— Лешка! — вдруг услышал я знакомый голос. — Ты как сюда попал?
Оглянулся — увидел отца в традиционной белой одежде. Тот быстро приближался ко мне, видимо только что вышел в коридор.
— Привет, пап,— слегка растерявшись, обрадовался я. — Да вот, на спецобучении здесь.
— Каком еще обучении? — удивился тот.
— Ну, я потом все расскажу подробно. Думаешь, почему у меня нормальных увольнений последнее время нет?! Это получается, сегодня у тебя вечерняя смена?
— Да, теперь работаю по новому графику — смена через две. Слушай, ну, ты меня прямо удивил... — восхитился отец, осматривая мой внешний вид. — А что это за форма такая на тебе? Никогда такой не видел. И шевроны странные.
— Недавно ввели для курсантов учебных заведений для военных, — мне пришлось слегка исказить правду. — Мне самому нравится.
— Ну да, я слышал, что из Москвы прибыла группа студентов. На практику. Это вы, что ли?
— Так точно.
— Что-то я ничего не пойму,— он задумчиво почесал затылок. — С каких пор ты стал студентом института ядерной физики?
— Пап, потом все расскажу! — напомнил я и многозначительно хмыкнул. — А к вам, случайно, в последнее время наш участковый не приходил?
— Приходил, — кивнул отец. — Вчера вечером. Рассказывал о той истории, с визитом милиционеров. Извинялся за неудобство. Мать снова перепугалась, думала, что ты опять во что-то встрял. Она вообще уже не в восторге от того, что ты в армию пошел. Одни проблемы начались.
— Нет никаких проблем, — улыбнулся я. — Просто я выбрал путь, который совсем не прост, но очень перспективен. Не беспокойтесь, это безопасно и очень интересно.
Тот удивленно поднял бровь, но вопросы задавать благоразумно перестал. Мы еще поболтали несколько минут, затем он отправился на свое рабочее место. Я только потом сообразил, что совсем не знаю, какую он занимает должность на четвертом энергоблоке.
Ночевать нам тоже предстояло на АЭС. Для этой цели «Барьеру» выделили отдельное служебное помещение, рядом с которым находилось место для отдыха суточного наряда внутренних войск. Условия вполне приемлемые — односпальные кровати, подушки, одеяла и матрасы. Была отдельная баня, а также специальная для дезинфекции.
За все то время, пока я перемещался по станции и в частности по «золотому коридору», успел отметить, что обстановка на объекте спокойная и размеренная, без лишней суеты и нервотрепки. Люди хорошо знали свое дело, ответственно выполняли возложенные на них обязанности. Не секрет, что многие считали работу более чем достойной, и на то была как минимум пара причин.
Во-первых — заработная плата. У большинства сотрудников она была выше средней по всему Союзу, что считалось весьма достойным. Ну а во-вторых — квартира. По прошествии определенного периода времени, рабочего стажа и положительной репутации, при наличии семьи и детей, работнику вполне возможно было получить двух и даже трехкомнатную квартиру в примостившемся под боком атомограде. А это весьма большой плюс.
Ночевать здесь было довольно странно и необычно. Вроде тишина вокруг, а все равно, что-то беспокоило. Пару часов обсуждали с парнями, что нас ждет дальше и вообще, у кого какие впечатления.
— Честно говоря, даже не знаю. Вот офицеры говорят, атомная станция, опасный объект... — произнес Фетисов. — Что тут опасного? Эти реакторы, считай, те же паровые котлы! Ну, размеры большие, да. Людей много работает. Просто завод, только по производству электроэнергии. Мне кажется, какая-нибудь нефтеперерабатывающая станция и та опаснее. Если загорится, хрен потушишь!
— Ты не прав! — возразил я. — Если здесь что-то случится, то пожар будет гораздо хуже. Его водой не потушить. А вообще, не нам решать. Если комитет госбезопасности считает, что объект под угрозой, значит, на то имеется причина. Мы не панацея, но можем оказать некоторое влияние.
— Серьезно, Леха? — усмехнулся ефрейтор Дакеров.
— Да.
— Весь этот «Барьер» это пустая трата времени. Закончится срочная служба, я домой. Я уверен, к тому времени здесь все останется как прежде. Наряд так же будет из число вэвэшников, а про нас постепенно забудут.
— Ладно, все хорош, — вмешался Артем. — Не нам решать, чем все закончится. Вам интересно?
— Ну, ты спросил, конечно, — удивился Фадеев. — Кто еще из срочников может похвастаться подготовкой, как у нас? Да так даже кадровых военных из разведки обучают не везде.
— Может и так, — небрежно ответил Фетисов. — Все равно. Я с солдатами из наряда поговорил, те говорят, что здесь полная скукота. Сидят себе на трех точках, да по периметру патрулируют. Вот и вся служба. Ну ты сам посуди, что тут может случиться?
— А он прав, — поддакнул Денисов. — Такие объекты строятся знающими людьми. Инженерами. Физиками. Сомневаюсь, что какой-то диверсант сможет сюда проникнуть. Тут все друг друга знают.
Горчаков усмехнулся.
— А ты вспомни, что нам рассказывали! Во времена Великой Отечественной войны, наших шпионов отправляли в глубокий тыл. Они там такие вещи устраивали, что немцы не понимали, откуда прилетает и почему они фашисты позиции сдают. Так и здесь, грамотный диверсант, на данном этапе, перехитрит нас, как слепых щенков. Мы и моргнуть не успеем.
— Ну ты сравнил.
— А что? Думаешь, у Америки в СССР нет шпионов? — возразил я. — Да их тут полно. Это наш потенциальный враг. Откуда я знаю, может ты тоже шпион?
Все дружно засмеялись, потому, что общим мнением решили — Денисов плохой и неэффективный шпион.
— Ладно, уже почти двенадцать. — Горчаков по-прежнему был в группе за старшего. — Давайте уже спать ложиться?!
Честно говоря, мне даже не верилось, что я ночую на Чернобыльской атомной станции. Пока это совершенно безопасное место, но очень скоро станет самым опасным местом на планете.
Я старался об этом не думать. Любой ценой, я этого не допущу. Пока не знаю как, но не допущу.
Пока мы находились на станции, распорядок дня для нас действовал лишь частично. Подъем в шесть утра, быстро умыться, побриться. Затем позавтракать в столовой. Ничего особенного — чай, пара бутербродов с сыром и печенье. Для молодого растущего организма это, конечно, ерунда. Но куда деваться? Быть может потом командование как-то решит этот вопрос.
В виду того, что вся территория станции была нереально огромной, обойти ее пешком просто нереально. И все же, инженер Григорьев показательно провел нас вокруг всех четырех энергоблоков, попутно показал, где находятся и для чего нужны те или иные объекты. Даже в пожарную часть заглянули.
Все вокруг выглядело таким величественным и умиротворяющим одновременно. Один огромный, невероятно сложный механизм, который построил советский человек. Во благо.
Вокруг еще не было никакой невидимой опасности, не было губительной радиации, не было угрозы схватить острую лучевую болезнь. Под ногами не валялись раскаленные куски «ТВЭЛов» и горящих обломков, не выли сирены и не полыхали чудовищные пожары. По территории, хоть и не везде, можно было спокойно идти прогулочным шагом, а не перебегать от укрытия к укрытию, в свинцовой защите и с «лепестком» на морде.
Я все это знал. И мне было не по себе от того, что будет, если я не справлюсь.
Мы продолжали идти, иногда останавливаясь для осмотра того или иного объекта. Я в который раз убедился в том, что наши семь человеку даже для одной станции — это натуральная каплю в море. Однако, Андрей сделал акцент не на количество, а на качество.
Прогулка по территории была очень познавательной. Особенно я запомнил тот момент, когда мы подошли к четвертому энергоблоку. Он был самым новым, введен в действие в декабре восемьдесят третьего, а на полную мощность вышел к марту восемьдесят четвертого года.
Здание было самым большим, по сравнению с остальными объектами и энергоблоками. Чем это было вызвано и почему проектировщики изменили архитектурный план, я не знал, да мне и не до этого было. Однако я точно знал, что Смоленская АЭС на восемьдесят процентов близнец Чернобыльской. В основном из-за трубы «ВТ-2».
