разумения.
И что делать? Обращённые в рабов – расходный материал. Дешёвый и легко сменяемый. Умерло всего двое, один утонул, второй от какой-то болезни. Но если начнут дохнуть как мухи, моя репутация в Мульде накрылась медным тазом.
И вообще, когда из-за затеянного тобой дела начинают гибнуть люди, это не хорошо. Пусть я ни разу не гуманист, но есть же какие-то рамки… На которые плевать степным дикарям.
За время купания насмотрелся на парусно-гребные судёнышки, идущие вверх и вниз по течению. Река раз в пять шире омывающей мой замок Воли. Судоходная даже для больших кораблей.
По-прежнему жалею, что нет у меня карты этого мира. Подгрун обещал, но я получил только карту полезных ископаемых Мульда и его окрестностей, привязанную к городам, лесам, рекам. Даже не знаю, местная Земля плоская или шар. Похоже, мой червеподобный партнёр – очень локальное божество. Наверно, помог бы Моуи, но к верховному богу я не вхож. Более того, даже пользующийся (вроде бы) его покровительством король не имеет возможности открыть ногой дверь в кабинет небожителя и сказать: боже, мне надо то-то и то-то, причём – к утру и не опаздывая. Биб подтвердил, что покровительство Моуи чего-то значит, не желая пить душу отмеченного таким покровительством. В остальном хрымы и анты общаются с главным богом односторонне. Ровно как на Земле с Христом. Молятся, совершают обряды. Как на самом деле бог воспринимает происходящее в его честь, никто толком не знает. Не исключаю, Моуи просто ржёт с небес, лузгает семки и сбрасывает вниз шелуху.
А я вышел на берег и принялся одеваться. Жаль, что джинсы и кроссовки давно износились и выброшены. Да и для дела должен выглядеть уместно, по-глейски. К тому же у нас в Кирахе хоть тёплая, но ещё весна. Всего за три недели приехал в настоящее лето, где хочется загорать-купаться. Приходится париться в плотных штанах, сапогах и рубахе с застёжкой по горло, на голове – суконная шапка, отдалённо похожая на пилотку. С босой головой – несолидно. Даже хрымы на полях работают в соломенных шляпах.
Позволил посменно вымыться своим воинам, потом Дюльке. Он – на особом положении. Отъедается. Отдыхает. Парню досталось.
Завтракал в шатре вместе с ним.
– Глей! Заберёшь меня в Кирах?
– Да. Но вызволить надо всех. И работы нельзя останавливать.
– Знаю… Гош! Плохо дёрн приживается.
Объехали с ним стройку. Дюлька прав. Выложенные кусками дёрна и засыпанные плодородной землёй песчаные участки в степь точно не превратились. Жёлтые. Трава на дёрне пожухла. Пустынный Лис крайне неохотно отпускает добычу. Изгадить – просто и быстро, а восстановить… Опыт мелиорации у меня – как у Дюльки. Нулевой. Правда, он гораздо больше работал на земле, чем я в Дымках. Говорит:
– Земле время надо. Поливать. Не давать слететь верхнему слою. Сначала сорняк должен схватиться. Тот, что везде прорастёт. Потом ковыль. Травы всякие. Месяца или двух – мало.
Как по мне, любая трава – сорняк. Если нельзя употребить её на корм скоту.
Наконец, на следующий день прискакал каган. Думал – заставит ждать, чтоб показать свою значительность. Нет, здесь нравы проще. Люди прямые, нетерпеливые.
Сначала раздался шум, будто прибыло огромное стадо кхаров. Я невольно поморщился. Вот к чему эти усилия, если нахал взбил землю тысячами ударов копыт?
Примчался мой воин, сообщив о прибытии «важной птицы». Забеспокоился Биб.
Я вышел из шатра. Сразу понял – приглашать поганца на чай и степенно базарить за столом, пусть – походным, не выйдет ни разу. Он даже с кхара не соизволил слезть. Так и остался сидеть. За спиной – сотня или полторы верховых в полном боевом.
И всё это – чтоб на меня впечатление произвести? Спасибо. Я типа тронут.
Влез на Бурёнку, чтоб не толковать с ним снизу вверх. Как тварь дрожащая с боссом. Подъехал вплотную.
Степняк нацепил расшитый серебром халат. Для дальней верховой езды – жуть какой непрактичный. Стало быть, переоделся минут десять назад. И всё для понтов.
– Привет, каган. Смотрю, должностью вырос. Прикид с серебром. Круто.
– Что надо? – рявкнул он, не поддержав светский трёп.
– Уговор нарушен, Харабрук. С твоим отцом совсем о другом условились. Я – плачу, мои хрымы копают. Воины твоего отца охраняют. А они забрали все деньги, обратили рабочих в рабов, кормят отбросами. Не отпускают в Мульд. За что, спрашивается, я плачу?
– Почему я перед тобой должен держать отчёт, крыса? Сотник Мандахарр исполняет мой приказ – как вести дело. Хочешь убраться живым, не лезь.
Возможно, в культуре степняков «крыса» – это благородное животное. Как лев. Или, там, горный орёл. Я решил на всякий случай обидеться.
– Крыса – это твой Мандахарр. Вместо дела трахает рабов в задницу. Деньги присваивает, рабы дохнут. Да, он!
Я ткнул указующий перст в сотника и скомандовал «фас» Бибу. Постарался не слышать сытую отрыжку. Любитель мальчиков упал на шею кхара и сполз на землю. Только сабля звякнула.
– Мандахарр! – окликнул его мой серебряный недруг. – Глей… как тебя там… Гош! Что ты с ним сделал? Памяти лишил?
– Ничего страшного. Душу выпил. Сладкая. Демонам подземного ада придётся по вкусу. Научить?
Наверно, у гадёныша рука дрогнула. Его кхар почувствовал движение наездника и принял назад.
– Проклятый колдун!
– Зато – не крыса. Если не хочешь, чтоб мой палец указал на тебя, скажи своим пырхам снять руки с рукоятей сабель. Мой внутренний демон ещё не насытился. Только размялся.
Биб вдруг заорал: стрелок сзади! Я всем телом дёрнул в сторону, едва с Бурёнки не упал. А оперённая стрела впилась в кожаный доспех наездника, восседавшего права от кагана.
– Биб! Выпей лучника.
Послышался шум второго упавшего тела.
– Харабрук! Будем за дело говорить, или мне упокоить сразу две дюжины твоих людишек? Чтоб понял серьёзность ситуации?
– Говори!
А голосок уже не такой уверенный, как минуты три назад…
– Слезай и пошли в шатёр. Там всё решим меж собой. Не уважают тебя твои люди. Побазарить не дают, стрелы пускают. Распустил ты их.
А вот теперь отчётливо проступила разница между наглым мальчишкой при властном отце и самостоятельным командиром, обязанным держать в повиновении ораву. Он оглянулся. Действительно, переговоры должны быть бескровные. А тут Харабрук уже двух потерял. И ничем ответить не получается.
– Если не выйду из шатра – убейте колдуна, всех его воинов и хрымов. Я сказал.
Он пружинисто спрыгнул на землю. Решительно шагнул к шатру.
В меня больше никто не стрелял. Славно. Получивший стрелу, кстати, просто выдернул её из дублета. Возможно, даже не ранен. Прав
