Открыв дверь, он прошелся по квартире и налил себе водки. Выпил. Потом опять прошелся по квартире и посмотрел на винтовку, висевшую на стене. Снял и прицелился. Представил, как он входит в комнату, встает за спину Наташи и сносит выстрелом Антону голову. Представил, как кровь бьет фонтаном из его разорванной аорты, как агонизирует в танце смерти его тело, бьющееся в конвульсиях на залитом кровью полу… Как раздается вой сирены, и в квартиру врываются милиционеры, наставляют на него оружие, и он медленно опускает ружье стволом вниз, и из него вьется легкий дымок…
«Да, – подумал Виктор, – это было бы неплохо».
Он положил винтовку на стол и выпил еще водки. Со двора до него негромко долетала музыка.
Теперь она была легкой и нежной.
Наташа и Антон танцевали медленный танец. Антон держал ее за талию, а она положила руки ему на плечи. Их лица приблизились. Антон видел приоткрытые губы девушки. И они манили его. Еще бы несколько мгновений, и его уже бы не оторвать от них.
Но он отстранился.
Музыка закончилась, и игла на проигрывателе вернулась на свое место. Виниловая пластинка перестала крутиться и замерла.
– Сколько времени? – спросил он, опустив руки.
– Наверное, часов десять, – ответила Наташа.
Она отошла и села на диван.
– Нет, сейчас не меньше одиннадцати, – заметил он. – Если не больше…
– Опять уходишь?
Антон молча кивнул головой. «Сколько бы я дал, чтобы тебя забрать с собой». Он подошел и сел рядом.
– Может, не пойдешь?
– Пойду…
– Поздно уже, не ходи.
– Мне надо.
– Что надо? Чтобы тебя опять избили?
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Я не могу тебе сказать.
– Почему?
– Ты сочтешь меня сумасшедшим.
– Да какая разница, каким я тебя сочту?
– Разница есть.
– Мне все равно.
– Я не сумасшедший.
– Я знаю.
Оба помолчали.
– Я знаю, чем все кончится, – сказала Наташа.
Антон поднял голову и удивленно посмотрел на нее.
– Чем?
– Ты вернешься опять избитый и искалеченный.
Он покачал головой и грустно заметил:
– Я не вернусь. В этом все дело.
– Это плохо для тебя?
– И плохо и хорошо.
Наташа опустила голову и произнесла:
– Мне этого не понять…
Антон встал и сделал шаг в сторону.
– Прости, что я не могу остаться, – сказал он, не оборачиваясь. – Я бы очень этого хотел. Правда… Но не могу.
Сказав это, Антон вышел из комнаты.
Ночь была прохладная и ясная. По небу рассыпались мириады звезд. Антон шел, задрав голову. На одну из этих звезд ему предстояло вернуться. Там течет другое время и другая жизнь. Вся Вселенная представилась Антону, словно детская игрушка – магическая труба, в которой, если ее повертеть, разноцветные стекляшки складываются в различные узоры. Прошлое, настоящее и будущее смешиваются и образуют разные картинки. Одно легкое движение – и Вселенная преобразилась. Еще пара движений Создателя – и в калейдоскопе возникла другая картинка, другая жизнь и другое время…
Пока Антон размышлял над этим, он не заметил, как оказался на окраине города, в месте, где несколько дней назад его высадил Сталкер.
Антон замедлил шаг. По переулку стелился туман. Несколько фонарей лили жидкий желтый свет в пустоту. Антон прошел под ними и повернул за угол. И остановился, открыв рот от удивления!
Впереди, не обращая внимания на него, стояли трое мужиков и распивали спиртное. Они были похожи на тех, что избили его в прошлый раз. Бутылка переходила из рук в руки. Они о чем-то мирно беседовали и не собирались ни на кого нападать.
Антон громко кашлянул.
Мужики лениво посмотрели на него и снова отвернулись, занятые своей беседой.
Антон чуть не задохнулся от негодования. Он подскочил к ним буквально одним прыжком. Ни слова не говоря, выхватил у оторопевшего мужика бутылку из рук и со всей силы грохнул ее об землю.
Наступила гнетущая тишина. Она дышала смертью.
Пока мужики молчали и приходили в себя от шока и неожиданности, Антон заорал на всю округу:
– Что стоите, олухи? Вам мало?
Он схватил одного из мужиков за шиворот и повалил на землю. Начал бить ногами.
Потом повалили Антона.
Потом все смешалось…
Все, впрочем, оказалось точно так, как и предположила Наташа…
На следующее утро Антон уже сидел на стуле под лампой в центре комнаты, а девушка бинтовала ему голову.
– Я знаю, что я сделал не так, – сказал он. – Я их все время провоцирую. Это моя ошибка. Мне надо немного подождать. Сам виноват.
– Больно?
– Да нет. Не очень. Привыкаю постепенно.
В комнату вошел Виктор в новой рубашке и начищенных туфлях.
– Живой? – спросил он, остановившись.
– Я бессмертный, – мрачно заметил Антон, не поднимая головы.
– Ух ты!
– Дай лучше закурить.
Виктор достал из кармана пачку, вытащил сигарету и протянул Антону. Поднес зажигалку и прикурил.
– Спасибо, – сказал Антон и выпустил дым.
Наташа отошла в сторону и спросила:
– Не давит повязка?
– Нормально.
Виктор прошелся по комнате. Он был в хорошем настроении. Всякий раз, как Антона избивали, настроение у него улучшалось. Он обернулся.
– Опять пойдешь?
– Угу…
Наташа села на стул:
– Тебя же убьют!
– Я не боюсь смерти. У человека много жизней. Я это точно знаю.
Виктор подошел ближе.
– Я тоже так думаю! – сказал он твердо.
– Индусы правы на все сто, – затягиваясь сигаретой, заявил Антон.
Виктор бросил взгляд на Наташу и стал громко рассказывать:
– Мне в таксопарке составляли такую штуку типа гороскопа. В прошлой жизни я был женщиной. Прислуживал королю Артуру.
– Мне тоже составляли, – сказала Наташа. – Сейчас нетрудно узнать, кем ты был в прошлой жизни.
– …Не знаю, кем я был в прошлой жизни… Зато в будущей я стану «новым русским», – заявил Антон.
– Кем? – переспросил Виктор.
– «Новым русским». У меня будет «Мерседес», «Порш», джакузи, плазменный телевизор на всю стену. Огромная такая панель.
Антон встал и прошелся по комнате. Он вспомнил свою прошлую жизнь в будущем. В горле у него перехватило от волнения. Неужели это когда-то было?
– Джакузи? Что это? – спросил Виктор.
Антон обернулся:
– Ванна с гидромассажем. Прикольная штуковина. Сейчас бы она мне не помешала.
Виктор посмотрел на Наташу и сказал:
– Ну, старик, в будущем это будет у всех!
Антон замотал головой:
– Нет. Не будет!
– Конечно, будет! – уверил всех Виктор.
Антон повернулся к нему и затушил сигарету в пепельнице на столе.
– С чего ты взял?
– Да потому что будет коммунизм. От каждого – по способностям, каждому – по потребностям.
– Ах да! Как же я забыл о коммунизме…
– Не будет тяжелого физического труда, его заменят машины.
– Таксистов тоже не будет? – спросил Антон, обращаясь к Виктору.
Виктор взволнованно заходил по комнате.
– Технический прогресс достигнет такой стадии, что появятся машины-роботы. Они будут делать работу, от которой откажутся люди.
Антон покачал головой.
– А ты что думаешь? – обратился он к Наташе.
Наташа пожала плечами и посмотрела на мужчин.
– Он прав. Человеку останется высокодуховный, интеллектуальный труд. Расцветет искусство, науки. Земля преобразится.
Антон удивился.
– Все, что ли, будут играть на скрипках и книжки писать?
В дискуссии возникла неловкая пауза.
– Ну, – сказала Наташа.
– Ну, – сказал Виктор, – может, это не скоро произойдет. Может, даже не при нашей жизни…
Антон рассмеялся. Смеялся он долго и громко. Когда наконец ему удалось успокоиться, он сел за стол, откусил огурец и заявил:
– …Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим. Знаю, знаю… – Он останавил рукой их возражения. – Это вы – сумасшедшие, а не я.
– Послушай, старик! – Виктор решил объяснить ему все про коммунизм, как малому ребенку. Но Антон остановил его и сказал:
– Ну и чушь!
– Это не чушь, – ответила Наташа.
Антон покачал головой:
– Ваш коммунизм – это самая большая пирамида на свете. Самая наглая и грандиозная. Вас дурят, а сливки снимают те, кто заварил эту кашу. Старички из ПОЛИТБЮРО. Они там наверху сидят и посмеиваются. А внизу – вкладчики, которые ждут выплат – халявы. От каждого – по способностям, каждому – по потребностям — вот ваша халява.
Антон откусил еще кусок огурца и стал громко жевать.
– Да за такое… – пробормотал Виктор.
– Знаю, за такое вы сажаете в тюрьму или в сумасшедший дом. Нет в вас толерантности.
– Чего? – переспросила Наташа.
– Толерантности. Слово такое. Что, в школе не проходили?
– Ты – сумасшедший, – сказал Виктор.
– Нет. Сумасшедшие – те, кто в это верит.
– В это верят миллионы, страны и континенты, – тихо и с чувством произнес Виктор.
– Это пока…
Наташа покачала головой.
– Ты не должен так говорить!
– А чего мне бояться? Я знаю, чем все кончится.
