Нижегородское имение было расположено в самом южном и дальнем уезде губернии — Лукояновском, в северной части треугольника образованного тремя дорогами соединяющими уездные городки Лукоянов, Починки и село Печи.
На тринадцатой версте от Лукоянова дорога, ведущая в Починки, пересекала какой-то безвестный ручей, там надо повернуть вправо и через пару верст по проселочной дороге выезжаешь к нашей усадьбе.
В поволжских губерниях было несколько имений князей Новосильских. После женитьбы родителей дед предложил им продать все имения кроме Новоселово, Нарвской мызы и небольшого имения в Лукояновском уезде. На вырученные деньги были скуплены все земли вокруг этого имения. Новое большое имение тоже стало принадлежать пополам родителям. С этих же денег были куплены дома в Лукоянове, Нижнем Новгороде и еще по одному в Питере Москве. Думаю, что дед это сделал из расчета двух наследников.
Вся эта покупочная эпопея была завершена как раз к двенадцатому году, когда уже на свет божий появились двое наследников, княжна Анна и князь Алексей. После вторых родов княгиня заявила, что больше детей у неё не будет. Но через пять лет, уже после смерти старого князя, появилась еще и Маша.
В истоке реки Арзинка была построена плотина и образовался достаточно большой пруд, скрывший исток речки. На восточном берегу пруда были построена господская усадьба и село вокруг неё. Крестьян дед не продавал, а выводил в создаваемое новое имение, Новосёлово и на Нарвскую мызу, а вот покупал и землю и крестьян. В итоге земли стало поменьше, а вот крестьян намного больше.
Село и новое имение назвали Арзиново, в итоге в нем оказалось почти шесть тысяч жителей. Была построена деревянная церковь и заложена большая каменная, но это оказался долгострой. К моему приезду она всё еще была недостроена.
В нижегородском имении князья бывали редко и наездами, поэтому господский дом был внешне простым деревянным бараком и хорошим крытым крыльцом и несколькоими балконами на втором этаже.
Почти за пятнадцать лет пруд с окрестностями и село можно сказать устаканились. Крестьяне обжились на новом месте, была построена господская усадьба. Пруд с окрестностями стал живописнейшим местом и украшением имения. К большому удивлению деда южнее оказалась еще одна река Арзинка и он, не мудрствую лукаво, веле вторую речку называть Орзинкой.
Сергей Петрович простудился в поездке по Оке и в снегоуборочной эпопее не участвовал. С собой я распорядился захватить много документов и он еще раз проанализировал всё касающееся Арзинова.
Вывод повторного анализа был крайне неутешительный, воруют и воруют с размахом. Первые лет десять в новом имении все обустраивалось, затем вроде бы началось неплохое развитие, даже появились первые успешные «капиталистые крестьяне», а мануфактурах речь пока не шла, несколько семей начали успешно торговать, появились в частности два трактира, в Лукоянове и Починках.
Но года два назад всё остановилось и даже начался регресс. Разговоры про мануфактуры заглохли, купцы-крестьяне стали терпеть большие убытки, а трактиры того и гляди закроются.
Дорога от Новосёлова до Арзинова заняла пять суток, летом возможно мы бы проехали быстрее, но сейчас и это было очень быстро. В Муроме мы сделали небольшую остановку и господин Охоткин доложил свои выводы.
— Должен вас разочаровать, Алексей Андреевич, в Арзиново точно воруют, последние три года без всякого сомнения.
За последние наши отношения немного изменились, думаю причиной этого была моя внешняя трансформация, но Сергей Петрович стал по мне обращаться чаще всего по имени-отчеству и отношение его стало каким-то более уважительным и серьёзным.
Да и сам он сильно изменился, глаза перестали быть злыми и колючими, в них появилась доброта и теплота и как итог с господином Охоткиным стало даже приятно общаться.
В Лукоянове мы были поздним вечером и решили остановиться в трактире, который держал арзиновский мужик.
Трактир стоял на южной окраине города. На втором этаже достаточно большого здания были оборудованы номера в которых могли останавливаться проезжающие.
Здание было не старым, но обшарпаным. Было видно, что тут начался ремонт, но он почему-то застопорился. Постояльцев в трактире не было, а поздних посетителей хозяин сразу разогнал, когда понял кто такие его запоздалые гости.
Можно было остановиться на ночь и в лукояновском доме, но было совершенно не понятно что с ним и я остановил свой выбор на трактире.
Номера оказались вполне приличные, всё пусть не новое, но чистое и свежее. Сергею Петровичу не здоровалось от самого Мурома, где нам из-за этого пришлось даже задержаться, и он попросил разрешения сразу удалиться на отдых. А мы с Матвеем в своё удовольствие неспешно поужинали.
Кухня в трактире оказалась великолепной, на ум приходило только одно, пальчики оближешь.
Трактир держал мужик лет тридцати, высокий под два метра ростом с черными как смоль волосами и такой же черной, как лопатой бородой. Мне он кого-то неуловимо напоминал.
Мужика звали Савелий. Он старался улыбаться своему барину, по получалось у него это не очень. Невооруженным глазам было видно, что он в плохом расположении духа. Правда когда мы похвалили его кухню он расплылся в довольной улыбке. Матвей в этот момент очень внимательно посмотрел на него и наклонился ко мне.
— Могу биться об заклад, это брат Анисьи,— я ничего не ответил, но внимательно еще раз посмотрел на трактирщика.
— Что ты, Савелий, такой не веселый? С такой кухней ты процветать должен, ау тебя дела идут я смотрю не очень.
— Да как же, барин, они еще должны идти, когда тебя душат на корню? — с болью в голосе ответил Савелий. — У меня не только кухня хорошая, вино, — он показал на стоящий на столе графин, — разве плохое? Постояльцы не часто бывают, но еще не один не пожаловался. Да только барин, что проку от этого, концы с концами еле свожу.
— А в чем дело поведай, я все таки твой барин да и трактир по большому счету то же мой, — последнее, что сказал Сергей Петрович уходя почивать, было то, что трактир принадлежит мне.
— Не знал, ваша светлость, бурмистр Фрол другое говорил.
— Вот что, дружок, присаживайся и давай-ка мне всё рассказывай. Только сначала ответь на вопрос: кем ты доводишься Анисье и дочери её Татьяне?
Савелий ухмыльнулся и прищурившись ответил:
— Родной брат и дядя соответственно. Мы знаем, ваша светлость, что вы Таню родной сестрой признали и вольную дали ей и Анисьи.
— О как, — удивился я. Секрета из этого я делать не приказывал, но всё равно удивительно, что эта весть уже достигла этих краев. — И кто же вам эту весть принес?
— Сорока на хвосте принесла, ваша светлость, — Савелий хитро заулыбался.
— Хорошо, а теперь рассказывай.
Сергей Петрович оказался прав. Последний раз родитель был здесь три годв назад. И через некоторое время после его отъезда все в имении переменилось. Пару раз из Питера приезжал управляющий князя, он о чем-то долго разговаривал с бурмистром Фролом.
И Фрол потихоньку переменился. Ссылаясь на князя, начал драть три шкуры с крепостных, чуть что распускать руки. «Капиталистым крестьянам» приходилось хуже всех, их он начал обдирать как липку. Семью Анисьи бурмистр поначалу не трогал, вероятно побаивался. Но когда Таню забрали в Питер, то как сцепи сорвался и стал требовать с Савелия так, что хоть бросай дело.
Когда Савелий сказал об этом, бурмистр пригрозил выпороть его. А последнее время он еще и бабам молодым с девками прохода не дает.
Картина, крупными мазками нарисованная Савелием, была прямо скажем безрадостная. Рассказ он закончил совершенно неожиданно.
— Вы как приехали, я сразу полового к отцу послал. Думаю скоро батя с братьями тут будут.
— А в ночь не боишься человека посылать, да еще зимой? — засомневался я.
— Не, барин, он с любую погоду, и днем и ночью дорогу найдет.
За хорошим ужином и неспешной беседой незаметно прошло часа три. Мне стало интересно кто у Савелия шеф-повар и где он проходил кулинарные и кондитерские университеты.
