Министры, генералы, руководители служб и департаментов, лица все знакомые и известные даже по учебнику истории за десятый класс. Ну или за девятый, не помню точно.
— Добрый день, Алексей Андреевич, — поприветствовал я вошедшего мужчину, щеголявшего гордым орлиным профилем.
— Добрый день, ваше императорское высочество, — коротко кивнул вошедший и проследовал к своему месту.
Аракчеев — в этом варианте реальности не получивший пока такого влияния и заведовавший только Имперской канцелярией. При всей своей определенной показной дубовости, не чужд и веяниям перемен, сторонник отмены крепостного права. Классический пес самодержавия, будет лаять в том направлении, в котором ему укажет хозяин. Может быть максимально полезен как толковый исполнитель, но абсолютно лишен фантазии для самостоятельной работы.
Следующим зашел Голицын. Высокая залысина, слегка растрепанные волосы, один из немногих штатских, одетых не в мундир, а в гражданского вида сюртук. Орден Александра Невского на груди — с обер-прокурором Синода у меня отношения так и не сложились.
Потом появился Бенкенодрф, Барклай — после позорной отставки проворовавшегося Горчакова Михаил Богданович вновь занял пост Военного Министра — и все остальные. Забавно было наблюдать как члены совета кучковались по «фракциям». Если до манифеста о моем назначении наследником, условно «мои» были разбросаны по другим группам, то последние месяцы они потихоньку сблизились и образовали полноценную команду поддержки наследника.
Кроме этого была фракция Александра: тот же Аракчеев, Голицин и некоторые прочие личности верные лично императору, а также «английская» и «французская» партии. Немецкой, что характерно и немного смешно, учитывая, что чуть ли не половина собравшихся тут имели немецкие корни, а кое-кто и вовсе был природным немцем, не было. Вот что значит отсутствие политической самостоятельности…
— Итак, господа, — слово взял Иван Антонович Каподистрия — министр иностранных дел, — первый вопрос сегодняшней повестки дня относится к переговорам с Великобританией и САСШ о разграничении зон влияния в северо-западной части Северной Америки. Манифест Его Императорского Величества о принятии под руку земель по берегу океана вплоть до 38 параллели вызвал серьезное противодействие со стороны двух вышеназванных государств. Боюсь жесткий экспансионистский курс, взятый Россией в последние два года, может… Хм… Судя по всему однозначно приведет к дальнейшему ухудшению отношений с Великобританией и возможно — началу войны.
Каподистрия был странным министром — не рыба не мясо, как он вообще смог занять такую должность для меня оставалось величайшей загадкой. Природный грек, по-русски говоривший с заметным акцентом и достаточно вяло представлявший наше государство на международной арене. Не Талейран, в общем, не Талейран. Хотя с другой стороны, одного такого Талейрана местного разлива — Нессельроде — мы три года повесили к чертям именно за излишнюю инициативу, так что может оно и к лучшему.
— Таким образом, я считаю, что выгоды от приобретения территорий столь удаленных от Центральной России вельми сомнительными, на данный момент расходы на сохранения там нашего минимального присутствия становятся казне слишком дорого, а доходы и вовсе практически отсутствуют. Заявление своих претензий на территории где фактически присутствуют американские поселения ставит нас на порог конфликта с САСШ, если подходить к вопросу совсем формально, мы этим объявили им войну. Кроме того, поступившись в такой мелочи, тем что нам, по сути, не принадлежит мы можем существенно улучшить отношения с Великобританией, что, учитывая не простую ситуацию в Европе, изрядно укрепит наши позиции.
По мере доклада министра я все чаще ловил на себе заинтересованные взгляды членов совета: все присутствующие отлично знали, что Тихоокеанский проект — это лично мое детище. Именно я настоял на ускоренной колонизации и даже частично финансировал из своих денег переселение крестьян и выделение для их конвоирования боевых кораблей. У Российской казны для этого как обычно денег не было, хоть, если быть совсем честным, финансовое состояние империи сейчас было как никогда крепким. Спасибо Наполеону. Ну и Ротшильдам, конечно, земля им стекловатой.
Сам я тоже внимательно наблюдал за реакцией собиравшихся и вынужден был констатировать, что не меньше половины явно поддерживали Каподистрию. Радовало только то, что «мои» почти все были совершенно точно против, и для того чтобы это понять, не нужно даже было быть хорошим физигномистом.
— Кто еще имеет, что сказать по данной проблеме? — Отстраненно осведомился Александр. Он естественно был в курсе основных «за» и «против», однако как обычно максимально старался переложить ответственность за принципиальные решения на других. Кое-что в этом мире не менялось.
За уступки ожидаемо выступил министр финансов и почему-то министр внутренних дел, хотя, казалось бы, какая ему разница. Я сидел, слушал этот бред и внутри меня потихоньку разгорался пожар, вероятно будь я немного моложе — слава богу подростковый период с нестабильной гормональной системой остался в прошлом — я бы уже устроил полноценный разнос, а будь я императором, кто-то сегодня точно лишился бы должности. Впрочем, эти «кто-то» должности просто не получили бы.
— Разрешите задать министру иностранных дел пару вопросов, ваше императорское величество? — Я как прилежный ученик обратился к императору, на что тот только кашлянул и скупо кивнул. Будь я проклят, если на его устах не промелькнула в этот момент ехидная улыбка, да и вот этот кашель не был с трудом сдерживаемым смехом. — Иван Антонович, я правильно понимаю, что вы как дипломат рассматриваете императорский манифест как casus belli? Что мы фактически отнимаем у Североамериканских Штатов их территорию?
— Да, ваше императорское высочество, — медленно кивнул Каподистрия уже понимая, что вызвал высочайшее неудовольствие, но еще не понимая, чем именно.
— При этом американцы нам войну официально не объявили, — продолжил я свою мысль, — поскольку воевать в открытую с европейской страной у них сил явно недостаточно. А втихую они нам гадили и раньше: вооружали враждебных нам индейцев, нападали на наши поселения и корабли, били зверя в наших землях и водах. Но вы все равно хотите пойти им на уступки. Вероятно, чтобы показать нашу слабость, если я все правильно понимаю…
— Но мы несем убытки, ваше императорское высочество…
— Кто вы? — Перебил я министра. — РАК — насколько я помню — акционерная компания. Во всяком случае так было, когда я там выкупал долю. Когда я на свои деньги снаряжал корабли в Америку, казна тоже не торопилась прийти на помощь, а вот с груза пушнины я все таможенные пошлины заплатил до копеечки, тут почему-то обо мне стразу вспомнили.
В зале раздались тихие несмелые смешки, многие из присутствующих были боевыми офицерами, традиционно скептически относящимися к «профессиональным дипломатам».
— Но Великобритания… — Опять попытался перехватить инициативу министра.
— Эта та Великобритания, которая уже удерживает десяток принадлежащих нам островов? Именно поэтому мы хотим еще и землю в Америке им отдать? Я правильно понимаю?
— Ну предположим британцы объявить войну России не побоятся, — как бы между прочим вставил Александр, явно получающий от происходящего настоящее удовольствие.
— Не думаю, — я мотнул головой, отбрасывая этот довод. — Пока жив Наполеон, пока Франция крепко держит Ганновер, война между ними не закончится. Получать во враги еще и Россию островитяне не захотят. Полноценный союз между нашими двумя странами — страшный сон Букингемского дворца. Так что за здоровье Бонапарта нам нужно пудовые свечи каждый день ставить, да требы заказывать.
— Не богохульствуйте, ваше императорское высочество, — подал голос, молчащий до того Голицын и неожиданно добавил. — Но я с вами согласен, предложение бросить живущих на тех берегах православных дурно пахнет.
— «Ага, а вот и официальное мнение императора подъехало», — высказывание обер-прокурора Синода в этом ключе воспринял не только я, поскольку следом за сохранение нашего присутствия на Тихом океане стали высказываться по очереди все члены совета.
