So, so you think you can tell Heaven from Hell, blue skies from pain.
Can you tell a green field from a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell?
Хорошая песня, кстати. В прежней жизни мне такая музыка никогда не нравилась, я как-то больше по панку и дэт-металу заезжала, нашему и буржуйскому. А тут, можно сказать, выросла над собой. Может, это заглохшая в последнее время настоящая Виктория подает голос, подсовывая свои вкусы, вместо моих, родных?
Да нет, не чувствую я никаких следов старого сознания. Тихо, как в могиле.
Типун мне на язык, кстати.
Did they get you to trade your heroes for ghosts?
Hot ashes for trees?
Hot air for a cool breeze?
Cold comfort for change?
Did you exchange a walk on part in the war for a lead role in a cage?
Последняя строчка на минуту выбивает меня из колеи. Как, как в далеких семидесятых, когда меня еще и в проекте не было, худому длинноволосому наркоману с лошадиными зубами и неважной дикцией удалось так убийственно точно сформулировать суть моей проблемы здесь и сейчас?
«Неужели ты променял роль статиста на войне на главную роль в клетке?»
Сердце пропускает удар.
Как там дома?
How I wish, how I wish you were here.
Weʼre just two lost souls swimming in a fish bowl, year after year,
Running over the same old ground.
What have we found?
The same old fears.
Wish you were here.
Песня уходит на долгое, как всегда у «пинфлоев», гитарное соло, а размышления о горнем и духовном некстати прерывает Влада — как это у нее принято, щипком в крайне оригинальном месте.
— Ой!
— А нечего клювом щелкать, подруга, — поясняет она, убирая руки. С неохотой убирая. — Пришли к тебе.
— Что? Кто?
— Ну, не совсем, конечно, к тебе, но с твоей стороны сюда уже трупики ковыляют, пора встречать, — девушка с хрустом потягивается, ей совершенно явно жаль, что честь начала отстрела бывших мирных лондонцев будет принадлежать мне.
Трупики, да. Чем-то это напоминает юмор патологоанатомов, такой же примерно жизнерадостный и наполненный уважением к окружающим. И чем тогда, спрашивается, она отличается…
Не думать. Пусть это и не ей адресовано, но вдруг она и такое способна прочитать? Не думать.
Бинокль. Винтовка. Затвор. Прицел. Снег. Колокольная башня. Больше ничего. Никаких мыслей. Вот лучше музыку послушать — там как раз выступают «Зи-Зи Топ» — Viva Las Vegas. Вполне бодрая вещь, хотя и попсовая до неприличия.
Влада задумчиво смотрит на меня. Долго. Сосредоточенно. Хмурится и отворачивается.
А я снова приникаю к биноклю.
Так и есть: по Слоун-террас, это по правой стороне в моем секторе, бредут какие-то граждане. Бывшие граждане, если уж быть совсем безжалостно точными. Поскольку это не простые упыри, а модифицированные, да еще и недавно, особых сюрпризов от них ожидать не приходится — ну, умеют они культяпками шевелить чуть быстрее обычного, да еще, может, двери открывать, нам от этого ни холодно, ни жарко не будет. Мы от них далеко, высоко, патронов у нас очень много, на любой вкус, а на крайний случай Пип с Фергюсоном нас подхватят и увезут в безопасное место.
А еще они работают нашим огневым резервом. Засадный полк такой, если хотите. C целым ящиков гранатометов и даже огнеметом, кажется — на всякий пожарный, как удачно выразился Пип.
Ловлю в прицел первую цель. Обычный парень с виду, на улице прошла бы мимо, не оглянувшись. Но по воле идиота Руди, сейчас он сам себе не принадлежит, а наоборот — представляет смертельную опасность для нас, да и всех людей в мире. Потому что в крови у него циркулирует очередной штамм вируса «лилит», а где-то в теле притаилась контрольная микросхема, управляющая всеми действиями, от поворота головы до интенсивности выделения слюны.
И изъять ее, превратив зараженных обратно в людей, увы, невозможно.
Бах!
Парень спотыкается, сзади из головы у него вылетает черное с такого расстояния облако. На серой мостовой расплывается очередное темное пятно. Остальные упыри, разумеется, не замечают потери, продолжают целенаправленно приближаться. Видимо, «Миллениум» сейчас ими не управляет в полную силу, занимается какими-то другими вопросами. Ну, это нам на руку.
«Аминь», тихонько шепчу я. Может, и не так уж Алукард и неправ — только вера и может помочь не двинуться сейчас рассудком, не потерять себя посреди безумной круговерти постоянной крови, убийств и смертей. Не превращая цели в недочеловеков, не упиваясь своей властью над ними. Просто делать свою работу. Скорбеть о потерях. Защищать свою землю. Верить в правоту своих поступков.
Верить.
Эта мысль как бы размораживает заледеневшее сознание. Я больше не колеблюсь, быстро и аккуратно меняя обоймы, рационально, но без излишеств опустошая их — помню, в оригинальном аниме меня всегда поражал этот безумный, ничем не оправданный оверкилл — три десятка пуль там, где можно обойтись одной.
Я обхожусь.
Снизу из динамиков жизнерадостно рубит Джон Мелленкамп — R.O.C.K. In The U.S.A. Очень подходящая песенка для танцев, или, скажем, беззаботного пикника где-нибудь на природе. Ну, и для быстрой прицельной стрельбы она тоже подходит.
— Хорошо работаешь, куколка, — одобрительно вклинивается по радио Пип. — Мы контролируем, на всякий случай, но ты пока отлично справляешься.
Про Владу ни слова, а она, между прочим, тоже без дела не сидит — к башне уже со всех сторон подтягиваются все новые и новые упыри, и их на глаз уже, кстати, как минимум за сотню. Руди, подлец, то ли соврал насчет трехсот, то ли ошибся, то ли легкомысленно посчитал только первоначально зараженных с помощью чипов, без учета неизбежно инфицированных в процессе обращения. И это ведь только начало.
Музыка стихает, уступая место пятиминутке новостей. Хорошо поставленный голос ведущего сообщает последние известия. Аятолла Хомейни заявил в очередной фетве, что Россия — хуже Англии и Америки, вместе взятых. Цены на дома в Британии упали впервые за последние девять месяцев. В ближайшие дни следует ожидать незначительного снижения температуры, кратковременных дождей и снегопадов, но уже со следующей недели синоптики обещают солнечную, теплую погоду.
Ни единого слова о чрезвычайной ситуации. Ни намека об ультиматуме, выдвинутом британским властям. Как будто все это происходит не здесь, а в другой, спокойной и беззаботной реальности. Понятия не имею, чего стоит Андерсону и прочим удерживать репортеров и блогеров в узде. В любом случае, долго это продолжаться не может. Либо наше руководство быстро найдет способ разобраться с «Миллениумом», пока мы тут затыкаем дыры в авральном режиме, либо уже в ближайшее время страна погрузится в панику и хаос.
Мы это понимаем. Интегра с Алукардом это понимают.
Правда, и Руди это тоже понимает очень хорошо.
В наступившей на короткие секунды тишине продолжает надрываться голос с дирижабля: «Мы инфицируем тысячи британцев — остановите бойню…»
Забавные требования, если подумать.
— Я его могу снять, — неожиданно говорит Влада. — Хочешь?
Вот казалось бы, причем тут вообще я? Какая связь между тем, чего я хочу, и падением вражьего аэростата? Для Влады, по-видимому, прямая.
Может быть, это можно использовать.
— Давай лучше не отвлекаться, — так мягко, как только могу, предлагаю я. — Я бы все-таки хотела сосредоточиться на задании. Чем быстрее закончим, тем меньше людей в городе пострадает.
— Поняла-приняла, — легко соглашается Влада. И даже кивает, послушно глядя на меня своими прозрачными, голубыми, как два кусочка льда, глазами. — Люблю, когда все ясно и понятно, и не остается никаких недосказанностей.
Растягиваю губы в легкой улыбке. Уже почти естественно стало получаться. Непрерывная практика — залог совершенства.
Радио-марафон продолжается. Играет R.Е.М. — Itʼs the End of the World, очень в тему, надо сказать. Стрельба не стихает, пол на небольшой смотровой площадке колокольной башни уже полностью покрыт остывающими гильзами, но упырей на улицах все больше. Несколько раз уже из неприметного фургончика с веселой желтой эмблемой выскальзывали темные фигуры с короткими трубами гранатометов на плечах, и помогали нам, добавляя разрушения.
Атак вампиров так и не происходит. Надо думать, девственников среди инфицированных не оказалось. А может, и какая-то другая причина этому есть.
Приближается вечер, Эрик Клэптон сменяется Гэри Муром, а тот, в свою очередь, уступает место Игги Попу и еще каким-то вовсе уж древним динозаврам. Где-то на юге, со стороны Влады, но сильно вдалеке, разгорается пожар, но быстро тухнет. Фергюсон, все такой же лысый и спокойный, передает нам снизу очередной боекомплект.
Постепенно в голову закрадывается беспокойство. Пассивная оборона — это не стратегия. Победа всегда достается наступающим.
— Слишком медленно, — неожиданно говорит Влада. Я непонимающе гляжу на нее.
— Что?
— Я сказала, что это слишком медленно, — повторяет она с отсутствующим видом. — Ты вот знаешь, сколько людей в этом районе проживает, хоть примерно?
