Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

— Впервые такое вижу! Что это?

Он ответил с досадой:

— Если бы знал. Ничего еще не выяснил.

— Кое-что выяснил, — ответил я.

— Ваше Величество?

— Что может самовосстанавливаться, — пояснил я. — Признавайся, много раз бросал на пол?

Он криво усмехнулся.

— Один раз уронил нечаянно. Потом... уже наме­ренно. Не один раз, конечно. Но ничего больше уз­нать не сумел.

Я поднял лопатку.

— Спасибо, я приобщу ее к своим сокровищам. Она всякий раз превращалась в лопатку?

Он насторожился.

— А во что могло еще?

Я пожал плечами.

— К примеру, могло в вазу... Или во что-то вообще невиданное... Это что так гудит внизу?

— Гонг на ужин, — объяснил он.

— Тогда мне пора, — сказал я. — Спасибо за по­дарок. Я с ним еще поэкспериментирую.

Когда я выходил из двери, перехватил полный со­жаления взгляд Дрескера, брошенный на лопатку в моей руке. Если бы додумался раньше, что может не только самовосстанавливаться, но и трансформиро­ваться...

14

Служанка настолько долго стелила постель, рас­правляла простыни и взбивала подушки, что я поин­тересовался:

— Что-то хочешь сказать, гордая дочь степей?..

Она обернулась ко мне, в самом деле гордая, гиб­кая и чуточку надменная, настоящая дочь племени мергелей, глаза загадочно блеснули.

— Я готовлю вам постель, мой лорд. Чтобы вам было удобно...

— Мне будет удобно, — ответил я, — если ска­жешь, кто тебе велел задержаться у меня до утра.

Она гордо выпрямилась.

— Мне? Могли такое велеть?

— Посоветовали, — поправил я себя, — попроси­ли. Это неважно. Главное, это лорда Бильярда жела­ние или же... графини?

Она посмотрела на меня с некоторой насмешкой.

— И тогда мне будет позволено остаться?

— Да, — обронил я.

Она чуть помедлила с ответом.

— Лорд Бильярд меня послал. Но мне показалось, графиня очень недовольна. Она ничего не сказала, но я видела по ее лицу.

— Это не весьма прекрасно, — сказал я задумчи­во. — Как самцу мне это приятно, но как королю... гм... Ты еще не разделась? У мергелей спят одетыми?

Она кивнула.

— Да, мой король. Но я, если хотите...

— Конечно, — сказал я. — Приветствуем приход цивилизации и культуры! Долой косные запреты... Ты за культуру?

Она проговорила настороженно:

— Я за традицию и женскую честь...

— Снимай, — поторопил я, — снимай. И это то­же... Я тоже, кстати, за традиции. Традиции мужского доминирования. А твоя традиция, как я понимаю, со­петь в две дырочки и помалкивать?

— Да, мой лорд...

— Вот и хорошо, — сказал я, — и на хрен нам куль­тура?

Утром, когда я проснулся, в камине уже весело потрескивают дрова, но это скорее знак прилежания, чем необходимость, в комнате тепло, а рядом со мной только смятое одеяло.

Я быстро оделся, вышел, позевывая, в коридор, у стены напротив, привалившись к ней, с угрюмым видом ждет герцог Боэмунд, хмурый и недовольный.

— Доброе утро, — сказал я жизнерадостно. — Как спалось?

Он зыркнул на меня исподлобья.

— Неважно. А вам, как вижу, везде весело.

— Дык я вообще веселый человек, — объяснил я. — Доброжелательный. Мало ли чего обо мне гово­рят. Не так уж и много я повесил, а на четвертование отправил совсем единицы. Я очень добрый в самой глубине своей мохнатой души... Что-то стряслось?

Он сказал зло:

— Вы сказали, что утром отбываете!

— А-а-а, — сказал я, — там лед сдвинулся?.. Или не лед?

Он сказал еще злее:

— Это нечестно! Вы используете его величество в своих целях. Конечно же, он не может отказаться от возможности спасти хотя бы часть своего королевства от разрушений! И принимает ваше предложение. Но это подло, ваше... Ваше Величество!

— Это политика, — пояснил я. — Нет честно или нечестно, есть расчет наименьших потерь.

— Расчет? Это гадко!

— Вы говорите, — упрекнул я, — как родовитый лорд, а не как государственный человек.

— Я и есть родовитый лорд!

— Но на службе? — спросил я. — С Кейданом во главе освободительной армии мы войдем в Сен-Мари, не истребляя массы народа, что выйдет навстречу с оружием в руках. И не будет необходимости морить города в блокаде, а потом еще и разорять за непови­новение... Если бы я был полководцем, жаждущим воинской славы, тогда да, конечно! Но разве я не гу­манист, весь преисполненный... в общем, преиспол­ненный!

Он сказал с тоской:

— Его величество принимает ваше предложение поехать во главе вашего войска. Но нас, его верных сторонников, волнует другой и очень важный во­прос...

Я подождал, но он умолк, я кивнул и сказал так же благожелательно:

— Понимаю, это очень важный вопрос.

Он посмотрел исподлобья.

— Вы даже знаете, какой?

— Если его величество, — ответил я, — вдруг умрет сразу после возврата Сен-Мари, это вызовет нежела­тельные слухи, согласны?

Он пробормотал с неудовольствием, всем видом выказывая, насколько шокирован моей грубостью:

— Вы слишком... прямолинейны... Ваше Величе­ство.

— Зато предельно ясен, — ответил я. — Дабы огра­дить себя от возможных неправильных истолкований моих мотивов, я приставлю к Кейдану своих тело­хранителей.

— Вы в самом деле...

Я прервал его велеречивую речь:

— Они даже вам не дадут пырнуть его ножом в спину.

Он отшатнулся, шокированный настолько, что по­терял дар речи.

— Зачем нам это?

— А чтобы свалить на меня, — пояснил я. — Кто знает, не перевешивает ли ваша пламенная и чистая ненависть ко мне вашу не менее пламенную и чистую преданность его величеству Кейдану?

Он смотрел на меня во все глаза, словно такая пер­спектива только сейчас пришла ему в голову.

Я сказал в нетерпении:

— Пойдемте. Вы все передали вроде бы верно, но хочу услышать это и от самого Кейдана.

Он поклонился, на этот раз действительно покло­нился, а не только сделал вид.

— Следуйте за мной, Ваше Величество.

Кейдан в своей комнатке уже ждет, с ним герцог Алан де Сен-Валери, тот поднялся первым, затем и Кейдан, но не поклонился, просто выпрямился, глаза как у статуи из камня, лицо такое же, можно только позавидовать выдержке.

Боэмунд начал пространно представлять меня, я прервал его нетерпеливым жестом.

— Герцог, оставим это до Геннегау. Сейчас только о деле.

Кейдан обронил ровным голосом:

— Слушаю.

— Ваше Величество, — сказал я вежливо, но с тем

же холодком, — как я понял, вы приняли мое пред­ложение... в целом. Мелочи для нас, государственных мужей, не так уж и важны, но для ушей ваших верных соратников, герцогов Фонтенийского и Сен-Валери, скажу, что когда мы войдем в Геннегау, королевский дворец ваш. .

Кейдан слушал молча, не меняясь в лице, зато Боэ-

мунд просветлел, да и на лице Сен-Валери отразилось глубокое удовлетворение.

— Правда, — добавил я, — какое-то время и мне там придется побыть, но мне вообще-то не привыкать делиться с другими королями.

Боэмунд сразу помрачнел, я добавил исключитель­но для его ушей:

— А дальше будет видно. Обещаю не слишком об­ременять своим присутствием, так как у меня очень большие территории в Великой Улагорнии, а еще больше... как бы сказать мягче, королевств под моим дружеским влиянием.

Его лицо вроде бы на короткий миг оживилось, но дальше слушал так же настороженно и пропуская каждое мое слово через несколько слоев сита, одна­ко молчал, предоставляя говорить, если понадобится, только его величеству.

Кейдан поинтересовался с иронией:

— И Сен-Мари тоже будет под вашим дружеским влиянием?

Я посмотрел на него с укором.

— Ваше Величество... О некоторых само собой раз­умеющихся вещах и говорить вслух не принято. Даже в присутствии столь преданных придворных. Разуме­ется, в королевстве будут проведены необходимые ре­формы. Больше я подобных ошибок, как случились, не допущу. Моя власть, как догадываетесь, уже никог­да не пошатнется, я весьма позабочусь.

Боэмунд нахмурился, Сен-Валери сердито засопел, но оба смолчали. Я покосился на них и добавил:

— Ваши королевские права останутся в полном и даже полнейшем объеме, хотя и существенно урезан­ными.

Кейдан поморщился.

145

гай Юлий орловский

— Понятно. Мне позволят самому менять соколь­ничих и выбирать борзых для охоты? Так я понял?

Я широко улыбнулся.

— Мне нравится ваше чувство юмора, Ваше Вели­чество. Чувствую, мы сработаемся. А пока собирай­тесь, надо спасать Сен-Мари. Рекомендую отправить­ся на корабле Ордоньеса. Это гораздо быстрее, чем даже на быстрых конях.

Кейдан помолчал, хотя что тут раздумывать, но королевское достоинство не позволяет отвечать сразу, наконец произнес сухо:

— Мы отправимся с первым же кораблем.

На перекрестках крупнейших дорог Сен-Мари не­большие конные разъезды, но по мере того, как я на арбогастре и с Бобиком, стремительно проскочив мимо Брабанта, на большой скорости приближался к океанскому побережью, все сильнее чувствуется при­сутствие армии.