Глава 19
Глава 19
- Простите, не представился. Шакутин Лев Семёнович, в прошлом штабс-капитан, ныне эмигрант. В России нахожусь на нелегальном положении, хотя официально власти меня не ищут, — произнёс ночной визитёр.
- Шакутин, значит… — протянул я. — А моей соседке кем приходитесь?
- Мужем.
- Простите, Лев Семёнович, но она вроде как вдова, — заметил я.
- Лидия тоже так думала несколько лет, — с горечью произнёс незваный гость. — Как видите, слухи о моей смерти оказались несколько преувеличены.
- Как по Марк Твену, — хмыкнул я.
- Приятно иметь дело с начитанным большевиком.
- А я вот пока не определился насчёт вас и вашего визита. Даже не знаю: радоваться мне или печалиться. Разрешите, я включу свет?
- Прошу вас — не надо. Не хочу, чтобы нас увидели вместе.
- Вы кого-то боитесь?
- За себя я давно перестал бояться, а вот за Лиду — нет.
- Тогда я присяду.
- Разумеется, ведь вы хозяин, — с ироний отозвался Шакутин. — У меня всего лишь одна просьба: пожалуйста, обойдитесь без ваших милицейских штучек. Не тянитесь за револьвером, пожалуйста. Я всё равно буду быстрее. А чтобы узнать, какой из меня стрелок, вы можете слегка напрячь память и вспомнить вчерашнее.
Меня осенило.
- Постойте… так это вы вчера выступили в роли моего телохранителя?
- Пришлось. Кстати, оцените иронию: ведь это мне поручили вас убрать, однако вчера у меня ни с того, ни с сего появились конкуренты, — усмехнулся Шакутин. — Было забавно наблюдать, как вы петляли от них, словно заяц. Получил ни с чем не сравнимое удовольствие.
Я чуть не поперхнулся слюной. Уел меня, беляк, ничего не скажешь. Согласен, что выглядел в тот момент далеко не блестяще.
- Жить захочешь — не так раскорячишься, — нашёл я спасение в мудрой фразе из моего прошлого. — Итак, вы получили задание убить меня, но, почему-то вместо того, чтобы его выполнить — поступили с точностью наоборот. Интересно, почему?
- Всё просто, Георгий Олегович. Надоело прятаться. Я уже два месяца как приехал из Франции. Разыскал жену и убедился, что мы по-прежнему любим друг друга. Любовь Лиды многое значит для меня.
- Забрали бы её с собой во Францию, — заметил я.
- Во Францию… Дорогой мой, Георгий Олегович, поверьте — на чужбине для нас нет ничего хорошего. Таких, как я, используют для грязных делишек, а потом выкидывают за ненадобностью. Даже если бы мне удалось переправить Лиду с собой, далеко не факт, что ей бы там понравилось. Помыкавшись без жилья и работы, я быстро в этом убедился.
- Здесь тоже далеко не сахар.
- Георгий Олегович, что-то я не понимаю, кто из нас большевик?! Мне казалось, это вы должны агитировать меня за советскую власть… Да, я прекрасно вижу, что Россия далеко уже не та, какой была прежде. Здесь царит разруха и нищета, но мне почему-то кажется, что в скором времени всё переменится. Я ощущаю, что здесь плещется целый океан энергии чего-то нового, созидательного. И я уверен, что скоро к власти придёт новая формация большевиков, которые будут не ломать, а строить.
- Вы очень патетичны, Лев Семёнович, однако в умении предчувствовать вам не откажешь. Да, Россию ждут огромные перемены. Да, нас ждёт масштабный и трудный рывок. Но такой переход потребует много сил и жертв. И жертвой может стать любой из нас, — вздохнул я.
Ну не мог же я рассказывать ему о коллективизации и индустриализации, о том, как постепенно у руля страны встанут жёсткие прагматики-имперцы, как сами будут работать на износ и заставлять других сталинские наркомы, и сколько всего ещё придётся хлебнуть полной ложкой: и хорошего, и плохого…
Никто не мог гарантировать мне, что если дотяну до тридцатых (а при моей службе шансы на выживание не самые великие), то не попаду в жернова неизбежных интриг и чисток. Даже попадание наверх могло лишь ускорить печальные последствия.
Я даже не уверен в своём будущем, но раз уж судьба подарила мне вторую жизнь, пусть она будет действительно прожита так, чтобы мне не было стыдно.
- Догадываюсь, — согласился собеседник.
Мои глаза постепенно освоились в темноте, я сумел получше разглядеть его. Теперь стало ясно, мы уже встречались однажды, в тот день, когда я впервые шёл на новую квартиру. Это был тот мужчина, что бежал по лестнице, старательно пряча от нас лицо. И всё-таки я успел тогда мельком рассмотреть его.
- Давайте вернёмся к делам нашим скорбным, — сказал я. — Дайте догадаюсь: вы участник «Мужества», а приказ на моё устранение вам отдал Кауров.
- Вы неплохо осведомлены, хотя работаете не в ГПУ, а в милиции, — одобрительно кивнул Шакутин. — Так и есть. Сюда меня направило лионское отделение «Мужества», и именно Кауров велел мне вас убить.
- Он не сказал — почему? Я думал, белогвардейскому подполью сподручнее бороться с ГПУ, а не с милицией. То, что принято называть «контрой», не мой профиль.
- Вы первым напали на его след. Кауров корит себя за то, что связался со шпаной Мамая. Кто знал, что этим идиотам придёт в голову фактически расписаться на месте диверсии.
- Эксцесс исполнителя, — усмехнулся я.
- А вы нравитесь мне всё больше и больше, — покачал головой Лев Семёнович. — Не часто мне выпадала возможность пообщаться со столь образованными большевиками. Уверен, девяносто девять человек из ста даже не слышали такого слова — «эксцесс». Да что там: половина из них ещё не умеет читать и писать.
- Неграмотность — наследие прошлого режима, — не преминул ввернуть я. — Советская власть с этим борется.
- Туше, — улыбнулся он. — Вы спросили, что мне от вас нужно. Мой ответ прост: помогите вернуться к нормальной жизни, и я сдам всю агентурную сеть «Мужества» в губернии. Во всяком случае, тех, о ком знаю.
- Тогда вам надо к ГПУ, а не ко мне.
- У «Мужества» имеются свои люди в ГПУ. Насчёт рудановского отделения не знаю, но вот в губернии точно есть.
- Вы знаете, кто именно? — напрягся я.
- Знает только Кауров. Я могу только догадываться, а догадки к делу не пришьёшь — так вроде говорят в милиции? — спросил Шакутин.
- Да, есть такая фраза. Хорошо, я подумаю, как вам помочь, но обещать не стану.
- Мне этого вполне достаточно. У вас на удивление хорошая репутация. Вы оставляете за собой горы трупов, но при этом остаётесь честным человеком. Я рад, что вчера спас вашу жизнь.
- Я это оценил, — сказал я. — Не каждый день мне прикрывают спину те, кого я привык считать врагом.
- Ну, а чтобы вы поверили в искренность моих слов, поделюсь важной информацией: завтра боевики «Мужества» совершат поджог городского склада с мукой.
- Сведения точные?
- Точнее не бывает. Правда, меня там не будет, я выполняю другое важное задание.
- Моё устранение?
- Да. Нужно отметить, что вчерашнее нападение на вас со стороны бандитов сыграло мне на руку. Я скажу Каурову, что вы всерьёз озаботились мерами собственной безопасности, стали очень осторожным и что мне теперь потребуется больше времени на подготовку. Возьму неделю, а то и две. Надеюсь, к тому моменту вы найдёте способ помочь мне.
- Договорились, — кивнул я. — Но, раз вы всё равно встречаетесь с Кауровым, может, сразу сдадите его нам?
- Обязательно. Но только после того, как пойму, что меня не хотят использовать.
- Я искренне хочу вам помочь, — признался я.
- Тогда до свидания. Да, нам ведь нужно договориться о месте будущих встреч. У реки есть старая перевёрнутая баржа — там тихое и укромное место. Я буду там через каждые два дня в восемь часов вечера. Вас устроит такой вариант?
- Вполне.
- Тогда разрешите откланяться, Георгий Олегович. Заскочу ненадолго к жене, а потом отправлюсь обдумывать ваше устранение. И да, не пытайтесь за мной проследить — в Лионе у меня были отличные инструктора, которые научили, как уходить от любой слежки. А я оказался одним из лучших учеников, — добавил он не без гордости.
Шакутин поднялся и вышел из комнаты.
