Не знаю почему, но решил я поддержать парня. Гонористый, зазнавшийся, но он свой. А своих у нас не бросают.
— Марк, о чём думаешь? — спросил я.
— А? — отозвался Барсов, не отрываясь от своего снаряжения.
— Говорю, чего задумался?
Паша Мендель в это время слегка задремал и не принимал участия в разговоре.
— Ты понимаешь, что я взорвал детей? Они… они же ни в чём не виноваты. Сидели в школе, учили математику, литературу и тут… как представлю, что там…
— Мы выполняли приказ…
— Нам с тобой не приказывали бомбить детей, — бросил на меня печальный взгляд Марик.
— Согласен. Не твоя ошибка в том, что кто-то просчитался, — сказал я и подошёл к нему ближе. — А вот за твой манёвр, надо бы тебя отмудохать.
— Эт точно, — произнёс Марк, протянув мне руку. — Ты извини, Серый. Моя зависть чуть не сгубила обоих.
Отвергать его руку я не стал и пожал её. Тут же в кабинет буквально влетел Пупов, а следом за ним вошёл и Буянов.
— Так… кто… сбросил? Ты, Барсов? — спросил он, указывая на Марика.
— Да, — кивнул он.
Ну, сейчас скажут Марку, сколько было жертв. Возможно, дадут указания собирать вещи и отправляться в Союз, чтобы как можно быстрее вывести его из-под удара.
Улыбаясь во весь рот, Пупов быстрым шагом подошёл к Марику и… приобняв, крепко пожал руку.
— Молодец!
Не самый лучший вариант для сарказма со стороны особиста. Однако улыбка Пупова была искренней.
— В этой школе учеников не было с прошлого года. Её использовали моджахеды, как убежище. Даже табличку не меняли на входе, и здание поддерживали в должном виде, — сказал Пупов, пожав после руку мне и Паше.
Пётр Петрович рассказал, что в этом большом отряде были самые подготовленные духи. Тренировались они в пакистанских лагерях под чутким надзором зарубежных специалистов.
— Что-нибудь слышали про «чёрных аистов»? — теперь уже спросил Буянов, присевший на один из столов в первом ряду.
— Кхм, — прокашлялся Пупов. — Аккуратнее Иван Гаврилович. Не всё можно знать всем, — настойчиво указал он комэске.
Вот уж секрет! «Аисты» это некий спецназ моджахедов. Хорошо подготовленные и вооружённые. В основном занимались диверсионными операциями.
— Походу, отработал Марк верно, — сказал Паша, похлопав ошарашенного Барсова по плечу.
— Как говорится, следствие прекращено за отсутствием состава преступления, — улыбнулся я.
Думаю, сегодня у Марика был самый удачный день в жизни. Может теперь и орден получит, как он и хотел.
Как только Пупов ушёл, комэска отпустил и нас. Уже в модуле, Марк полностью отошёл от волнения и смог общаться в привычном тоне. Не забыл он и про меня.
— Родин, как видишь, все твои подвиги до этого дня обнуляются. Можешь хоть сколько гонять пакистанцев, а вот спецназ завалить моджахедов, не получится, — продолжил хвалиться Барсов, рассказывая, как он героически пикировал на врага.
Вообще, не удивлён! Похоже, наш белобрысый красавчик выдохнул. Понял Марик, что всё прошло и его пронесло. Теперь опять из Барсова говно полезло.
Прошло несколько дней, а кроме как зашкаливающей самооценки Марика и ежедневных вылетов событий не происходило. Иногда мы разбавляли рутинные бомбардировки суточными дежурствами в дежурном звене и простыми полётами, чтобы продвигаться по программам Курса Боевой подготовки. Даже во время боевых действий продолжается подготовка лётчиков как практическая, так и теоретическая.
Никто не отменял у нас и лекции по «очень важным темам» научного коммунизма. К чести наших замполитов, все эти занятия проходили в течение непродолжительного времени.
Начинала подниматься жара. Каждый день происходили инциденты с разрушением пневматиков колёс под воздействием внешних условий. На открытом солнце находиться было уже тяжко — пот, буквально, заливал глаза. Замечал я и техников, который получали ожоги от одного только прикосновения к фюзеляжу.
В модулях было более-менее комфортно, но не всегда кондиционер БК-1500 справлялся со своей задачей. Зато, воду охлаждал прекрасно. Утром, уезжая на аэродром, снимали верхнюю панель и укладывали туда воду. Охлаждалась она прекрасно в таком мини-холодильнике. И, естественно, в таких условиях возросла заболеваемость ангиной.
На одной из постановок, мы были представлены половиной эскадрильи, а задач было нарезано невообразимо много. Даже Томин, сильно простудившийся пару дней назад, вынужден был взять на себя несколько вылетов.
— Задачи всем ясны? — задал стандартный вопрос после постановки Томин. — Если всё понятно, передвигаемся… — сказал командир, но его прервал вошедший в кабинет начальник штаба.
— Валерий Алексеевич, у нас проблема, — удручающе заявил подполковник, перебирая стопку бумаг. — С группой руководства полётами.
— Стесняюсь спросить, а у них что? Несварение?
— Командир, то же, что и у всех — у кого ангина, у кого голос охрип от холодной воды. Ну и, само собой, расстройство кишечника. В общем, в строю остался один руководитель полётами, который прибыл сегодня.
Несколько минут прошли под знаком эмоций командира, а после начался процесс выработки решения проблемы. Суть в том, что управление воздушным движением осуществляет не только руководитель полётами, а целая группа, в которой каждый отвечает за свой сектор.
Оставить одного руководителя, да ещё и незнакомого с аэродромом на вечное дежурство — не самая хорошая перспектива. Парень может наворотить дел.
— Так, кто готов оказать помощь? — спросил командир, осматривая всех суровым взглядом.
Естественно, никто! Моих товарищей пугала перспектива не спать целую ночь, подсказывая новому руководителю особенности управления в зоне Баграма.
Прикинув все «за» и «за» я понял, что шансов отвертеться от ночи на командно-диспетчерском пункте у меня нет. Да и как же не повесить дополнительную нагрузку на единственного лейтенанта-лётчика на авиабазе.
После ужина я поднялся в зал управления полётами, где царила нервозная атмосфера подготовки. Обложившись книгами, инструкциями, планами и остальной нужной литературой, на рабочем месте руководителя сидел мой сегодняшний коллега.
— Привет! Капитан Видный Роман, — представился мне руководитель.
Большая кудрявая шевелюра, добрые и наивные голубые глаза, а телосложение как у медвежонка. Ну, божий одуванчик просто!
— Лейтенант Сергей Родин. Меня к тебе определили в помощь. Давай расскажу особенности и пойду, отдохну…
— Подожди. Я вообще не соображаю, что тут происходит…
И тут понеслось! Оказалось, что Роман никогда не имел отношения к истребителям, а был руководителем на каком-то отдалённом аэродроме, где прилетал вертолёт раз в пятилетку для сброса груза, не опускаясь ниже определённой высоты. А почему? Да чтобы люди не могли запрыгнуть и сбежать из той «райской атмосферы».
— И кто ж тебя прислал такого, Романчик? — спросил я, наливая себе чай.
— Предложили перевод, а в кадрах округа надавили и сюда отправили. На мои способности особо не смотрели.
— Как я понял, в управлении воздушным движением ты не силён. И как ты собираешься здесь работать? — поинтересовался я, занимая удобную позицию на диване.
— Ну… поможет кто-нибудь на первых порах…
После небольшой лекции для ввода в курс дела, я показал ему, как отправлять экипажи по задачам, как контролировать их по индикаторам и куда сообщать об их взлёте и посадке.
— Смотри внимательно, в этом районе безопасные высоты…
— А ты зачем мне это говоришь? — удивился одуван.
— Если ты всё знаешь, то могу не говорить.
— Так ты же будешь управлять вместе со мной, разве не так? Я посмотрю, как ты это делаешь, а потом сам.
Действительно, я же теперь по совместительству ещё и инструктор руководителя полётами. Стажировки провожу с новоприбывшими и допускаю их к руководству полётами.
— Короче, Рома, я, если что здесь, — указал я на диван. — Буди, если будут проблемы.
Возможность поспать была велика хотя бы потому, что погода ночью совершенно не располагала к полётам. Дождь и почти нулевая видимость, не позволяющая увидеть дальше стоянки самолётов. Даже вылетевшие от нас самолёты садились на запасном аэродроме в Кандагаре.
