Как только все кандидаты в эрцгерцоги оказались в зале, двери закрылись и начались приветствия.
Кандидаты в эрцгерцоги из Классенберга — великого герцогства, обладавшего, как известно, большей властью и влиянием, чем какое-либо другое, — тут же встали, их красные плащи развевались за спиной. Они со своими слугами подошли к особам королевской крови, поздоровались с ними и вернулись на свое место.
Следующими встали два кандидата в эрцгерцоги от великого герцогства Дункельфельге в синих плащах. Они приветствовали членов королевской семьи, а затем кандидатов в эрцгерцоги Классенберга, прежде чем вернуться на свои места.
— Почему Аренсбах занимает шестое место, несмотря на то, что является великим герцогством…? — спросила я, просматривая свою шпаргалку.
Хартмут нахмурился.
— За последние несколько лет их влияние уменьшилось, и, насколько я понимаю, у них в герцогстве тлеет внутренний конфликт. Однако ученикам-чиновникам нелегко собирать сведения о них, поэтому я знаю об этом очень немногое, — ответил он, намекая на то, что низшим герцогствам трудно собирать информацию о герцогствах, стоящих выше по рангу.
Довольно скоро светло-пурпурные плащи Аренсбаха пришли в движение. Впереди стояла девушка с просто таки роскошными светлыми волосами, которая, как я предположила, была младшей дочерью Георгины. Я взглянула на свою шпаргалку.
— …Детлинде.
Поприветствовав королевскую особу, Детлинде взглянула в мою сторону. Сходство не сразу бросалось в глаза из-за цвета волос, но её лицо, глаза и другие черты были очень похожи на лицо Георгины. Я могла бы поклясться, что на мгновение наши глаза встретились.
Том 4 Глава 303 Аристократы из других герцогств
Когда присутствовало более одного кандидата в эрцгерцоги из одного и того же герцогства, они все вместе подходили для приветствий, в то время как герцогства без кандидатов посылали для представления и приветствия студента из высшей знати. Я наблюдала за процессом и впитывала эти неписаные законы, пока наконец не настала очередь Эренфеста. Вильфрид тут же встал, но мне понадобилась помощь Брунгильды, чтобы слезть с кресла.
— Смотрите, она даже сама не может встать с кресла.
По рядам других студентов понеслось тихое хихиканье. У Вильфрида было совершенно застывшее лицо, он притворялся, что не слышит этих шепотков, но то, как он сжал кулаки, сказало мне, что шепотки действовали на него гораздо сильнее, чем на меня.
Ну конечно, ведь он совсем не привык, чтобы над ним или его родными насмехались в открытую.
Меня обзывали мелкой с тех самых пор, как я очнулась простолюдинкой, и в прошлом дворяне тоже использовали свое положение, оскорбляя и попрекая меня этим не раз и не два. Одно дело, когда меня оскорбляют знакомые, но незнакомцы? Меня это нисколько не трогало. Я уже привыкла к подобному, но то же самое нельзя было сказать о Вильфриде.
— Вильфрид, меня не волнует, что обо мне говорят посторонние. Я знаю, что рядом со мной много друзей и союзников, — прошептала я, положив ладонь на его сжатый кулак. Наша свита ответила на это короткими кивками согласия.
— Хорошо. Пойдем, Розмайн.
Все еще с суровым выражением лица, Вильфрид подстроился под мою скорость ходьбы, и мы с нашими слугами направились прямо к столу королевской семьи.
Я двигалась так грациозно, как только могла, стараясь держать спину прямо, улыбаться и смотреть вперед. Эти наставления были так глубоко вбиты в меня, что грациозная походка с фальшивой улыбкой стала для меня теперь второй натурой.
Мы опустились на колени перед королевским столом, скрестили руки на груди, опустили головы, а затем произнесли традиционное приветствие, используемое при первой встрече. Принц слегка кивнул в знак признания, глядя на нас красивыми серыми глазами, настолько красивыми, что они выделялись даже на фоне его светлых волос, к которым не подходил ни один другой эпитет как «великолепные».
Еще в Эренфесте я что-то бурчала о том, как буду разочарована, если принц окажется некрасивым, но Фердинанд заверил меня, что особы такого высокого положения обычно очень привлекательны, поскольку в жены берут только самых красивых женщин. То, что я сейчас видела, в значительной степени подтверждало правоту его слов, конечно, нужно было иметь длинную череду красивых прародителей, чтобы в конечном итоге выглядеть так.
— Принц Анастасий, можем ли мы вознести молитву о благословении в знак благодарности за эту счастливую встречу, предопределенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
— Вы можете.
Он ответил, как и ожидалось, и поэтому мы с Вильфридом влили ману в наши кольца, чтобы дать благословение. Я вкладывала самую малость, чтобы не переборщить.
.,Отлично.
Я с облегчением вздохнула — мое благословение вышло не больше, чем у Вильфрида, прежде чем продолжить приветствие.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, принц Анастасий. Мы Вильфрид и Розмайн из Эренфеста, мы здесь для того, чтобы стать настоящими дворянами, достойными служить Юргеншмидту. Пусть будущее будет светлым, — сказали мы вместе.
Как только мы закончили приветствовать Анастасия, он велел нам поднять головы. Мы проделали это медленно, и когда я снова увидела лицо принца, то заметила, что он смотрит на меня с некоторым недовольством. Он оглядел меня с головы до ног, потом фыркнул.
— Розмайн, верно? Так называемая Святая Эренфеста? Слухи утверждали, что ты обладаешь несравненной красотой и мудростью, количеством маны, достаточным, чтобы быть достойной трона эрцгерцога, и сострадательным сердцем, которое заставляет плакать даже самых черствых людей. Но…почему я не вижу ничего, о чем мне рассказывалось? Неужто потому, что нельзя полагаться на слухи?
С каких это пор обо мне начали рассказывать подобное?! Я сейчас ничего не понимаю!
— Часто бывает так, что время и расстояние искажают истину, — начала осторожно отвечать я. — Я впервые слышу о подобных слухах. Как мне кажется, кто-то из рассказавших обо мне людей ради смеха намеренно преувеличил мои достоинства, а другие, что услышали это, ради собственного развлечения не остановились на единственном преувеличении — неудивительно, что другие дворяне смеялись надо мной, если они тоже слышали все эти слухи. Такое количество восхвалений было просто чрезмерным для той, которая выглядела так, словно она совсем недавно прошла свое крещение.
Моя попытка уйти от этой темы, похоже, не понравилась Анастасию.
— Вот значит как… — сказал он, удивленно приподняв бровь. — Эренфест, должно быть, находится в действительно тяжком положении, если у них нет другого выбора, кроме как даровать звание Святой столь непримечательной девушке.
— Совершенно верно, Принц Анастасий. Ваша мудрость действительно соответствует вашему титулу, — с улыбкой ответила я, планируя этим поглаживанием его эго покончить с этой темой. — Как вы знаете, Эренфест герцогство, в котором нет ничего достойного внимания. Наша нехватка маны настолько велика, что эрцгерцогу не оставалось ничего иного, как удочерить меня и сделать из меня святую. Наше положение настолько плачевно, что мы только и можем что молиться, чтобы цветы, используемые в качестве подношения богам, когда-нибудь вернулись к нам.
Как будто ты не знаешь, что это твоя вина. Мы были захолустным герцогством, борющимся за выживание с самого начала, а затем у вас, королевских особ, была ваша тупая гражданская война, которая причинила столько вреда, что вам пришлось красть ману у всех ваших герцогств, чтобы Суверения продолжала существовать. Хотя бы верните жрецов, которых вы забрали в храм.
Про себя плюясь ядом, я приложила руку к щеке и слегка наклонила голову на бок в позе, что по этикету символизировала обеспокоенность и заботу. Сама Суверения процветала. Они восполнили недостаток маны, вызванный убийством дворян с проигравшей стороны, присвоением дворян и жрецов из других герцогств, которые теперь столкнулись с серьезными трудностями в обеспечении необходимого количества маны. Досадно, когда над тобой насмехается член семьи, которая и стала причиной всех твоих проблем.
