class="p1">— Инструкция 6-15-64.
Мишка на секунду задумался, что-то в мыслях прикинул.
— Давай, не помешает, — дал добро лейтенант на реализацию моей инициативы. Подмигнул мне даже. Вот де, втягиваешься старшина, способствуешь со своей стороны успешному решению боевой задачи.
Я покопался в сумке, нашел нужные комплексы в инъекторах. Каждому из отряда их на руки выдал, помаячил куда колоть. Может это и лишнее, но пусть будет.
Первому Мишке инъектор достался. Он — командир, ему и приоритет.
Сам себя кольнул, по всем жилушкам как угодничек босыми ножками прошелся... Лепота...
Внизу тянулись лесные массивы, дороги с зелеными коробочками армейской колесной техники. Всё двигалось в одном с нами направлении.
— Какой пробой для нашей группы будет? — на правах старого знакомого поинтересовался я у командира.
— Точно не знаю.
Мишка был хмур и задумчив, то и дело всех нас глазами обводил, что-то прикидывал.
— Не знаю, Серег. Выгрузимся — увидим. Про единичку я краем уха слышал...
Чего? Единичка? Это же с летуном!
— С летуном? — озвучил я последний кусочек промелькнувшей у меня мысли.
Не зря я в библиотеку в прошедший месяц по свободным вечерам ходил. Много там не накопал, но кое-какие крошечки информации всё же попались. Правда, для этого пришлось военник с собой прихватить, чтобы в читательском билете мне соответствующую отметку поставили. Ну, что имею я доступ к определенной литературе на самом низком уровне.
Что интересно, в самой библиотеке тут всё больше мужики-инвалиды работали, а не барышни-бабушки как дома. Использовало государство по полной программе остаточную трудоспособность увечных бойцов. Здоровым теткам другое применение для всеобщей пользы найдется, а тут могут и ветераны-отставники поработать. Посильную пользу принести и при деле быть. Последнее — тоже важно.
Кстати, бабушка-вахтерша в моем заводском общежитии, тоже инвалид. Как-то она из своей будочки вышла и я сейчас к ней с большим уважением отношусь. Явно не по пьяному делу она ног лишилась, да и планочка на кофточке в праздник у неё была весьма убедительная. Почти как у Мишки.
— С летуном, — подтвердил мои опасения лейтенант. — С летуном...
О-хо-хо... Так и до места можно не добраться...
До места мы долетели, но там такое творилось!
Вертолет садиться не стал, только завис и нам вниз пришлось прыгать.
Откуда-то из-за горизонта по пробою что-то тяжелое непрерывно работало, про периметр уже и речи не было.
В шлеме, что я уже в вертолете нацепил, ор стоял. В рамке на защитном стекле перед моими глазами какие-то волны то появлялись, то исчезали, а меток шаров не было.
Наш вертолет не успел обратно убраться. Откуда-то со стороны пробоя что-то вроде огненного шара прилетело и всё.
Есть у меня всё же везение! Машина, что после нашей приземлялась, такой же подарочек получила и вспухла малиновым облачком.
Минус целая группа, даже и не поучаствовали парни...
Я и остальные из нашего отряда сгрудились сейчас за самоходной реактивной установкой. Так голос Коромыслова в шлемах приказал.
— БС-2 всем раздай. Колоть сразу, — индивидуально для меня добавил ещё Мишка.
Мужики расхватали инъекторы и пустили их в дело. Я тоже не стал исключением.
— Влево на сто метров, — раздался голос Коромыслова в шлеме. — Бегом.
Все побежали, я — тоже.
— В цепь слева от меня, — последовал следующий приказ.
Мне лейтенант место рядом с собой указал. Уже рукой, а не голосом.
— Ждем. Шары на двенадцати. Огонь по приказу.
Говорил Коромыслов спокойно, будто вокруг не ад был.
Ага, в моей рамке шар появился, затем — второй, третий...
Куда же мы вас всех хоронить-то будем!
На веселье меня пробивать начало. Оказалось — не к добру. Первую гранату я выпустить не успел как...
Глава 41 Кап-кап-кап...
Кап-кап-кап-кап-кап.
Кап-кап-кап-кап-кап.
Кап-кап-кап-кап-кап-кап...
Ещё чуть быстрее и уже не капельно, а струйно в мою вену жидкость из флакона польется.
Изумрудно-зеленая, даже на вид очень полезная.
Убавить бы нужно...
Где, медсестра-то?
С подружками курит?
Я бы тоже сейчас покурить не отказался...
А, может, так и надо? Почти струйно? Препарат-то, как Павел Иванович сказал, экспериментальный. Вот и подбирают оптимальную скорость введения...
Я лежал и на капельницу смотрел, больше мне делать сейчас было нечего.
В госпитале я уже неделю, в сознании — третий день. Так по истории болезни, а на самом деле я немного раньше начал звуки различать. Слышать, что говорят где-то рядом, обсуждают что-то.
Слышать слышал, а сам сказать ничего не мог. Ещё и не видел ничего. Боли не ощущал.
Точно сказать, сколько так было, не могу. Было и всё.
Потом и глаза в себя приходить стали. Сначала свет от темноты начал отличать, затем цветные туманные картинки появились. Как бы кто-то ко мне подошел, наклонился, что-то делает.
На четвертые сутки, так мне сказали, я глаза открыл. Лежал, говорят, тихо и спокойненько, ресничками похлопывал. Никого не беспокоил. Спросят меня чего — не отвечал, только улыбался в ответ. Радовался, наверное, что жив остался.
На пятый день отвечать на вопросы начал. Как зовут меня, кто я и прочее. Павла Ивановича, доктора моего, этим обрадовал.
Черт! Да где эта кикимора? Убавить капельницу-то надо! Как-то нехорошо мне становится...
А, вот и она...
— Всё ли нормально?
— Помедленнее сделайте, пожалуйста.
Пациент я вежливый, матом не ругаюсь, голос на персонал не повышаю.
— Сейчас, сейчас...
Кап-кап-кап-кап.
Кап-кап-кап.
Кап-кап...
— Нормально?
— Нормально.
Правда — нормально, а то что-то голову у меня повело.
— Покурить ходили, Людмила Петровна?
Тащит от рыжей табачиной.
Улыбается ещё всеми своими веснушками, посмотреть даже приятно.
Вообще медсестра у меня... В прозекторскую если зайдет, над покойничками простынки вздыбятся.
— Завидуете?
Каков вопрос, таков и ответ. Я к ней на вы, она ко мне — тоже.
— Курить — здоровью вредить, — говорю с самым серьезным видом.
— Во-во, именно. Минздрав не рекомендует.
Так и жонглируем словечками, а жидкость во флаконе всё ниже опускается. Скоро уж докапает, вся в мой организм переместится.
— Завтра тебе вставать разрешат. Так Павел Иванович говорил, — переходит медсестра ни с того ни с сего на ты.
— Спасибо, — благодарю Людмилу за добрую весть.
Ноги у меня на месте, смогу встать. Руки, вот только правой нет до самого локтевого сустава.
Левая в целости и сохранности,
