А затем я услышала веселый смех дриад. Оглянулась и увидела, как Сашу закружила стайка красавиц, тут же развернулась и пошла обратно, молча взяла его за руку и потащила за собой, подальше от этой зоны соблазна для такого любвеобильного кота, как Алекс. Он, конечно, уверил меня, что белый и пушистый, но ведь это касалось только моего мира, а здесь?! Слишком говорящим был женский вздох при его появление в тронном зале моего братана. А тут такая оранжерея, треснет морда блудливая. Я обернулась и даже остановилась. Он послушно шел за мной и улыбался, а улыбка такая запредельно загадочная.
— Ты чего? — с подозрением спросила я.
— Да, так, — он неопределенно пожал плечами, но улыбаться не перестал. — Ты такая суровая.
— Нормальная, — проворчала я, отчего-то краснея.
— Колючка ты, Лилька, — Алекс склонил голову к правому плечу. — Моя колючка.
— Облезешь, — ответила я и потащила его дальше. Не знаю куда, но подальше от любопытных глазок шустрых дриад.
— Переодеться бы в сухое, — мечтательно произнес Саша.
Над нами зашуршала листва, и сверху свесилась головка дриады с белоснежными волосами.
— А у нас одежда есть, — прощебетала она.
— Сухая, — свесилась вниз зеленоволосая дриада.
— И сапоги, — встряла рыжеватая, выныривая из листвы соседнего молодого дуба.
— Пошли.
— Переоденешься, — обозначили себя еще две дриады.
— Вы все что ли здесь? — возмутилась я.
— Ага, — ответили все десять дриад, выглядывая среди крон и засмеялись.
Алекс перевел на меня умоляющий взгляд. Я нахмурилась, но оценив состояние его одежды, моей, кстати, тоже, решила, что только что ожившему Серебрякову простуда не нужна.
— Несите, — сказала я, и дриады исчезли, весело переговариваясь.
Серебряков привлек меня к себе, и я фыркнула, мокрая одежда успела остыть после теплого озера. Он усмехнулся и отодвинулся, продолжая держать за руку. Я отвернулась, делая вид, что мне все по барабану и выпендривалась так до тех пор, пока не вернулись дриады. Они притащили белую рубашку, черные штаны и сапоги. Как ни странно, но все это было по размеру Алексу. Такое ощущение, что у них тут гардероб мужской одежды всех размеров. Мне тоже принесли сухую тунику, вот за это спасибо. Дальше вертлявые нахалки расселись вокруг, совершенно ничего не стесняясь и уставились на Серебрякова, ожидая, когда он начнет раздеваться. Если бы они не спасли ему жизнь, я бы их сейчас убила, честное слово, а так просто возмущенно глядела и ворчала себе под нос. Алекс растерянно посмотрел на них, потом на меня, хитро улыбнулся и, не спеша, снял мокрую рубаху, не забыв продемонстрировать рельефную мускулатуру.
— Ах, — дружно выдохнули нахалки.
— Красавчик.
— Ладненький.
— Приятненький.
— Потрогать бы…
— Хр-р-, — это не умертвие, это я.
— Жадина.
— Вредина.
— Ага-а, — это уже наглые дриады.
Серебряков продолжал стриптиз, не спеша расстегивая брюки. Я скрестила руки на груди и наблюдала сольное выступление кобелюки обыкновенного. А потом я хмыкнула и запела песню Тома Джонса «Секс-бомба»:
Sexbomb sexbomb you're a sexbombcan give it to me when I need to come alongsexbomb you're my sexbomb
And baby you can turn me on turn me on darlin'…
У меня обнаружился слух и наличие неплохого голоса, вот она кровь дриадская. Алекс ненадолго замер, изумленно вскинув бровь, потом расплылся в широкой улыбке, и началось настоящее представление. Двигался подлец очень пластично и зажигательно. Дриады неистовствовали, заходясь в визге и радостном смехе. Потом вскинули руки и начали хлопать, подхватывая ритм. Серебряков звездил по полной, наслаждаясь вниманием всего цветника. Дальше наш стриптизер обошел об алдевших в конец дриад, каждая из которых посчитала своим долгом шлепнуть его, щипнуть, погладить… И все это у меня на глазах! Допевала я уже злобно скалясь. Алекс уложился в последние строчки, красиво одевшись, и довольный посмотрел на меня.
— Шалава, — обличила я его и стремительно отвернулась, чтобы тут же застыть, напряженно глядя на новое лицо.
— Здравствуй, доченька, — сказала золотоволосая дриада, как две капли воды похожая на меня.
Я не знала, что сказать этой чужой женщине, которая тепло мне улыбалась. Она протянула руки и обняла меня, ласково погладив по волосам, а я так и не подняла рук, чтобы обнять ее в ответ.
— Здравствуй…те, Аэринн, — наконец, выдавила я из себя, мамой ее назвать не поворачивался язык.
Мне казалось, что, если я произнесу это важное и родное слово, то предам свою мамочку Надю, которая столько души в меня вложила. Дриады молчали, Аэринн тоже вдруг помрачнела.
— Мы чувствуем то, что чувствуешь ты, Лилиан, — сказала она. — Я не должна была позволять отнимать тебя у себя.
— Все хорошо, — голос стал хриплым. — Мне говорили, что я была в опасности.
— В опасности, — она кивнула и золотая прядь скользнула на лицо.
Сзади подошел Алекс и положил мне руки на плечи. Я прижалась к нему спиной, ища защиты. Ну, не знала я, как мне себя вести. Я даже Сашу знала больше, чем родную мать. Он крепче сжал мои плечи и поздоровался.
— Рад приветствовать маму Лили, — и добавил. — Вы отлично выглядите.
Аэринн улыбнулась, улыбка получилась грустной. Я все смотрела на нее, будто на свое отражение, даже по возрасту она не выглядела старше. Дриада взяла меня за руку, я аккуратно руку забрала.
— Пойдем, погуляем, — предложила моя биологическая мать.
Я осталась стоять на том же месте. И тут встрял Алекс. Он отвел меня в сторону.
— Это же твоя мама, — сказал он и, заметив в моих глазах возмущение, продолжил. — Котенок, от того, что ты прогуляешься с мамой из этого мира, ты не предашь ни коим образом маму из другого мира. Тебя не бросили, тебя спасали, ты должна хотя бы ее выслушать. — я хмуро посмотрела на него.
Потом молча развернулась и пошла обратно к Аэринн. Алекс догнал меня, приобняв за плечи.
— Но сначала переоденься, ты мокрая. Кстати, я не против твоего стриптиза, даже готов спеть. — ухмыльнулся он, и я вспыхнула. — Хотя, можешь и не переодеваться. Мокрая туника так заманчиво тебя обтянула.
Я молча схватила сухую тунику, которую повесила на сучок, пока наблюдала за стриптизом, и направилась в заросли кустов. Серебряков сделал вид, что идет за мной.
— Не вздумай, — ткнула я в него пальцем, и он довольно засмеялся.
Когда я переоделась и вернулась, он болтал с Аэринн. Они чему-то смеялись, я недовольно поморщилась. Дриада взглянула на меня и протянула руку. Я отдергивать свою в этот раз не стала. Саша улыбался, глядя нам вслед. Последнее, что я увидела, обернувшись, это стайку дриадочек, вновь окружившую Алекса, я показала ему кулак. Бабник развеселился.
Мы не прыгнули на дерево, как это было во время бега до источника, ветви сами склонились к земле, и мы с Аэринн просто шагнули на них. Ветви поднялись, тут же переплетаясь в зеленую тропу. Спокойно брести по такой дороге оказалось не менее приятно, чем бежать. Какое-то время мы шли молча, дриада поглядывала на меня, я украдкой на нее.
— Расскажи о себе, — попросила она. — Как ты жила там, кем стала, как с тобой обращались. Тебя не обижали?
Я промолчала в ответ, решая, что мне ей рассказать. Аэринн положила начало моему рассказу сама.
— Расскажи про тех родителей, которые растили тебя.
Я невольно улыбнулась, вспоминая маму и папу. Моя мама Надя невысокая шатенка с серыми глазами, очень приятная женщина. Она работает в детском саду воспитателем сколько я себя помню. Дети всегда любили маму, а мама любила своих детей. Она всегда с удовольствием шла на работу. Но случалось, что приходила мама расстроенная. Она никогда не рассказывала о своих проблемах, даже старалась не показывать, но я всегда чувствовала, когда у нее на душе скверно. Тогда я садилась рядом, обнимала ее и говорила ей, какая она замечательная, и как сильно я ее люблю. И мама всегда чувствовала, когда мне было плохо, потому что я тоже не любила рассказывать о своих проблемах. Тогда мама пекла блинчики, наливала в блюдечко сгущенное молоко, блины я больше всего люблю со сгущенкой, наливала чай и звала меня. Она болтала со мной ни о чем, и я сама не замечала, как рассказывала ей о своих горестях. Мама всегда выслушивала. Она подкладывала под щеку кулачок и внимательно слушала, пока не выговорюсь, потом давала совет. Я очень люблю мою мамулю. И папу тоже. Мне часто завидовали девочки, отцы которых предпочитали валяться на диване перед телевизором или зависали в своих гаражах. Мой папа много времени проводил со мной. С маленькой сидел в песочнице, выполняя ответственное поручение по куличикам, по часу качал на качелях, потому что я кричала: «Папа, еще, папочка, выше!», и он качал еще и еще. Когда я стала старше, мы вместе катались на велосипедах, ездили в лес, даже несколько раз ходили на ночную рыбалку, но мама быстро запретила, сказав, что ребенку нечего спать в спальном мешке, где я бессовестно дрыхла, пока у папы клевало. Вы скажите, что так не бывает? Что все слишком гладко и идеально, а я отвечу, что бывает. Но и у нас в семье бывали скандалы. А один раз мама с папой даже расстались. Мы с мамой несколько месяцев прожили одни. Папа приходил по выходным и иногда по будням, оставаясь на ужин. А однажды он остался и на завтрак. Мама очень смущалась, когда я утром застала их спящими в обнимку. Я тихонько закрыла дверь в родительскую спальню и убежала готовить завтрак на троих. Больше папа и мама никогда не расходились.
