Вечером в моей горнице собралось ближнее окружение. Судить, рядить, в какую сторону нам стоит развиваться.
— Давайте, друзья мои, сначала согласуем цели и планы нашего авантюрного предприятия. — Объявил я, устав слушать противоречивые идеи и запросы, которыми оказался завален едва началось наше совещание. — Вот, например, наш новый город, он, по вашему мнению, должен входить в состав Русского царства, являться его самостоятельным вассалом или независимым государством?
Воцарило напряженное молчание. С одной стороны очень назревший вопрос, с другой, очень уж он неоднозначный, прямо сказать, изменнический с точки зрения государя Московского.
— М-м-м, — отважился Борис Годунов, который и в той истории был тем еще авантюристом. — Я думаю, царевич, что на этот вопрос ты должен ответить сам. Я же со своей стороны клянусь тебе в своей преданности и готовности идти за тобой туда, куда ты нас поведешь.
Еще мгновенная заминка, и все недружно, вразнобой начали заверять меня в своей личной преданности.
— Та-ак! То-есть вы предлагаете мне, решить этот вопрос единолично? Правильно я вас понял?
И снова все, но в этот раз куда более дружно, выразили мне свою всемерную преданность и поддержку.
— Тогда объявляю наш остров, вкупе с теми территориями, что присоединятся к нам в будущем, вольным герцогством Рарог. Это правильное прозвище моего предка Рюрика, если кто не понял. Будем строить новое государство по его примеру. Попытка номер два, так сказать. Без присосавшихся бояр, мздоимцев дьяков и прочей бездельной братии. Кто не работает, тот не есть. (мягкий знак на конце — не ошибка написавшего)
Мои последние тезисы пришлись по вкусу практически всем, лишь на лицо Бельского набежала легкая тень: он-то и был самым настоящим боярином. Причем, из первостатейных.
— Друг, Дмитрий, не хмурься. Все здесь присутствующие стоят у руля нашего вновь создаваемого государства. Думаю, и в дальнейшем вы будете играть у нас ведущие роли. Я против лишь излишнего чванства, безделья и меряния длиной пиписек, прошу прощения, — это я вспыхнувшей и хихикнувшей Светле, — длиной родословных. Меряться можно лишь размахом личных успешных деяний.
— Теперь второй вопрос. — Все вновь притихли, как мыши под веником. — Государство наше можно назвать младенцем. Мы его будем растить и воспитывать. Что же мы хотим получить во взрослом, так сказать, состоянии. Поясню: к примеру, для изготовления ножа кузнец берет железо. Не медь, тем более не дерево, а железо. Из дерева плохой нож. А подпругу шорник сделает из сыромятной кожи. У нас для создания государства отчаянно мало жителей. Мы будем их набирать извне. А люди, они… разные. Кто-то умный, кто-то дурак. У кого-то магия, а у кого-то шило в заднице, отчего он постоянно что-то изобретает или воюет. И детей эти люди родят во всем им подобных. Отсюда и вопрос. А каких людей мы хотим у себя завести?
— Магов. — Сказали Бельский и Плещеев. Да и наши старшие лекарки, что присутствовали на совещании, согласно покивали головами.
— Так и запишем! — Сказал я и действительно вывел на листе специально для этой цели заранее заготовленного пергамента: «маги».
— Изобретатели! — Предложил Годунов. — Записал и их под вторым пунктом.
— Мастеров своего дела. Пусть не изобретают, но хорошо умеют что-то делать. — Эта мысль снова Годунову в голову пришла.
— Здоровых и… красивых. — Пискнула Светла и зарделась, как маков цвет. — Не было на Руси права голоса у женщин.
— А ты, друг мой, Сеня, что молчишь? — Поддел я Сумарокова, что непривычно для себя молчал практически все совещание.
— Да я что…, - замялся Семен. — По мне так просто хороших людей бы набрать. Чтоб без подлости. А то изобретателей, да магов — их ведь мало.
— А как ты их отличишь, хороших то. Подлость, она ведь вскрывается не сразу.
— О! — МЫСЛЬ в голову пришла. — А это уже будет критерием не отбора поселенцев, а отбора отселенцев. Если живущий с нами человек сподличал и был замечен. Таких будем изгонять. А еще предлагаю, поискать для нашей страны потомков долгожителей. Переженим их со своими детьми. Пусть хоть наши внуки-правнуки живут дольше нас.
Так и появился наш список, должный когда-нибудь воплотиться в характерные свойства и черты жителей нашего государства. А то выдумали либерасты, плодить «альтернативно одаренных»! Дебилизм массовый этот, он не в начале двадцать первого века возник, а в тот момент, когда евгенику приравняли к практикующей демонологии и фашизму. А ведь пословицу про яблоко от яблоньки давно придумали. Думаете, это только лозунг мичуринцев? Более того, в разных странах прослежены на глубину в полтора — два десятка поколений целые династии воров, убийц, проституток и прочих антисоциальных типов. И воспитание не помогало: такой приемный ребенок, попавший в достойную семью, все равно начинал совершать преступления. Люди! Вдумайтесь! Сотни людей — и ни одного дельного! Гарантированно! Нам такого точно не надь! Пусть их либерасты себе забирают и плодят, как только вздумается, хоть мальчик с девочкой, хоть мальчик с мальчиком, хоть паровозиком или вертолетиком!
Дольше на очереди у нас были назревшие «производственные» вопросы, распределение привезенных от испанцев «ништяков» и тому подобное. Животин решили (Ну, как решили? Я предложил, остальные молча согласились.) распределять забесплатно среди крестьян. Премия самым работящим и вспахавшим самые большие участки земли. Только овечек надумали выделить в отдельно стадо, чтобы не потерять в потомках замечательные свойства их нежнейшей шерсти. Да еще под наличие шерсти завести у себя ткацкую мануфактуру. Но это — не к спеху. Шерсти будет в первое время совсем чуть. Пока-то овечки размножатся.
Когда уже расходились, тихонько отозвал в сторонку Андрюшку Плещеева.
— Андрей Тимофеевич, — Плещеев приосанился, обращение от лица царской крови с именованием по имени отчеству было немалым поощрением. — Посекретничаем?
Дождавшись, когда помещение опустеет, вновь предложив присесть, продолжил:
— Тот список доставки переселенцев с потребными нам свойствами воплощать тебе. Поэтому хочу дополнить пункты. Но эти последние пункты не на всенародное обозрение. По моему мнению, существуют еще и преимущественные свойства отдельных народов, выпествованные на протяжении столетий. В том числе неприятные. У народов Руси — это перенятое через татар от китайцев во времена татаро — монгольского владычества стойкое убеждение ничтожества людей перед властью и отсутствие людской инициативы. Мне лично не нравится такое положение, поэтому я попросил бы тебя, переселенцев с Руси сильно разбавлять другими народами. Скажем, на одного русича два иноземца. Только иноземцев надо набирать тоже не из одного места. У других народов есть свои ненужные нам черты. У кого бахвальство и заносчивость, у кого лень и неисполнительность, у кого вороватость. Будем перемешивать и выпалывать ненужное.
— Сделаем, государь. — В ответ на мое обращение к нему по отчеству польстил мне своим обращением Плещеев. — Только вот, ближайшая партия переселенцев, мои люди, тоже с Руси будут.
— Тогда после этого рейса следующий надо планировать куда-нибудь на рабские рынки Магриба. Денежки для закупки нам один французский пират подарил. Хе-хе. Только покупать нужно постараться преимущественно мастеров, особенно тех специальностей, что у нас не развиты. И про потомков долгожителей не забудь. Ну, и девок еще молодых, здоровых, а то засилье у нас мужиков получается. Так и до беды не далеко. Или вот еще вариант! В Испании сейчас крайне напряженная обстановка с морисками, крещенными потомками мавров и евреев. Думаю, в ближайшие десятилетия вообще могут принять указ об их поголовной депортации. А народ там умный и работящий. Вот бы нам оттуда их чуток отщипнуть. К тому же, пока указа еще нет, переселяться захотят не все поголовно, а самые предусмотрительные и инициативные. А там еще что-нибудь придумаем. В мире всюду сейчас неспокойно, найдем места, откуда беженцев набрать. С нашей же стороны, жилье им построим, да ссуду переселенческую дадим.
