Цокая по каменной, грязной и испачканной бурыми пятнами мостовой, хотя прошло с момента захвата прилично времени, моя лошадь донесла меня до императорского дворца, где несущие службу рыцари моментально меня узнали и пропустили внутрь. Я взял с собой Харольда, так и ходившего за мной всё время молчаливой тенью, чтобы не заблудиться и вскоре нашёл зал, где заседали двенадцать советников, а также сам император.
— Витале! — обрадовался Бонифаций, увидев меня в дверном проёме.
Извинившись, я, подчиняясь его жесту вошёл внутрь, заметив и отца, сидевшего от него неподалёку, там, где сидели и все остальные шесть венецианцев.
— Ваше императорское величество, ваше поручение выполнено, мир с царём Болгарии заключён, — низко поклонился ему я, и достав, вручил бумаги, — надеюсь ваш ответ с подписью, он получит как можно скорее. Армия у него неплохая и воевать с ним было бы для нас крайне расточительным занятием.
Бонифаций I Монферратский отложил документ, и ответил мне.
— Надеюсь увидеть тебя вечером, всё и обсудим.
— Конечно ваше императорское величество, — низко поклонился я, — разрешите идти?
— Конечно, — он кивнул, возвращаясь на своё место. Из-за стола встал отец и вышел из зала вслед за мной.
— Что он потребовал взамен? — поинтересовался он, едва мы отошли в альков неподалёку от зала.
— Подтверждение Папой его статуса европейского короля и отдельную епархию, — ответил я, — я уговорю Святейшего отца.
— Хорошо. Когда отплываешь?
— «Повелитель морей» уже вернулся?
— Да, стоит на рейде, — кивнул отец.
— Как только получу от императора подпись под мирным договором, чтобы убедиться, что с Папой нужно разговаривать об этих условиях Калояна.
— Значит завтра, — пожевал он губы, — спасибо кстати за лекарство, я снова стал видеть, словно вернулась молодость.
— Пожалуйста, — хмыкнул я, — а где кстати, обещанные мне галеры?
— Скоро вернутся, — заверил он меня, — вместе с твоими. Мы их все досмотрели, и постановили, что всё тобой захваченное, соответствует пункту договора. Поэтому я их отправил вместе с теми, что повезли захваченное и нами добро в Венецию.
— Через неделю вернётся моё войско, и корабли нужны будут мне все, — заметил я, — пока я схожу в Рим, сеньор Бароцци должен погрузиться и выдвинуться в Акру.
— У тебя же было пятьдесят тысяч, зачем тебе шесть сотен галер? — удивился он, — они поместятся на четырёхста кораблях.
— Тут такое дело, — немного смутился я, — войско немного увеличилось.
Энрико ошеломлённо на меня посмотрел.
— За счёт кого?
— Половцы, служившие Калояну, захотели посмотреть мир, — пожал я плечами.
Отец покачал головой.
— Ты уверен, что сможешь их всех содержать и главное прокормить в пустыни?
— Есть у меня одна мысль, — хмыкнул я, — и я видел в городе несколько нужных людей, которые мне в этом должны помочь.
— Ладно, я не собираюсь лезть в это дело, своих проблем хватает, — отмахнулся он от подробностей, — заберёшь мою почту, если заглянешь в Венецию? Груз для Папы будет в моей отдельной сокровищнице, разберёшься уже дома с этим.
— Да, конечно, отправь на корабль, я предупрежу сеньора Джакопо.
— Спасибо, — поблагодарил он, — и ещё, как ты помнишь согласно заключённого договора с французами, я не могу год покинуть город, пока не улажу все разногласия.
— Ага, — кивнул я.
— Завтра в обед приди ко мне, я при свидетелях верну тебя в Род, Контессе письмо об этом я напишу.
— Мама будет против, — покачал я головой.
— Я всё улажу, не беспокойся, — хмыкнул он, — я поручил ей сделать то, что она должна была сделать сразу. Найти любого живого Контарини мужского пола, старше Елены по возрасту, вернуть его в город, дать дом и заверить, что он не повиснет на ближайшем дереве.
— И зачем такие сложности? — не понял я, — и как это поможет вернуть меня в род?
Он покачал головой.
— Если бы вы двое, словно два барана, не упирались рогами в друг друга, а потрудились прочитать законы республики, то при живом старшем члене дома мужского пола, постоянно проживающем в Венеции, твоё удочерение сразу же аннулируется, и Елена снова входит в свой род. Тебе же нужно было ей вернуть дворянство, а не обязательно насолить матери, принимая в наш род?
— Конечно, чтобы ещё одного, как ты говоришь, настырного барана привязать к себе, — ошарашенно ответил я, не знав о подобном законе.
— Ну вот, всё остаётся как есть, только она Контарини, а не Дандоло, — терпеливо объяснил он мне, — все довольны, счастливы и без ругани. Хотя конечно, тебя можно было понять, когда ты нашёл этот способ, чтобы Контесса, как мы и хотели изначала, сама выгнала своего любимчика из дома. Но чтобы ты не лыбился так сильно, скажу, что на мне бы твои приёмы не сработали бы.
— Ты изменился, — я покачал головой, — сейчас наши отношения похожи на семейные, не так, когда ты весьма своеобразно приветствовал меня в лагере, до штурма города.
— Витале! — он хмуро посмотрел на меня, — тогда слишком много стояло на карте! Моя и твоя жизнь были просто каплей в той заварушке, что учинили европейские дома, чтобы подвести Византию к гибели. Поэтому нечего дуться на меня, словно маленький мальчик и иди занимайся своими делами, я не собираюсь перед тобой тут оправдываться.
Я покачал головой и вышел в коридор из ниши. Оклик Энрико остановил меня.
— Да, кстати, Витале, хотел спросить у тебя ещё одну вещь. Это не ты случайно забрал священные реликвии из церкви императора? Бонифацию достался лишь полностью разграбленный дворец. Часть драгоценностей оттуда мы смогли найти в общей куче, но вот самых важных реликвий не обнаружилось. У нас есть подозрения, что Алексей Лука мог их либо забрать с собой, либо спрятать. Его с остатками казны, мы так и не смогли пока найти.
— Позволь спросить, это те самые священные реликвии, которые я хотел сохранить, но вы сказали, что сами о них позаботитесь? Эти реликвии? — у меня не дрогнул на лице ни мускул.
Физиономия Энрико наоборот скривилась.
— Ты можешь просто ответить: да или нет?
— Нет, не я, — соврал я, — а это значит, что теперь любой, кто их находит, становится их обладателем?
— Конечно нет, просто так не дадут человеку владеть столь ценными вещами, — тут же отбрил он такое наглое предположение.
— Сегодня же разошлю гонцов по городу и ближайшим княжествам, объявлю щедрую награду тому, кто вернёт мне эти реликвии, — я погладил подбородок, — если забравший их объявится, я выкуплю всё по любой стоимости. Вы участвуете с Бонифацем? Если я их куплю, то не расстанусь просто так.
— Смотря какая будет цена, — осторожно ответил отец, — ну и сразу приди ко мне, если на тебя выйдут похитители. Если это крестоносцы, мы разберёмся с ними по-своему.
— Хорошо отец, — я чуть склонил голову.
— Теперь точно всё, иди, — отпустил он меня.
— Понятно, в кого вы пошли сеньор Витале, — неожиданно произнёс идущий сбоку и чуть позади меня Харольд, когда мы пошли к лестнице, ведущей вниз, — Энрико Дандоло — великий человек.
— Да, — согласился я, — это так. Правитель из него прекрасный, но вот как к отцу, у меня к нему есть куча вопросов.
Дан внимательно на меня посмотрел, но промолчал.
Мне же нужно было заглянуть на корабль и поздороваться с сеньором Джакопо.
***
Порт города стал так же понемногу оживать, после двух осад и штурмов. Появились торговые корабли Генуи, Пизы и конечно Венеции, которые прибывали, везя продукты и другие товары, нужные для жизни захватчиков. Как я слышал, пьянки и гулянки прекращались лишь на сон, в остальное время рыцари предавались разгулу и разврату. Но это были их дела, меня же ждали свои.
— Сеньор Витале! — увидев меня, вахтенный ударил в рынду три раза, и на корабле забегали, спуская для меня парадный трап. Через минуту дежурившая вахта принимала меня на борту, под весёлый пересвист боцманских дудок.
