ногу на ногу. Юбка будто случайно немного приподнялась, обнажив ладные икры и круглые коленки, обтянутые капроном колготок. — Сделать вам расслабляющий массаж?
— Ну давай. — Пускай сделает приятное царю.
Она нависает надо мной. Ее руки оказываются у меня на плечах и слегка массируют трапецию.
— Мм, неплохо, — прикрываю глаза от приятных манипуляций блондинки. — Оказывается, у тебя много скрытых талантов.
— Спасибо. Надеюсь, я буду вам полезна, господина, — сладко шепчет Радмила, при этом сама тяжело дышит, открыв ротик.
— Будь, — щедро разрешаю. — Да, вот так…И вот тебе неплохой шанс. Назови мне рода с вороной на гербе.
Она задумывается, чуть опустив лицо ближе ко мне.
— Из сочинских на ум приходят только Вороновы.
Да, Вороновы. Я тоже о них подумал. В Сочи они слабы, как и Лазаревы. Но раньше я знал совсем других Вороновых. Некогда это был могущественный род. Основал его варяг по имени Рогволд. Отважный был воин. Везде таскался со своей ручной вороной Каркушей. Завистники смеялись за его спиной, что он с ней и ложе делит. Но попробуй они сказать это ему в лицо, лишились бы голов.
— Они будут на приеме у Трубецкого?
— Должны, — кивает девушка. — Ведь они партнеры Воскресенского, а он будет.
— Партнеры — означает, жалкие псы, лижущие зад Воскресенскому?
— Именно, господин, — улыбается Радмила, крепче сжав мои плечи.
Она почти взобралась мне на колени и уже начинает робко делать попытки, но тут мы приезжаем в усадьбу. Выбираемся наружу.
— Я была вам полезна, господин? — томно спрашивает блондинка, потянувшись. Затем забирает из машины пакет с папками Моржовых.
— Ты принесла мне немного удовольствия. А насчет полезности… У тебя еще будут шансы, — усмехаюсь.
Она надувает губки, а потом ее лицо озаряется светом идеи.
— Заварить вам чай?
Я улыбаюсь. А она быстро схватывает.
— Давай сегодня кофе. Хочу попробовать этот иноземный напиток. Принеси мне в кабинет, а это я сразу возьму с собой, — забираю из ее рук пакет с документами и двигаюсь в усадьбу. Предстояло много работы на эти два дня.
* * *
Кофе на вкус оказался как…напиток богов! Эти два дня я только его и пил. Он помогал не валиться с усталости. А деньки были действительно насыщенным. Разобрать документацию двух родов, набрать талантливых молодцев в гвардию и начать с ними подготовку, а еще не забывать про свое развитие. Душ-то я нахапал, сундук набил, но усваивать их тоже нужно с умом, постепенно, с расстановкой, чтобы был наилучший эффект.
— Романов, ты готов? — постучав, вбегает в кабинет Аркадий. — Всё сидишь? Ну хоть оделся и то ладно, — он скептическим взглядом оглядывает мой смокинг. — Пойдем, а то опоздаем. С бумажками еще насидишься. Бабочку не забудь. А так неплохо выглядишь, — вынужденно признает.
Еще бы. Меня Ада с Фросей и Радмилой наряжали. Ей-богу, раньше проще было закатывать пир. Главное, чтобы жратвы было побольше да вино лилось рекой, а сам хоть голый приходи.
Я со вздохом встаю из-за стола. Встав у зеркала, напяливаю на шею бабочку, поправляю лацканы и следую за стариком в холл. Там мы дожидаемся своих дам. Радмилу и Валентину Степановну, сестру Аркадия, которая живет в отдельном домике у моря. Глава часто берет старушку с собой на приемы.
Блондинка в серебристом платье выглядит выше всяких похвал. Я делаю ей банальный, но полагающийся комплимент, она довольно улыбается, и мы все двигаемся на прием.
Надо признать, усадьба Трубецких внушает! Огромный белокаменный дворец с колоннадами. Яркий свет прожекторов выхватывает его из темноты за много километров.
Парковка заполнена роскошными автомобилями, и водитель с трудом находит свободное место. На радостях Аркадий дает ему сто немецких марок.
Наши дамы берут нас с главой под локти, и мы идем в усадьбу. Широкие ступеньки крыльца, коридор с мраморным полом, распахнутые двустворчатые двери и роскошный зал.
Гостей встречает сам Трубецкой с прелестными дочерьми по бокам. Приветствие достается и нам, но очень краткое — глава Совета тут же обращает взгляд на более влиятельных персон.
Первое, что я делаю, когда оказываюсь в зале, это высматриваю Воскресенского и Вороновых. Фотоснимки последних я нашел в интернете.
— О, смотри! — Радмила прижимается грудью к моему плечу и кивает направо. — Те, кого ты ищешь, Миш.
Да, Вороновы. Старший и младший. С женами. Радмила умничка.
— Смотрю и вижу, что ты вовсю используешь шансы быть полезной мне, — усмехаюсь. Девушка отвечает обольстительным взглядом. — Но пойдем пообщаемся с пернатыми.
По широкой дуге мы приближаемся к Вороновым. Они как раз раскланялись с другой компашкой гостей и стали свободными. Выцепить их не составляет труда.
— Здравствуйте, дамы и господа, — заставляю их обернуться.
По этикету представлять нас друг другу должен общий знакомый, но к черту этот этикет. Он создан для людей, а не для крыс, бьющих исподтишка.
— Мы знакомы, молодой человек? — неприязненно смотрит на меня Воронов-старший.
— Очно, нет, — усмехаюсь. — Но я о вас навел справки, а вы как минимум должны были слышать о моем славном предке.
— О ком идет речь? — голос мужчины полон неприкрытой вражды. По глазам вижу — меня он узнал. Просто строит комедию.
— О Романове Михаиле Первом, — моя ухмылка становится шире. — По прозвищу Красный Медведь.
— И почему же мы разговариваем с вами о столь дремучих временах, юноша? — спрашивает седобородый «ворон». — И о личности, которой, вероятно, вообще не существовало?
— О, Красный Медведь еще как существовал! — криво усмехаюсь я. — Как и ваш предок Рогволд Воронолюбитель. Ведь в его реальности вы не имеете сомнений? — киваю я на ножны Воронова-младшего, украшенные гравировкой парящей Каркуши. Некоторые аристократы пришли с мечами на поясе. Надо бы тоже завести достойный клинок.
— Допустим, — фыркает глава рода. — А вы кем будете?
— Михаил Романов, — обхожусь без поклонов и кивков. — Моя спутница Радмила Лазарева, — блондинка ослепительно улыбается, придерживая меня за локоть.
Младший «ворон» бросает похотливый взгляд на бюст Радмилы, и его нисколько не смущает жена под боком.
— Казимир Воронов, — нехотя представляется седобородый себя и свое семейство. — Мой сын Емельян и наши жены Лариса и Екатерина.
— Так мы говорили о Рогволде. Славный был воин. Достойный, — замечаю.
— Как и все Вороновы, — довольно лыбится Казимир.
— Отрадно слышать. Значит, вы также соблюдаете обеты и клятвы своего прародителя? Помню, он клялся в верности Романовым, — с ленцой спрашиваю. — Клялся на душе и своей любимой Каркуше, — кивок на ножны младшего.
На мой пассаж Казимир чуть прищуривает глаза.
— Мы никогда никому не клялись, — практически прошипел он в ответ. — Бросьте свои сказки, юноша, посмотрите реальности в лицо, пока не поздно.
Типа не влезай — убьет? Зря он это.
— Кровь помнит всё, уважаемый Казимир Львович. Каждое деяние, каждое брошенное слово. Всё, — замечаю без улыбки. — Так говорил первый Романов.
— Что ж, попробуйте припомнить нам, — с насмешкой бросает Казимир. — Только учтите, что за Вороновыми
