численности. Гермионе должно было прийтись нелегко, раз уж она работала только с открытыми данными.
― Мы сможем провести перекрёстное сравнение погибших Пожирателей Смерти с другими их родственниками, которые, скорее всего, являются кандидатами, — живо произнесла Гермиона.
― Не забывай, что Сириус — Блэк, — сказала я. — Несмотря на его мать и других его родственников. Если бы я убивала всех, кто связан родственными узами с Пожирателем, я бы, скорее всего, убила всех чистокровных и полукровок.
― Среди Уизли нет Пожирателей Смерти, — с негодованием заявил Рон.
― Разве ты не родственник Драко Малфоя? — спросила Гермиона.
― Возьми свои слова назад! — запротестовал Рон.
― Твоя мама показывала мне ваше семейное древо, — объяснила Гермиона. — Твоей бабушкой по отцовской линии была Цедрелла Блэк. Это делает тебя троюродным братом Сириуса. А Драко — его двоюродный брат.
― Зачем ты вообще смотрела на фамильное древо моей семьи?
― Есть теория, что маглорожденных на самом деле не существует, — объяснила Гермиона. — Я пытаюсь доказать её или опровергнуть.
Все замолчали на мгновение, и затем Гермиона сказала:
― Хватит в меня тыкать.
― Похоже, ты всё-таки существуешь, — объявил Рон. — Не относись к себе так строго.
― Очевидно, что я существую, иначе я не спорила бы с тобой, — произнёс голос Гермионы. — Но некоторые считают, что маглорожденные на самом деле — не маглорожденные.
― Что ты имеешь в виду? — с подозрением в голосе спросил Рон.
― Некоторые думают, что способность использовать магию появлялась в людях только один раз, — объяснила Гермиона. — И что маглорожденные просто потомки сквибов.
― Что, так ты можешь быть родственницей любого из нас?
― Всех вас, если достаточно глубоко забраться в прошлое, — ответила Гермиона. — Я не знаю, правда это или нет. Я проследила родословную своей семьи до Гектора Дагворта-Грейнджера, и есть записи о сквибе с таким же именем.
― Что?
― Но откуда мы можем знать наверняка, что это один и тот же человек? — спросила она. — Я собираюсь написать диссертацию об этом, когда закончу школу.
― Ты имеешь в виду диссертацию, за которую не получишь признания? — спросил Рон.
Голос его звучал так, словно Гермиона была сумасшедшей.
― Если я смогу доказать, что все мы связаны родственными узами... — произнесла она.
― То ничего не изменится, — заявил Рон. — Я ненавижу Малфоя, несмотря на то, что мы родственники. Теперь, когда я об этом знаю, может даже ещё больше.
― Она может что-то изменить, — возразила Гермиона.
Стоило бы установить вокруг коляски заглушающее звуки заклинание. Оставалось надеяться, что многочисленные голоса от двух детишек никого не насторожат.
Мы все снова замолчали.
― Мне кажется, она очаровательна, — мечтательно произнесла Луна. — Ты позволишь мне расчёсывать твою гриву?
Её рука поглаживала то место, где должно было находиться плечо Гарри.
Никто не говорил ей о наших анимагических превращениях; она не могла знать.
― Я... не знаю, о чём ты говоришь, — быстро сказал Гарри.
В разговорах с ними я настаивала на важности сохранения тайны. Наши анимагические формы были полезны только тогда, когда о них никто не знал. Как только они станут известны, так сразу окажутся бесполезны.
― Оно вокруг всех вас, — произнесла Луна. — Как ореол. Я и не знала, что попала в зверинец.
― Я знал, — пробормотал Рон. — Все сошли с ума.
Неужели он на самом деле пытался помочь? Мне действительно понравилась его попытка.
― Храбрый гриффиндорец, — отозвалась Луна. Она пристально смотрела в небо. — Словно большинство из вас сочетаются со своим флагом. Блестящая рэйвенкловка, старая мудрая птица. Хотя некоторые из вас не совсем совпадают.
― Да ну? — нейтральным голосом спросила я.
― Садовый землекоп, без дурного характера, — ответила она. — Не хаффлпаффец; храбрее, но такой же верный.
Невилл был по-настоящему верен, даже в те времена, когда легче было бы не быть.
― Но ты не змея, — сказала Луна. — Это и правда удивительно.
― Я американка, — ответила я, словно это всё объясняло.
― Вероятно, дело в червях, — сказала Луна. Голос её звучал иначе, глаза остекленели. — Двадцать лет до конца света.
― Что? — спросила я.
Тишина вокруг нас оглушала.
― Я что-то сказала? — спросила Луна.
Она выглядела сбитой с толку.
― Что ты подразумевала под концом света? — спросила я.
― Не помню, чтобы говорила что-то такое, — ответила она. — Помню только разговоры о волосах Гарри.
По моей спине пробежал холодок.
Настоящие мои страхи не имели никакого отношения к Волдеморту и были полностью связаны с Сыном. Он уничтожил множество миров, прежде чем мы наконец-то остановили его. Оказаться запертой в одном из таких миров, пускай даже за двадцать лет до конца света, не такого я ожидала с нетерпением.
Нужно было продолжать трудиться вместе с остальными над окклюменцией; в конечном итоге, мне придется изменить общество целиком, если столкнемся лицом к лицу с атакой Сына.
По крайней мере, Гермиона, кажется, уловила намёк насчёт того, что не следует говорить о своих подозрениях, и как только я смогла ухватить азы легилименции от Снейпа, так сразу начала учить её окклюменции.
У меня было два месяца, чтобы довести навыки до надлежащего уровня, и я трудилась изо всех сил. В то же время, я сделала всё, что в моих силах, чтобы не дать Гермионе столкнуться со всеми известными легилиментами, особенно со Снейпом.
Я также включила туда Рона, всегда обучая его в доме Невилла. В доме Сириуса он ещё не бывал; никто из них не бывал, кроме Гарри. Мне просто было неудобно приглашать гостей в чужой дом.
Обучение Рона позволило мне заглянуть внутрь него. Мимолетные взгляды на его воспоминания, на его мелочную зависть, на его сомнения на мой счет, некоторые из которых были на удивление разумны.
Я также видела искреннюю верность Гарри.
Это заставило меня относиться к нему немного милосерднее, и из-за этого у
