- И что ты предлагаешь? Сам в бурьяне том сидеть будешь? Или меня туда отправишь? – Валерьян разозлился.
- Да… тоже не вариант! А еще… и чурки туда подкатят. Вообще весело будет!
Валерьян промолчал.
- Дядя! Разговор был какой? Вы меня выводите на позицию, я отрабатываю свое, получаю «долянку» и отваливаю. Так? Это я уже не вспоминаю, что и сам там засветился с Толиком, когда место смотрели.
- Ты сейчас это… к чему?
- Ни к чему… Через жопу как-то у нас все!
Валерьян набычился:
- Соскочить решил? Или… «долянку» хочешь пересмотреть?
Косову было… грустно.
«С такой постановкой вопроса… Как бы мне, вместо поступления в училище, «когти рвать» из города не пришлось!».
- Соскочить? Соскочить… вряд ли получится. У меня, уважаемый, тоже принципы есть. А вот про «долянку» - вопрос обсуждаемый!
- Сколько ты хочешь? Еще десять процентов? Двадцать?
- А ты сам как считаешь? Ладно… давай выдохнем. Посидим-подумаем… Вон – «Фиксе» стакан налить надо, а то перегорит до вечера!
- Дело! – кивнул Валерьян, - Пошли за стол!
Хозяин вышел из зала, где состоялся такой «непринужденный» разговор. Вернулся вместе со своей хозяйкой, которая быстро расставила на стол тарелки с незамысловатой закуской, поставила бутылку водки.
«Ноль семь? Нормально… за разговором перекусим!».
Валерьян налил Толяну сразу «стописят», заставил выпить, потом – еще столько же. Дождавшись, когда тот закусит, без разговоров распорядился:
- Сейчас – спать! И чтобы спал, понял?!
После выпитого, а также – после плотной «закуси», Косову «захорошело», напало благодушие, и даже где-то – веселость:
- Как думаешь, чурки когда прикатят?
Валерьян очнулся от «думок», потер рукой лицо:
- Точно не сегодня! Завтра… Или даже – послезавтра! Последнее – скорее. Эти западники всегда на пару дней раньше приезжали. «Жалом поводить», «принюхаться».
- Ну и лады тогда! Чего горячку пороть? Да… у тебя, где можно «кости бросить»? Чего я буду до вечера сиднем сидеть?
Хозяин провел его до какого-то чулана, где стоял топчан:
- Вались здесь… Часов в шесть я вас растолкаю.
Иван упал, как в омут. Как будто вычеркнул это время из жизни – не успел глаза закрыть, а Валерьян уже трясет его за ногу:
- Чибис! Вставай! Время… перекусим, да двигать надо!
После подсказки хозяина, Иван вышел во двор, долго плескался над бочкой с водой, отфыркивался, а потом немного размялся – шея, плечи, пояс.
«Разогнал кровушку по венам! Хорошо!».
Уже заходя в дом, вытираясь ранее поданным полотенцем, Иван услышал, как Толя ворчит:
- Нет, ты посмотри на него! На «мокруху» идти, а он – зарядку делает! Спортсмен, бля! Физкультурник!
Усмехнувшись про себя косо, Иван подумал:
«Зряшное дело, вот так себя накручивать! Не… на хрен! Дети! Не будьте как Толя!».
Услышал, как Валерьян «шикнул» на «Фиксу».
Они молча сели за стол. Хозяйка разнесла и поставила перед ними большие тарелки с ароматно парящей лапшой.
- С потрошками? Ой, как же я это люблю! Спасибо, хозяюшка! – не дождавшись ответа, Иван, взял ложку, помешал в тарелке, принюхался – «Хорошо!».
Валерьян опять разлил водку по стаканам:
- Ну! Будем!
- А то, как же?! Конечно, будем!
По «стописят», да под такую закуску – ну что твоему слону дробина!
Косов еще и бутерброд соорудил с ломтем свежего ноздреватого хлеба, обильно намазанного горчицей, а сверху, не жадничая – ломтики соленого сала. Белого, с темно-красными прожилками, пахнущего чесноком и чуть-чуть – тмином.
— Вот уважаю я, Валерьяныч, твое сало! Очень оно у тебя… честное такое!
Хозяин хмыкнул, почесал подбородок:
- Оно не мое… оно – свиное!
- Ага… так-то оно верно! Не поспоришь! – кивнул Иван, потом глянул как прицелился – взял с тарелки жменю зеленого лука – «На подоконнике они его выращивают что ли?», густо обмакнул в солонку с серой крупной солью, захрустел смачно!
— Вот ты жрать, Чибис! – непонятно покачал головой Толя, - Аппетит такой… прям завидки берут!
- А ты что же – не похмелился, что ли? Чего такой смурной?
- Похмелился…, - криво скосив рот в улыбке, протянул тот, - Только аппетита нет…
- Тольки нет аппетита у Тольки! Не нужны ему щедрые дольки! Не жалает он Юга и моря! Вот такое у Толика горе! – продекламировал Косов, в такт покачивая перышками лука.
- Ну ты… поэт-юморист, мля! – «Фикса» хотел сплюнуть, но сдержался, встал и вышел из зала.
Косов проводил парня взглядом, повернулся к Валерьяну:
- Ты это… придержи Толю, ага… Чего-то он «менжуется»! Как бы «с катушек» не слетел! А я не нянька, сопли ему подтирать! Может… «коксу» ему дать на понюшку…
- Разберемся…, - процедил тот, - Давно «Фикса» на дело не ходил! Привык «лавэ» за «барыжью» работу получать…
Увидев удивленный взгляд Косова, Валерьян пояснил:
- Чего ты смотришь? Заготовителем Толя трудится. По деревням катается, да крестьян облапошивает. Тем и живет!
- А я думал он из правильных бродяг! – пожал плечами Косов.
- Был из правильных… да вишь как – жизнь спокойная да сытая… Риску нет! Какой там риск – если только мужики, где в деревне за девку, или бабу в рыло насуют! Ну… тут Толя может! Кулаками-то помахать он не отказывается. А здесь… другое здесь дело!
- Ладно… Ты, Валерьян, коньячка бы запас. Если сидеть на месте долго придется – коньячок будет в самый раз! Ночи-то еще ни хрена не летние!
- Не люблю я этот «клопомор»! – поморщился хозяин, - Может все же – водки?
- Не… водка – расслабляет! А коньячок – согревает и будоражит!
- М-да? Ну… тебе виднее, выходит! Добро, есть у меня фляга армейская… налью!
Они подъехали к грузовой площадке, когда уже начало смеркаться. Толя и Валерьян сидели в кабине, а Иван залег в кузове «бурбухайки», подстелив под себя брезент, и накрывшись им же. Было слышно, как остановившись, Толян, не выходя из кабины, спросил у шоферов:
- Мужики! А грузовой из Омска еще не подходил?
Кто-то засмеялся:
- Ты чего, паря? Омский тут если будет, то к утру, не раньше!
- Бля… и чё мне терь – туда-сюда мотаться? – Толя хорошо играл разочарование.
- Да вались в кабине, да спи!
- Да я не один… с испидитарам!
- Ну… как-нибудь уж!
- Лады… а хули ищо делать?!
Машина отъехала, развернулась, и подвывая, начала сдавать назад. Встали.
Косов чуть вытянулся, покряхтел:
«Все же кузов здесь… маловат! А мне еще отсюда… со «жмурами» ехать! Если все «выгорит»! Хотя… отставить сомнения! «Выгорит» непременно!».
Он чуть подался к краю кузова, подтянулся в щели в досках, и осмотрелся.
«Ага… встали нормально! До машин… ага! до трех чужих машин метров сто, не меньше! А темно, как… у афроамериканца в анусе!».
- Чибис! – шёпотом позвал его Валерьян.
- Ну! – чуть наклонился он из-за края кузова к кабине.
- Ну чё? Пойдешь?
- А хули делать? Предлагаешь вернуться? – чуть слышно засмеялся, услышав матерное шипение Валерьяна, - Ты это… фляжку мне подай, ага!
«Глыть-глыть-глыть! Ох! Хорошо пошел! Но больше не надо!».
- Ну лана… Вы тут сидите… только не спите! Я прогуляюсь! И это… если «кипиша» не будет – не вздумайте «свалить» отсюда без меня!
В ответ снова что-то негромкое, матерное.
«И так у нас всегда! Шутки, смех, веселье!».
Косов достал «наган» из-за ремня, глушитель. Поглядывая по сторонам, завел, и провернул. Проверил – как сидит. Сидел «глушак» хорошо, без люфта.
«Хорошо еще… удалось проверить, выйдя у Фатьмы ночью в туалет, как бы – по «нужде»! Не обманул Юзик – не громче тихого хлопка работает! Умеет… старый ворюга!».
Перевалился через борт со стороны бурьяна и забора, присел. Еще раз осмотрелся. Тихо…
«Тиха украиньская ничь, но сало треба перепрятать!».
Пошел гусиным шагом, медленно, очень медленно. Зайдя за угол забора, чуть выпрямился. И снова «Шаг, остановка! Другой, остановка!». Выйдя в створ улицы, по заброшенному участке, там, где раньше был сгоревший дом, присел. Выровнял дыхание, успокоился. Посмотрел по сторонам, а точнее – прислушался. Ничего… и никого. Даже слышно, как побрякивает цепью во дворе напротив «кабысдох». Или показалось? Прошел вдоль забора, приник к нему, прислонился головой. Со двора бирюка – ни звука. Нашел щелочку, присмотрелся. Окна закрыты ставнями.
