— Ну-ка, братец, ступай вон туда, за угол. Там телефонисты работают. А командует ими такой очкастый, длинный инженер. Вот ты подойди к нему и скажи, что его срочно требует к себе его превосходительство генерал Мосолов.
— А про вас ничего не говорить? — спросил караульный.
— Ни в коем разе! Скажи: Мосолов прошел к себе наверх, а тебе велел разыскать инженера и позвать. Все понял?
— Так точно, ваше превосходительство, понял! — ответил солдат и отправился выполнять приказ.
А Спиридович обогнул лестницу и встал позади аллегорической мраморной фигуры, изображавшей то ли правосудие, то ли фортуну — черт ее знает. Важно было то, что за фигурой было как раз достаточно места, чтобы генерал, при его грузной комплекции, смог уместиться. Уместился — и стал совершенно не виден со стороны. А ему самому все вокруг было превосходно видно. И в такой выигрышной позиции генерал стал ждать.
Долго прятаться за мраморной аллегорией ему не пришлось. Послышались быстрые шаги, обладатель золотых очков и прекрасного сюртука прошел мимо и стал подниматься на второй этаж. Теперь Спиридович смог разглядеть его лицо уже не мимолетно, а во всех подробностях. Разглядеть и сделать вывод: он! Тот самый!
Когда инженер скрылся из виду, Спиридович выбрался из своего укрытия и начал принимать меры. Меры были вот какие. Караульному, который вернулся на свой пост, он приказал немедля идти в дежурную часть и объяснить офицеру, что сам генерал Спиридович, начальник царской охраны, велел ему срочно исчезнуть из дворца — и не появляться в нем в ближайшие два дня. Это было нужно затем, чтобы вернувшийся от Мосолова инженер не начал вести ненужные расспросы солдата.
Затем генерал вернулся в свой кабинет и приказал своему личному адъютанту срочно переодеться в штатское, после чего взять под наблюдение телефонного инженера.
— Следуй за ним до самой ночи, глаз не спускай, — объяснил Спиридович свой приказ. — Особо таиться он не будет — видишь, он тут вроде важная птица, находится на легальном положении. Главное — узнать, где он живет. И чтобы при этом он ни в коем случае слежки не заметил. Для тебя это тоже важно — он на самом деле не инженер, а бомбист, и если он тебя раскроет, жизнь твоя будет стоить недорого. Приказ понял?
— Так точно, господин генерал! — отвечал адъютант. — Дело знакомое.
— Вот и отлично, — сказал Спиридович. — Тогда вперед.
Человеку не дано знать все последствия своих поступков — истина давно открытая и очевидная. Вот и теперь: если бы генерал Спиридович знал, к чему приведет его простенький ход с посылкой загадочного телефонного инженера к начальнику царской канцелярии, он бы ни за что не отдал такой приказ. Ни за что! Придумал бы какой-то другой способ увидеть инженера вблизи. Но — кто знал, кто знал…
Когда Игорь Дружинин вошел в помещение дворцовой канцелярии, которая по совместительству служила и приемной для генерал-лейтенанта Мосолова, сидевший у самой двери чиновник, выполнявший у генерала обязанности секретаря и успевший за последние дни привыкнуть к инженеру, который то и дело бывал у начальства, воскликнул:
— Вот что называется, на ловца и зверь бежит! Александр Александрович только что о вас спрашивали. Вы ведь к нему? Заходите, он ждет.
Когда инженер вошел, хозяин кабинета поднял голову от бумаг и воскликнул:
— Как кстати! Я только что просил за вами послать!
— Случилось что-нибудь? — спросил Дружинин.
— Нет, если вы имеете в виду какую-либо неприятность, то ничего такого, — отвечал Мосолов. — Просто имеется один разговор…
Тут он наклонился через стол к посетителю и, понизив голос, продолжил:
— Помните, когда вы были у меня дома, я вам говорил о группе людей, мыслящих так же, как мы с вами? Ну, например, относительно деятельности покойного премьера?
— Разумеется, помню, — ответил Дружинин.
— Так вот, у меня появилась возможность познакомить вас с одним из таких людей. Хотите?
— Хочу, — отвечал Дружинин, стараясь всячески скрыть охватившее его нетерпение. — А когда?
— Да прямо сейчас! Он здесь, у меня в кабинете, — отвечал Мосолов. — Вижу, вы удивлены? Идемте.
Они поднялись, и инженер вслед за хозяином проследовал в угол кабинета, занятый массивным книжным шкафом. Мосолов потянул за одну из полок, и часть шкафа неожиданно отошла в сторону, открыв проход в небольшую комнату. Здесь на диване, возле столика с сигарами, сидел господин среднего роста, с ежиком седеющих волос на голове. При появлении Мосолова и Дружинина он не встал, только поднял голову и внимательно поглядел на вошедших. Ни у кого здесь, ни в Киеве, ни в Петербурге не видел Дружинин такого твердого, оценивающего взгляда.
— Вот, знакомьтесь, — сказал Мосолов. — Инженер Дружинин, Игорь Сергеевич, — я вам о нем рассказывал. А это…
Дружинин приготовился услышать одну из тех фамилий, что уже обсуждались в их беседах с Угловым и Ваней — Воейкова, Фредерикса или Нилова. Однако генерал-лейтенант назвал имя, инженеру вовсе незнакомое:
— А это Игнатий Степанович Вычужанов, столбовой дворянин Орловской губернии и большой патриот. Игнатий Степанович играет в нашей группе… то есть на наших собраниях особую роль. Он исполняет особые поручения…
Тут «столбовой дворянин» издал какой-то неясный звук, после чего генерал-лейтенант вдруг запнулся, не закончил фразу, а затем заговорил так:
— И он захотел с вами познакомиться. Игнатий Степанович имеет на вас какой-то особый интерес. Впрочем, он сам вам все скажет. А я не буду вам мешать.
И с этими словами Мосолов удалился, шкаф встал на место. С этой стороны он выглядел не как шкаф, а просто как часть стены, отделанная лепниной.
— Интересное устройство, — сказал Дружинин, разглядывая закрывшийся проем. — А как же отсюда выйти? Надо постучать, чтобы хозяин открыл?
— Нет, стучать не надо, — отвечал Вычужанов. — Вот там имеется выход.
И он указал на другой угол комнаты; только теперь Дружинин увидел там обычную дверь.
Когда собеседник повернулся, Дружинин заметил у него за ухом небольшой шрам — такой остается после сабельного удара.
— Но нам с вами, Игорь Сергеевич, кажется, рано думать о выходе, — продолжил Вычужанов. — Нам предстоит серьезный разговор. Вы не против?
— Я от своих слов не отступаюсь, — сказал Дружинин.
— Вот и отлично. Не угодно ли сигару?
— Премного благодарен.
Оба собеседника закурили, и Игнатий Степанович произнес:
— Мосолов мне передал, что вы готовы принять личное участие с тем, чтобы прекратить вредную деятельность последователей покойного Столыпина. Это так?
— Да, именно так, — кивнул инженер.
— В таком случае у меня к вам будет просьба… или, если угодно, поручение.
— А от кого поручение, можно узнать?
— Вы ведь умный человек, Игорь Сергеевич, — сказал «столбовой дворянин». — И, несомненно, вы уже поняли, что Александр Александрович Мосолов действует не сам по себе. Существует некая группа людей, мыслящих государственно… глубоко мыслящих! Некоторые из этих людей находятся в непосредственной близости от государя императора. Так что вы не должны беспокоиться — вы имеете дело не с какими-то выскочками, самозванцами. И те, кому мы даем наши поручения, — тоже не обычные люди, это люди проверенные.
— Ну, в моем случае это не совсем так, — заметил Дружинин. — Я с генерал-лейтенантом Мосоловым знаком совсем недавно, и проверить меня он не мог…
— Почему же только Мосолов? — сказал собеседник. — Я навел о вас справки у генерала Курлова. Сейчас, правда, он отставлен от дел, но мы с его мнением все так же считаемся. Он очень хорошо о вас отзывался.
— Довольно, я понял, — сказал Дружинин. — Однако я хотел бы знать, в чем будет состоять мое поручение.
— Оно довольно ответственное, — сказал его собеседник. — Итак, мы хотим прекратить вредную деятельность нескольких государственных чиновников. Казалось бы, проще всего было бы уволить этих людей, отставить их от службы. Однако при дворе существует и другая партия, и она тоже имеет влияние на государя. И эта партия не дает нам уволить Кривошеина и Гурко. А сами они остановиться не хотят. Какой же выход? Выход только один: эти люди должны быть ликвидированы. Вы согласны?
— Да, совершенно согласен, — кивнул Дружинин. — Ваши рассуждения безупречны.
— Очень рад! — сказал Игнатий Степанович и даже позволил себе слегка улыбнуться. — Это самый важный пункт. Если вы с ним согласны, дальнейшее уже не представляет трудности. Итак, мы хотим ликвидировать известных лиц, государственных чиновников. И при этом никоим образом не повредить престижу империи. Как же это сделать?
— Надо обставить их смерть как несчастный случай, — предложил Дружинин.
