появилось такое ощущение, будто я какой-то прокаженный.
Единственным, кто подал мне руку и рассказал, что происходит, оказался хорунжий Гловацкий, которого я встретил метрах в двадцати от нашего кабинета, возле туалетной комнаты.
-Ян! У нас проверка. Дефензива. По твою душу. Их главный сейчас у Сосновского. У нашего кабинета несколько человек. Внутрь не пускают! Ты точно ничего не натворил?
Удивлённо посмотрев на соседа по кабинету, смотрю ему в глаза:
-Спасибо, Войцех! А черт его знает, из-за чего? Вроде ничего противозаконного не совершал. Хотя, ты же сам знаешь, стоит дать повод этим кровопийцам из "двойки", так они от тебя не отвертятся!
-Подпоручник Домбровский? - Окликнули меня со спины голосом полковника Сосновского. Повернувшись через левое плечо и вытянувшись по стойке смирно, наблюдаю, приближающегося начальника в сопровождении незнакомого майора и пары оперов в штатском. - Ключи от сейфа у вас с собой?
Внимательно посмотрев на лицо начальника, отмечаю, что он предельно спокоен - должно быть, верит в своих подчинённых, что не может не радовать.
-Так точно, пан полковник, со мной.
-Отлично! Проводите господ офицеров из военной контрразведки в свой кабинет и ответьте на все поставленные вопросы.
-Слушаюсь, пан полковник! Прошу, господа! - показав рукой направление движения, быстрым шагом приближаясь к кабинету, неподалеку от которого уже топталось несколько знакомых мне офицеров: капитан Галецкий, хорунжий Гловацкий, а также полковник артиллерии Калиновски. Чуть в стороне от них стоял и плютюновый Спыхальский.
Отворив дверь, пропуская перед собой одного из оперов, вхожу сам. Тот, быстрым взглядом окидывает кабинет, задаёт вопрос:
-Который?
-Вот тот! - Показываю я рукой в сторону своего рабочего места.
Достаточно споро в кабинете оказались практически все контрразведчики (кроме одного, что остался в коридоре, своим грозным видом отпугивая всех желающих поинтересоваться, что же происходит, впрочем, таких не было).
Первым заговорил майор из дефензивы:
-Оружие у вас где? В сейфе?
-При мне. - Коротко ответил я и тут же заметил, как оперативные сотрудники напряглись, один даже как бы просто так достал из кармана своего пальто револьвер неизвестной мне системы.
-Будьте добры, слайде оружие. И без разных там штучек. - С нотками металла в голосе приказал майор. Я же бросил взгляд на полковника Сосновского, который также находился в этот момент в кабинете. Тот никак не отреагировал на это требование.
Окинув взглядом остальных контрразведчиков, послушно достаю из-за пояса пистолет и кладу его на свой стол. Один из оперативников сразу же достал из кармана брюк белый платок и завернул в него мое оружие, убрав после чего его в карман своей куртки-бушлата.
Мое настроение несколько упало - мало того, что моей личностью заинтересовались контрразведчики, так еще и оружие изъяли, что было достаточно плохим знаком.
-Ключ! - Требовательно протянул свою руку один из оперативников. В очередной раз приходится подчиняться, правда, внеся свое предложение:
-Конечно. Только будьте добры, вызовите свидетелей. Мало ли, подбросить что захотите мне?
Посмотрев на лицо майора-контрразведчика, замечаю, как его холодные ранее глаза начали наливаться кровью. Но на мое счастье, тут уже взял слово и молчавший ранее полковник Сосновский:
-Господа, я считаю, что просьба моего подчинённого достаточно своевременно. Да и насколько я знаю, у вас есть инструкция, в которой говорится о том, что обыск должен производиться при присутствии свидетелей? Я прав?
Майор недолго, всего десять-пятнадцать секунд поиграл желваками, после чего кивком отдал распоряжение одному из своих людей.
Вскоре, когда понятые вошли в кабинет и внутри стало тесно, как в банке с рижскими шпротами, обыск, наконец-то начался. Один из сотрудников внимательно потрошил шкаф с разнообразной литературой военного содержания (порою, на иностранных языках написанную). Другой - выкладывал на стол все документы, что обнаружил у меня в столе, пытаясь найти при этом какой-нибудь тайник. И что характерно - тайник этот нашли. А я про него и не знал! Вот только определиться, по какой статье инкриминировать мне содержимое этого самого тайника, в котором находилась пожелтевшая от времени стопка бумаги, где все было написано по-русски, да еще с пресловутыми "ятями", никто из присутствующих так и не знал. Также они не знали, к какой статье отнести две пятисотрублевые купюры с Петром Первым на рисунке. Причем, прочитав один лист из той стопки (пришлось слегка изобразить косоглазие), я засмеялся. Если привести то послание к нормальному виду, убрав оттуда все дореволюционные знаки, то получалось что-то следующее:
"Письмо ваше, почтеннейший Петр Алексеевич, получил я сегодня и отвечаю на него немедленно. Благодарю за откровенность, высказанную вами в последнем вашем послании. В нем я согласен на три четверти с вами. В остальном я отбился от мнения Вашего, вероятно оттого, что смотрел с другой точки.
Вы потеряли брата, граф. И хотя человеком, сей господин был весьма дурным, я не могу не отметить и его положительных качеств. Конечно, в последнее время он все более и более начал увлекаться этими актрисульками из театра, несколько раз он был замечен в неподобающей компании - падших женщин, но ваш брат, граф, отлично проявлял себя на поле брани. Редко какой (залито чернилами до нечитаемого состояния) мог бы в одиночку справиться с шестью хунхузами к ряду.
