«Машка! Хороша, чертовка!».
- Э, подруга! Ничё, что что это – мой хахаль?! – послушался возмущенный голос Таньки.
Косов, продолжая обнимать одной рукой Машу, второй – вовсю наглаживал-потискивал ее за попу:
- Фу такой быть, Танюшка! Ты же – белый лебедь, ты сама грация, ты – маленькая леди! А ведешь себе – как базарная халда! – засмеялся он.
- Ой-ой-ой… ну ладно… так и быть! Если я леди – отпусти эту… перехватчицу, и наглаживай меня!
- Наверное, сначала все же – перекусим, чем Бог послал! Ты лучше свечку зажги!
При свете свечи, Косов достал из сумки ранее купленные продукты.
- Так… тут ветчина, буженина… ага… окорок! Здесь сыр… двух видов. Масло вот сливочное – вообще все растаяло! Хорошо еще, что не протекло! Ага! Вот две баночки икры – черная и красная! Так… Здесь… спиртное! Шампанского, правда, не было, пришлось взять белого игристого… Девчонки! Вы что предпочитаете – красное полусухое… или все-таки коньяк? Или – игристое?
Девушки были впечатлены до ошеломленного молчания. В четыре глаза глядели на растущую на столе горку провизии. Ну да, они же не заходили с ним в коммерческий, не видели, что он покупал!
- Так… вот же черт – эклеры помялись! Конфеты… Вы как к хлебу? У Вас же диета… Я, на всякий случай взял и пшеничную булку, и половину булки ржаного.
Девчонки переглянулись.
- Нет… ну а чего? Если завтра хорошенько упереться на утренней тренировке… то и все лишнее сгоним. Да, Маша?
- Вань! А я вот хотела спросить… Танька говорила… Ты что, и правда – бандит? – настороженно смотрела Маша.
Косов засмеялся:
— Вот еще! Глупости какие! Никакой я не бандит! Тань! С чего такие выводы?
Таня смутилась:
- Ну а что? И нож у тебя… страшный! И с теми… хулиганами из «фабзайки» ты так разговаривал! Я, правда, мало тогда что поняла… Но видела же, что они испугались!
- Нож… нож. Этот что ли? – Косов вытащил из ножен, лежавших в сумке финку и принялся нарезать хлеб на бутерброды, — Это так… продукты порезать! Ну и… припугнуть кого – тоже можно! А про тех хмырей… тут же как? Если ты не спасуешь, не будешь мямлить, а наоборот, напористо, нагло с ними разговариваешь – они как минимум задумаются – а стоит ли с тобой связываться? А если еще кого упомянешь в разговоре, кто для них авторитетен – и вовсе отступятся!
- А ты – знаешь, кто для них авторитет? – Маша продолжала излучать недоверие.
- Ну… скажем так – в этом городе я многих людей знаю. Из разных сфер жизни. Вот – как-то так…
- Вань! А как быть с тем, что… вот ты сейчас на стол выложил чуть не половину месячной зарплаты? Деньги… такие – откуда? – Танька молчала, только с интересом переводила взгляд с него на Машу, продолжающую выспрашивать Ивана.
- Ну так… деньги у меня – есть. И что с того? Когда есть – я их трачу! Когда нет – ищу как их заработать!
- Ну и… кем же ты работаешь? Мало продуктов… ты же и на вещи нам… потратился!
— Машенька! Какая ты дотошная! Вроде бы и не жена мне… а такой допрос устроила! Ты правда балерина? Или может – в «энкавэдэ» работаешь?
- Вань! Ты не отшучивайся! Это Танька… ветер в голове! А я так думаю, что нам… воры-налетчики разные в знакомых не к чему! Одни проблемы от таких знакомств!
- Да что ты заладила! Никакой я не налетчик. Придумала тоже! Ладно… Если уж такая ты… любопытная… Вот Вы на концерте были? Песни слушали, да? Так вот… многие эти песни написали мы – я и мой знакомый! Я – тексты, а он – музыку! Вот… теперь нам за это филармония отчисляет деньги… За использование этих песен на концертах! А так как мне особо деньги не нужны… вот – они и копятся на книжке. А я их вот так… трачу! – продолжая сооружать бутерброды, объяснил Косов.
Девочки снова были удивлены. Некоторое время продолжалась их игра в гляделки. Первой не выдержала Танька:
- И много там было… Ваших песен?
- Ну-у-у… я и не считал, вообще-то… Но не меньше половины - точно!
— Это какие? Которые Калошин пел? – спросила Маша.
- Да нет… не только. Варя – тоже почти все наши поет!
- Ни хрена ж себе! – протянула Танька, - А почему ты мне раньше ничего об этом не говорил?
- А что я тебе должен был говорить? Что, типа – я поэт? Да ну – брось… «Я поэт, зовусь Незнайка! От меня Вам – балалайка!». Чушь какая-то!
«Интересно… а вот Носов же еще не написал своих книг? Или уже написал? Не помню!».
- Ага… скромный значит! – посмотрев на Таньку, резюмировала Машка.
— Это я-то – скромный? Ну да… ну да… Сейчас мы выпьем, закусим… И я покажу, какой я скромный! – засмеялся Иван, поглядывая на девчонок.
Те тоже засмеялись.
- Танька! Достань старое одеяло, надо дверь занавесить! – попросила Маша.
- А это еще зачем? – удивился Косов.
- Ну… стены у нас нормальные. Ты не представляешь – как в других комнатах! Там перегородки дощатые… что не скажи – все соседи слышат! А уж тем более…, - Маша засмеялась, — Вот… поэтому – нам только дверь занавесить, чтобы и слышно было похуже, и свет сквозь щели не пробивался. А то – не дай Бог, вахтерша вздумает прогуляться по коридорам. Да и соседям не нужно слышать, что у нас посторонний!
Девчонки налегали на бутерброды с игрой, закатывая глазки от удовольствия, запивая их игристым. Косов же – больше на бутеры с бужениной и ветчиной. Коньячок под это дело – очень ничего идет!
- Эх… все не съешь! И хранить долго – негде! Не зима сейчас! – с сожалением оглядела порядком опустошенный стол Маша.
- Да ладно… Завтра утром позавтракаете… Может – соседок угостите, чего жалеть-то? – хмыкнул Иван, - Глядишь, а там и они с Вами чем поделятся!
- Ага… а потом – разговоров будет!
- Да ладно, Маша… а то их и так не будет? Все равно же – видели, как мы с Ваней к общаге подходили! Наверняка… сплетни потом будут.
- Да и пусть их…
- Чайку бы сейчас… - протянул Косов.
- Ой… правда! Я сейчас на кухню сбегаю… керогаз раскочегарю, и чай заварим! – подхватилась Маша.
- А не «спалимся» мы так… чего по ночам бродишь? – удивился он.
- Да ладно… это – общага! Тут главное – не шуметь, не привлекать внимание. А так… все равно девчонки по комнатам посиделки устраивают. То – тут, то – там! А то и гулянки бывают! Только потом – разбирательства комендантша устраивает, если уж совсем громко получается.
Косов обратил внимание, что Маша на спиртное особо не налегала. А вот Танька – прикладывалась, Ивану даже пришлось одернуть ее. Что подвигло «мелкую» надуться и немного присмиреть. И сейчас она, как только Маша вышла с чайником за дверь, моментально оказалась на коленях у Косова. Халатик снизу распахнулся. Да и сверху – вполне так провокационно растопырился!
«Хотя… нечему там растопыриваться! «Нулевка»! Как есть – «нулевка»!».
Сейчас, когда Иван мог визуально сравнить Машу и Таню, последняя – явно проигрывала. У нее все было… как вот в том фильме про балетных. И ножки – худые, жилистые, и попка – «с кулачок», и с титьками… пичалька! На ее подругу смотреть было приятнее. Да и на ощупь – не сравнить! И Танька, похоже, это – понимала…
- Ты, Ванечка, на Машку – не пялься! Нет… я-то так… не против… но – только после меня! – пьяненько мурлыкала она ему в ухо, обвивая за шею руками, - Ну чего ты? Целуй давай!
«Эге… а Танюшка-то – захмелела! Так… этому Фунтику – больше не наливать!».
- Так – целовать? Или – давать?
Танька чуть задумалась, не поняв фразы, а потом – захихикала:
- Что? Прямо сейчас? Нет… я-то не против! Даже – за, но ведь Машка сейчас придет и дверь не заперта! Вдруг кто зайдет… а тут я… с хуем во рту!
Последнее почему-то развеселило Таньку, и она, уткнувшись ему в грудь, затряслась от смеха.
«Странно… а днем это ее не остановило! Женская логика, чё!».
- А ну-ка – брысь на свое место! Танька! Я к тебе обращаюсь! – Маша зашла как-то внезапно! – Сейчас Светка и Катька зайдут!
— Это соседки наши… Хорошие девчонки! – пояснила Маша Ивану.
- А зачем ты их… пррглсила? – насупилась Таня.
