Я дернул его за рукав. Тот опомнился, встал и вышел из кабинета следом за мной.
— Мы куда, Андрюха? — растерянно проговорил он.
— Как куда? Работать.
— Извини, но я все прослушал. Какие на сегодня задания Никита Егорович мне поручил?
— Тебе досталось самое простое, проверить всех в городе, кто любит играть в «Тысячу», посмотреть их жилища на предмет наличия одежды зеленого цвета заграничного производства, ну и задержать подозреваемого.
— Все шутишь… А мне, между прочим, реально сегодня не до работы. Устал, как собака и спать хочу.
— Где же тебя ночью носило, друг мой неугомонный? В гостинице ты не ночевал. Не видел я в твоем номере света.
— Ага, не ночевал, — на лице Погодина расплылась блаженная улыбка. — Я у Веры был… У нее ночевал. Похоже, что у нас все серьезно. Ночью нам совсем не до сна было. Вот так
— Ого! Поздравляю, ты, наконец, завел себе девушку.
— Так говоришь, будто про собачку, — фыркнул Федя. — А я, между прочим, жениться на ней не передумал. Особенно после сегодняшней ночи. Эх… Какая девушка!
Я потрепал его по плечу.
— Это всегда успеется. Скоро вообще жениться будет принято только тогда, когда вместе поживешь пару-тройку лет, а то и больше. Для притирки, так сказать.
— А ты откуда знаешь?
— Так за границей так дела уже обстоят, мне знакомый рассказывал. Сам знаешь, все, что новое появляется за границей, скоро перекочует и к нам. Сначала с осуждением, а потом в массы уйдет. Так?
— Ну да, — закивал Федя. — Да и Горбачев вроде мужик дельный. Все-таки сейчас можно уже говорить о том, о чем раньше подумать даже запрещено было.
— Слишком уж он дельный, — многозначительно хмыкнул я, но всё-таки не стал критиковать молодого генерального секретаря ЦК КПСС, который сейчас в СССР набирал бешеную популярность на фоне престарелых и вялых предшественников.
— Погоди, — я пригляделся к Феде, — это что у тебя? Синяк?
На его скуле виднелась «штукатурка» из умело наложенных слоев тонального крема. Я слегка опешил.
— Что у вас там с Верой за игры такие ночные?
— Да, ты что, это не она! — замахал руками Погодин. — Это ее бывший приходил. Но я его с лестницы все-таки спустил и веник ему в вдогонку кинул. А он, гад, успел меня зацепить вскользь по морде. Сильно видно, да? Утром вообще незаметно было, после того, как Вера мне его закрасила.
Он снова зажмурился, совсем как кот — видимо, вспоминая Верины пальчики на своём геройском лице.
— Да не видно, — успокоил я его, — если не приглядываться. А что за ухажер и зачем веником в него кидать? В хозяйстве пригодится.
— Это я так букет цветов назвал, который он приволок. Приперся подшофе с букетом из роз. Где только он в Михайловске их достал, зараза? У спекулянтов они бешеных денег стоят. Хотя он же из ОБХСС, мог договориться.
— Так это тот, который на танцах к нам подходил?
— Он самый, — закивал Федя. — Фамилию его забыл. Карасев, что ли? Помню, что глазки у него рыбьи и фамилия такая же.
— Щукин, — кивнул я, использую свою профессиональную привычку запоминать имена и данные сомнительных личностей. — Оперуполномоченный отдела БХСС старший лейтенант милиции Щукин Макар Валерьевич.
Но Федя объемов моей памяти не оценил и вообще съехал с темы.
— Слушай, Андрюх, а можно в гостиницу пойду? Отосплюсь чуток, а с обеда на работу выйду. Только чтобы Горохов не узнал. Прикроешь? Будь другом…
— С тебя два билета в театр, — кивнул я. — Достанешь? Света все хочет местный посетить, а билеты уже, как всегда, раскуплены. Тряхни спекулянтов и, если что, договорись с ними по сходной цене, я заплачу.
— Ладно, — вздохнул Федя, — договорились…
Не очень ему хотелось трясти спекулянтов. Он сейчас вообще был на другой волне. Казалось, райские бабочки кружили над его головой, под пение соловьев и прочих дроздов. Только пастушьего рожка не хватало.
* * *
Я тем временем продолжал ходить в секцию дзюдо. Горохов не исключал, что этим самым Борцом может быть кто-то из дзюдоистов. Или вообще сам Воеводин. Уж слишком много ниточек ведет к нему. Способ убийства, эти загадочные татуировки, да и, если проанализировать места всех преступлений (кроме убийства школьного учителя Белкина, труп которого нашли за городом), то все они расположены в центре, то есть в относительной близости от подвала секции. Убийца — явно кто-то из местных. Его «охотничьи» угодья не слишком разбросаны в пространстве и умещаются в нескольких квадратных километров. Стоит отметить их на карте — и увидишь, что и секция на том же участке обитает.
Пока мне не удалось нарыть ничего дельного, но я заметил, что из десяти человек, кто регулярно посещал секцию, теперь уже все без исключения носили «клеймо» в виде волчьей головы. Один только я не был принят в «клан». Но раз меня не изгнали совсем, значит, все-таки доверяют, просто присматриваются пока. И в ночном столкновении возле дачи директора овощебазы Тишкина меня не опознали. Кто тогда на меня бросился с ножом, я так и не понял. Возможно, это был кто-то из тех, кто присутствует сегодня в зале.
Бум! — Дюша прошел мне в ноги и припечатал меня спиной о татами.
Отвлекся я на думки и пропустил атаку. Мы отрабатывали вполсилы свои «коронные» броски. У каждого борца, оказывается, есть свой излюбленный приём. По крайней мере, в этой секции так было заведено. И этот приём оттачивался до ювелирного автоматизма. Дюша, например, любил швырять противника, рывком ухватив за ноги. Мне больше по душе пришелся бросок через бедро. Его я и раньше умел выполнять.
— Я смотрю, ты сегодня в ударе, — улыбнулся я и встал на ноги.
— А ты спишь, — беззлобно хмыкнул Дюша. — О чем печалишься?
— А с чего ты взял, что у меня настроение плохое? Просто задумался маленько.
— О чем? — парень хитро прищурился, его явно тянуло сегодня на общение, будто он чем-то хотел со мной поделиться, но не знал, с чего начать.
Мне такой момент упускать не стоило — хотя, кажется, Дюша уже и так выдал всё, что мог.
— Да так… О будущем. Вот закончу я институт — и куда пойду? В армию, потом на предприятие. Потом квартиру дадут от завода, потом женюсь, дети, а потом пенсия. Скучно как-то, понимаешь? Когда все как у всех… Даже ни о чем задумываться не надо. Вся судьба расписана на много лет вперед.
— Так это разве плохо? — пожал плечами Дюша. — По мне, так перемены — это всегда не к добру. Вот если бы не Валька, которая меня бросила и не дождалась из армии, сейчас бы у меня ровно так и было, как ты говоришь. Красота.
— Однако, ты не только Валькой недоволен, — хмыкнул я. — Не купить тебе за здорово живёшь японскую магнитолу, про которую рассказывал, хотя и пока не обременен расходами на семью — по тому самому плану, который «как у всех».
— Так ты хоть знаешь, сколько за нее перекупщики просят? Полторы тысячи, прикинь!
Задел я Дюшу за живое, и дальше он уже сам начал рассказывать.
— Нет, я не ною. Руки-ноги есть, заработаю. Только мне сейчас нужно ее купить. Тебе не понять… Лев Палыч обещал мне, — Дюша перешел на шёпот, — что намечается новенькое дельце.
— Опять директора овощебазы грабить будете?
— Нет, там уже дохлый номер. Палыч сказал, что если нас там пасли, значит, Тишкин уже все свое добро оттуда вывез.
Я одобрительно кивнул, а про себя подумал, что вряд ли Тишкин перепрятал ценности. Он вообще был не в курсе, как мы с Погодным и Жмыхом спасли его нажитое непосильным трудом имущество. Но пусть дзюдоисты считают так. Не можем же мы Тишкина вечно охранять. Так что выручили мы барыгу. Возможно, даже жизнь ему сохранили. Хотя барыгой Тишкин не слыл — в плохом смысле этого слова. Даже награды имел государственные, на фронте в восемнадцать лет воевал, а теперь вот стал вором. А вернее, одним из первых предпринимателей в Союзе. Сейчас они ворами и спекулянтами считаются.
— А что за дело? — тоже шёпотом спросил я, когда мы уже вышли из спортзала.
