— Самолет, но далеко!
— Ракетница нужна! Жди! — крикнул бортинженер и исчез в проеме двери.
Через несколько минут он снова появился и озадаченно произнёс:
— Нету. Засыпало, видать, тюками.
— И что делать будем? — встревоженно спросил Кеша.
Он очень надеялся на скорое избавление от всех этих проблем. Мерзнуть бывшему жителю столицы здорово надоело.
— Поджечь надо что-то. Дуй сюда.
В руках Васечкина оказался топор, и он начал яростно рубить по колесам вертолета, срезая мерзлую резину. Василий таскал куски наверх, а затем снова исчез в салоне.
— Нашел фальшфейер. Щас керосину сольем и запалим, — он показал на небольшую канистру. — Черный дым издалека видно.
В этот раз все получилось, как надо, и к радости выживших, через четверть часа самолет кружил над ними, нарезая вокруг места катастрофы восьмерки. Иннокентий радостно прыгал в предвкушении, бортинженер озадаченно осматривался, а затем сплюнул:
— Вот я тупица! Думаю, что за шум такой? Они ж по рации нас вызывают. Она еще рабочая. Я сейчас! А ты, парень, пока все шкуры в одно место сволоки.
Васечкин странно посмотрел на вертолетчика, но высказывать ему претензии не стал. Тот вернулся минут через пять, когда самолет умотал куда-то на северо-запад.
— Как там?
— Вездеход уже выехал. Близко они. Через полчаса будут. Кэп был прав. Просто искали нас западней. Ветра не учли, болваны. Я этого метеоролога наизнанку выверну! Надо парней из твоей иглы вытаскивать. И разговор имеется.
На станции Иннокентий долго отпаивался чаем, затем проверил содержимое рюкзака и кофра. Все вроде целое, но очень беспокоился за пленки, не испортились ли.
События ужасной ночи отошли на задний план, все мысли были о Москве. Но пока он еще здесь, стоило решить одно деликатное дельце. Жуки все-таки вертолетчики! Своего не упустят. По просьбе Василия все тюки со шкурами он запихнул вглубь салона, прикрыв мешками. Бортинженер намекнул, что о «товаре» надо молчать, его они вывезут сами. Кеша благоразумно не стал лезть с расспросами. Это их дело и тундры.
Перед вылетом ему предстояло решить две задачи. Прежде всего дать радиограмму в ТАСС, что все в порядке, и он вылетает на «Большую землю» первым же рейсом, предположительно, сегодня после обеда. А во-вторых, надо всё-таки решить бизнес-вопрос с одним человеком. Вася перед погрузкой в вездеход сунул в Кешину торбу связку песцовых шкур и настоятельно советовал зайти в радиорубку. Мол, там все и порешаешь.
— Чем можем, паря. Мы люди благодарные. Это лучший песец. Толик даст честную деньгу. Он нас знает.
Через какое-то время Васечкин сидел в пустом зале аэропорта Амдерма и рассматривал стопку сиреневых и красненьких бумажек, вырученных за продажу подаренных вертолетчиками шкур.
Как Василий и говорил, радист Сидоров не задавал никаких вопросов, не торговался, просто молча забрал шкуры и отсчитал положенную сумму. Получается, он контрагент вертолетчиков? Те, скорее всего, сдавали ему меха оптом. Официально ведь не продашь. Да и не надо им подобного геморроя. Шурки у ненцев они обменивали на спирт, что брали по восемь рублёв за бутылку. Отличный бизнес.
«Это же сколько процентов прибыли?»
Васечкин оценил находчивость простых советских людей, их врожденную предприимчивость и удивился непонятливости руководства страны. В торговле вовсю процветает черный рынок, проникая в сферы производства, а они все талдычат о развитом социализме. Когда-нибудь когнитивный дисбаланс реального и вымышленного разорвет страну на части. Ах да, уже… Ему стало грустно. Нет, деньги — это хорошо. Практически годовая его зарплата. И подарок оленеводов он не продал, оставил для Вероники. Хватит на воротник и что-нибудь еще.
Засовывая деньги в надежное место, Кеша размышлял о происходящей ситуации, к чему это все приведет? А ведь как все красиво начиналось после поездки в горы!
По приезду с фотосессии в Домбае, Васечкин воспользовался помощью бывших коллег из Зеленограда. Ванадий Геннадьевич взял плёнки и, как и обещал, сделал фотографии на следующий день.
— Напечатал?
— Копии можешь дать? У меня жена обожает Визбора.
— Только с условием нигде не светить.
— Договорились. А ты растешь, Кеша! Неплохо снято.
— В жанровой съемке себя пробую.
Ванадий курил у окна, неторопливо выпуская струйки дыма.
— Правильно! Тема, кстати, выставочная. Наша интеллигенция любит что-то такое эдакое. Лишь бы подальше от официозности и плакатности. Как будто это как-то повлияет на их судьбу. Странные люди. Бегут от жизни, её кляня.
Васечкин очень удивился, не ожидая философских рассуждений об обычно немногословного фотографа. Хотя он и сам всё чаще задумывался о своём месте в репортерской среде. В ТАСС все места в партере и даже отдаленные галерки были распределены. Официоз, спорт, шоу-бизнес. Оставались протокольные мероприятия, репортаж многочисленных съездов «Борцов за мир», «Дружбы с Лумумбой» и прочих непонятно для чего организованных мероприятий.
А ведь раньше Васечкин думал, что это только в будущем куча бюджетных средств уходит на распил «нужным» людям. Просто при советском строе ресурсы делили организации и их начальники. Надо же им как-то оправдывать собственное существование? И около них обычно кормилось куча фирмочек и контор поменьше. Наверное, без этого не могут все большие державы. Содержать статусность и величие весьма накладно. Ты или живешь в благоустроенном европейском Мухосранксштадте, где безумно скучно и размеренно. Или едешь в столицу одной из величайших стран мира, чтобы покорять низшие ступеньки кормовой базы.
Иннокентий знал, о чем рассуждал. Были у него знакомые обоих полов, что пытались устроить свою жизнь в Европах, а потом бежали без оглядки обратно в Москву, ибо не смогли вынести безраздельную скуку европейской провинции. Сколько там и было стоящих городов? Париж, Лондон, ну, с натяжкой Берлин. В них вызревала история, выражалась политика и ковались настоящие финансы. Москва полноправно входила в их число. Город, который не спит.
Выпроводив очередного посетителя, редактор новостного отдела прошелся по кабинету и в задумчивости присел на край стола. Он искал что-то особенное, но пока не мог представить, что именно.
— Аркадий Семенович, я по тому же вопросу.
Редактор новостного отдела скривился. Как достал его этот молодой выскочка. Настырный, что сил нет!
— Ну, давай.
Он перебрался в кресло, нехотя взял в руки стопку фотографий 18×24 и с первого взгляда оценил их качество. Он принялся внимательно рассматривать снимки, откладывая часть в сторону.
После просмотра фотографий он облокотился на спинку кресла и с интересом посмотрел на Васечкина:
— И где же ты был раньше, Иннокентий?
Тот скромно пожал плечами:
— У вас.
— Смешно, да? Вот только что требовались снимки с горнолыжных курортов. И не нам, а в Олимпийский комитет страны. Ты в курсе, что в восьмидесятом году будет проходить Олимпиада. Именно у нас в Москве.
— Конечно.
Кеша сделал умильное лицо пионера-активиста, развеселив начальника.
— Так, жди здесь! — Аркадий Семенович кивнул на стул, снял трубку и быстро набрал номер. Кеша всегда удивлялся, как у местных получается так ловко совать пальцы в циферблат аппаратов и дергать их по очереди. У него так не выходило.
— Евген, привет. Тут принесли то, что тебе надо. Нет, намного лучше, — редактор поднял глаза на Васечкина. — С Домбая, молодое дарование. И у него в кадре довольно известные лица. Приезжай. Жду.
