Конспирация у них была поставлена неплохо, потому выйти на кого-то повыше не получалось. Даже Мальцев не знал, где и как можно отыскать Каурова. Тот сам находил своих подчинённых и передавал указания.
Как ни крути, получается, что без Шакутина главаря губернской ячейки белогвардейского подполья нам не взять. И тем выше была ценность Льва Семёновича.
Вот почему я и завёл этот разговор с Архипом, предложив ему отдающий авантюрой план: выпустить на волю боевика по фамилии Рожков — сына разорившегося ещё при царе лавочника. Он был мелкой сошкой, и особых «подвигов», за исключением неудачного налёта на склады, за ним не числилось.
— Ты пойми: от Рожкова всё равно толку мало, да и особой опасности он не представляет. На свободе от него выйдет намного больше пользы, — уговаривал я чекиста.
— Какая ещё польза? — продолжил возмущаться Жаров.
— Элементарная. Только сам по себе побег должен выглядеть максимально нелепо… Ну, словно Рожкова нарочно выпустили на свободу. Как только Кауров узнает, что Рожков, в отличие от других, сбежал, то непременно заинтересуется деталями. И тогда у нашего главаря непременно возникнут подозрения.
— То есть ты хочешь перевести стрелки с Шакутина на Рожкова? — в последнее время Архип нахватался от меня жаргонизмов и с огромным удовольствием употреблял их в разговоре со мной.
— Ага. Если Кауров припрёт беглеца к стенке, его версия побега будет настолько неубедительной, что вывод родится сам собой: Рожков работает на ГПУ, это именно он слил информацию о диверсии, — кивнул я.
— Кауров его убьёт…
— Ещё скажи, что ты зарыдаешь крокодильими слезами при этом известии, — хмыкнул я.
— Скажешь тоже, — фыркнул Жаров. — Всё равно его к стенке нужно ставить. Меня больше другая сторона вопроса волнует: за побег начальство по головке не погладит. Скорее наоборот — секир башка.
Он выразительно провёл ребром ладони по шее.
— Не мне тебя учить, Архип. Ты ведь не первый день в органах. Всё зависит от того, как ты обставишь этот побег. Заранее проведи его как многоходовую комбинацию по разложению банды Каурова. Так мол и так: провёл операцию по дезинформации противника, — улыбнулся я.
— Зерно логики в твоих словах есть, — согласился он.
— И не одно, Архип. Ну, как — сделаешь?
— Ради того журавля, которого нам обещает дать Шакутин, я готов повыпускать на свободу всех синиц, что у нас в руке, — вздохнул чекист. — Уже сегодня Рожков дёрнет в побег. Ну а я постараюсь, чтобы всё это выглядело настолько фантастическим, чтобы ему ни одна собака потом не поверила!
В его глазах зажглось мечтательное выражение. Он уже был там, в планируемой спецоперации.
— Вот и ладно. Ты уже начал переговоры с петроградскими товарищами? — вернул его с небес на землю я.
Чекист опомнился.
— Да, как ты и советовал — связался напрямую с товарищем Маркусом. Он заинтересовался нашим делом, обещал лично приехать через несколько дней.
— Надеюсь, Кравченко не в курсе? — задал главный вопрос я.
— Надеюсь, нет. Знаешь, Георгий, только между нами, — Архип вопросительно посмотрел на меня.
Кажется, настал час истины.
— Буду нем как могила, — пообещал я.
— В общем, у меня давно сложилось впечатление, что сам Кравченко замазан в этом деле. Я, конечно, долго в это не верил — всё-таки не последний человек в губернии, тем более работает в ГПУ. Но, потом стал размышлять над фактами, прикидывать, что и как… Короче, если выяснится, вина Кравченко, для меня это сюрпризом не станет, — понизил голос Архип.
— Для меня тоже, — усмехнулся я.
— Знаешь, когда он посоветовал получше к тебе присмотреться и взять на карандаш, это была для меня чуть ли не лучшая рекомендация в твой адрес, — с горечью произнёс Жаров. — Я сразу понял — ты свой, и рад, что не ошибся.
Я внимательно посмотрел на него. Конторские моего времени умели влезать в душу без мыла, поэтому при разговоре с ними невольно приходилось анализировать каждое слово, жест или взгляд. Но Архип говорил совершенно искренне, об этом твердила вся моя интуиция и жизненный опыт прошлых лет.
Я обрадовался, что нашёл себе такого союзника. Было бы куда хуже, окажись он человеком Кравченко, который бы с самого начала начал ставить мне палки в колёса.
— Тогда давай заниматься тем, для чего нас назначили: ты лови контру, а я займусь бандитами, — сказал я.
— Шакутин вышел на тебя и хочет встречаться только с тобой. Сам понимаешь, без тебя я пока не обойдусь, — заметил чекист.
— Насчёт этого не переживай, Архип. У нас запланирована встреча сегодня вечером. Я что-то могу передать Льву Семёновичу?
— Передай ему большую благодарность от лица новой власти, а также сообщи, что сам товарищ Маркус обещал принять участие в его судьбе. Пусть ни о чём не беспокоится, ГПУ помнит добро, — сказал Архип.
— Отлично. Тогда постараюсь добиться от него сведений, которые помогут отыскать берлогу Каурова. Хватит этой сволочи наслаждаться свободой. Пора нести ответ за содеянное, — произнёс я.
Пролётка, закреплённая за ГПУ, отвезла меня к отделению. Я прибыл как раз к началу ежедневной планёрки.
Многие уже знали о ночном аресте.
— Товарищ Быстров, говорят вас можно поздравить…
— Можно, и не одного меня. Всё отделение отличилось. Начнём совещание, товарищи, — пригласил я людей в кабинет.
Леонов, не спавший всю ночь (впрочем, мне тоже не удалось вздремнуть), выглядел усталым и разбитым. Он то и дело тёр покрасневшие глаза.
Наша профессия требует от людей полной самоотдачи, однако доводить людей до грани нервного и физического истощения не стоит. Что касается меня… Я — начальник, мне по должности полагается быть как минимум Терминатором, не нуждающимся в отдыхе, еде и сне.
— Идите домой, товарищ Леонов, — предложил я. — Поспите часа три-четыре, а потом возвращайтесь на службу.
— Товарищ Быстров, со мной всё в порядке, — попробовал погеройствовать начальник подотдела угро, но я остался непреклонен:
— Ступайте. Это приказ. Если срочно понадобитесь, выдерну раньше.
— Есть, — поднялся он.
Я заслушал несколько коротких докладов. В принципе, пока ситуация находилась в приемлемых рамках: убийство на почве бытовухи, раскрытое по горячим следам (жена пырнула ножом неверного супруга, перепало и любовнице, правда, обошлось лёгкими ранениями), грабёж (гражданина раздели до нитки почти возле собственного дома. «Терпила» опознал грабителей, те пока где-то попрятались, но личности установлены, так что долго виться верёвочке не выйдет), пара пьяных драк, мелкое мошенничество… В общем, всё достаточно рутинно.
Завхоз и по совместительству бухгалтер Житков сообщил, что сегодня в кассе отделения милиции начнут выдавать задолженность по зарплате. Народ резко повеселел, заулыбался.
На этой позитивной ноте я и закончил совещание.
Спать хотелось до одурения. Я сходил за кипяточком и заварил себе чай. На этот раз нормальный, купленный в нэпманском магазине, а не морковный. Только сделал глоток, как появился дежурный.
— Товарищ начальник, там до вас какой-то гражданин с собакой.
— С собакой? — не сразу сообразил я, а потом до меня дошло. — Немедленно пригласите его ко мне.
Предчувствия не обманули, гражданином с собакой оказался Лаубе с верным Громом.
— Константин Генрихович! — Я встал и в искреннем порыве обнял старика.
— Здравствуйте, Георгий Олегович. Вот, прибыл с Громом на новое место прохождения службы. Если вы не передумали, конечно.
— Не передумал, — сказал я. — Вы бы знали, как я рад вас видеть, Константин Генрихович!
— Приятно слышать. Вот, удалось вырваться пораньше, чем планировал. Дом продал, и сразу к вам. Когда прикажете приступать?
Мне безумно нравился этот старый служака. Чувствовалось в нём прежняя закалка. Точно так же потом будет чувствоваться стальной стержень в ветеранах милиции и прочих служб сталинской поры. Какая-то особая порода людей, и словами описать это невозможно.
