Айвэн хмыкнул.
— Да с кем я туг общаюсь? С тобой да Ирландцем? Кому говорить-то?
— Ну. Мало ли, знаешь, как оно бывает.
— Хорошо. Понял.
Добро. Бывай.
Воха запрыгнул на броню и «бардак» умчался, чадя выхлопом.
* * *
Дома Айвэн принял импровизированный душ, глотнул живца, разделся до пояса и направился в беседку. По дороге прихватил сумку с инструментами, автомат. Устроился на лавке, постелил на стол ветошь и быстро разобрал оружие.
Причина осечки оказалась тривиальной — при подаче заклинило патрон. Айвэн быстро извлек его, осмотрел оружие, и, не найдя явных дефектов, принялся за чистку. Закончил, смазал и снова собрал автомат. Задумчиво посмотрел на магазин и выщелкнул из него патроны. Достал новый, примкнул его к автомату и несколько раз передернул затвор. Никаких перекосов и утыканий. Хмыкнув, Айвэн снова набил магазин, и отложил оружие в сторону. Старый, подумав, отправил в мусорное ведро. Ну его. Магазины еще купить можно, а искать и пытаться выправить дефект… Нахрен. Потом подведет опять в неподходящий момент и пиши пропало.
— Не помешаю?
Айвэн дернулся, рефлекторно хватаясь за пистолет. Возле беседки, улыбаясь, стояла Агата.
— Не надо так больше, — мягко попросил Айвэн. — Видите, как дергаюсь? А если бы пальнул?
— Не пальнули бы, — улыбнулась женщина. — Я контролировала ситуацию. Во-первых, вы слишком ушли в себя и не заметили, как я вошла в калитку и прошла по двору. Во-вторых — вы слишком неудобно сидите, чтобы так сразу выхватить пистолет и выстрелить. Времени на то, чтобы понять, кто перед вами, у вас было достаточно.
— И все равно не надо, — нахмурился Айвэн.
— Хорошо-хорошо! — Агата подняла руки в примиряющем жесте. — Так не помешаю?
Айвэн покосился на пакет, который женщина пристроила у ног. Через полупрозрачный целлофан отчетливо проглядывала жестяная банка с пивом.
— Думаю, нет.
На самом деле Айвэн собирался завалиться спать после того, как разберется с оружием. Но не гнать же хозяйку дома? Пусть он его и снимает за деньги. Невежливо. Да и вообще… Не гнать, в общем.
— Вы извините, я бы так внаглую не заходила, но калитка была открыта, вот и зашла.
— Открыта? — Айвэн удивился. Неужели он забыл закрыть? Черт, это плохо. Надо быть внимательнее.
Агата, тем временем, достала из пакета банку пива и поставила ее на стол. Айвэн одобрительно хмыкнул. К банке присоединились еще несколько таких же. А когда на столе появилась большая упаковка соленых орешков и копченый сыр, наемник не смог сдержать одобрительного мычания. Агата лишь усмехнулась. Села напротив, откупорила банку, и выжидающе замерла, держа пиво в руке.
Наемник долго ждать себя не заставил. Миг — и он, стукнув своей банкой о банку женщины, сделал большой глоток.
Пиво было холодным. Свежим. И вкусным. Передать словами ощущение, что возникает, когда после тяжелого дня заливаешь в себя первые пол-литра слегка газированной кисловатой жидкости — невозможно. Не стоит и браться. Потому что. если начать — в голову полезут только пафосные и избитые слова. Ну, или те. которые при дамах говорить не очень принято.
Еще несколько глотков, и опустевшая банка опустилась на стол. Наемник откинулся на доску, заменяющую лавке спинку, и закатил глаза от наслаждения.
Агата хмыкнула.
— Ой, — наемник спохватился. — Прошу прощения. Как-то оно само так получилось. День был не из легких.
Она, улыбаясь, кивнула. Большие, зеленые глаза с веселым прищуром разглядывали Айвэна. Так, что ему даже не по себе стало.
— Да вы не стесняйтесь, берите еще, — проговорила Агата. — Не надо меня ждать, я вообще медленно пью.
Наемник внимательно посмотрел на нее, будто ожидая подвоха, но женщина была вполне искренней. Он потянулся за второй банкой, сделал небольшой глоток и отставил в сторону. Первую жажду утолил, оскомину сбил — теперь можно и расслабиться.
Солнце, подбирающееся к зениту, жарило вовсю, но в беседке было хорошо. Тень, прохлада, холодное пиво и красивая женщина. Что еще нужно для счастья? Айвэн сам не заметил, как разомлел.
Агата все так же внимательно смотрела на него.
— Не против? — она достала пачку сигарет, зажигалку, и вопросительно взглянула на наемника.
Он помотал головой.
— Без проблем.
Агата прикурила и с наслаждением затянулась. Айвэн обратил внимание, что курила она обычные сигареты, а не дамские тонкие палочки. Сам наемник к куреву относился равнодушно, но почему-то это ему понравилось.
— Как съездили? Куда, за чем хорошим?
Айвэн замялся. Такого вопроса он не ожидал.
— Да так. Катались по местности. Ничего интересного.
Она вскинула брови.
— Ну, понятно. Выходит, вы уже к Року в личную гвардию попали?
— В смысле? — наемник спешил.
— Ну, обычно рядовые бойцы не такие немногословные. Сами норовят рассказать, как далеко были, сколько всего видели. Подчеркнуть, сколько измененных завалили по дороге, сколько добра привезли. В подробностях все. Чего им скрывать? Места, где самые жирные руберы водятся? Так тут каждый трейсер может экскурсию по таким местам провести. А вы — «катались по местности». Да еще и ездили куда-то с Вохой и Ирландцем. Воха у Рока за главного головореза, а Ирландец — везде, где стучит горох. А стучит он, в основном там, где тяжело и опасно. О таких делах не треплются за рюмкой в «Шустром рубере».
— Вы за мной следите, что ли? — Айвэн отхлебнул пива и потянулся за орешком.
— Ни в коем случае. Я просто товар принимала у ребят на воротах, и видела, как вы возвращались. Не, на самом деле, не хотите — не говорите, мне и правда незачем. Я просто разговор завести хотела. А то сидите, молчите.
Агата сделала еще глоток, и выражение ее лица изменилось.
— Я, вообще, извиниться пришла, — женщина опустила глаза вниз. Айвэн удивленно посмотрел на нее.
— За что?
— За Корня. Люди говорят — он стрелял в вас. Правда?
Айвэн пожал плечами.
— Ну, да. Стрелял. Вы-то тут при чем?
— Как же? Это же из-за меня вы ввязались.
Айвэн поморщился.
— Не принимайте близко к сердцу. Если бы я знал, что в результате вы в гости придете, я бы попросил его еще пару раз в меня выстрелить.
Она засмеялась.
— Вроде бы такой крутой, такой весь из себя — а смешной.
Айвэн опешил.
— Что?! Чего это я смешной?
Агата встала, потянулась, разминая спину и улыбнулась.
— Ну вот я же вижу, что нравлюсь тебе. Еще с первой встречи, там, в магазине. Все жду, когда же ты начнешь свою альфа-самцовость проявлять. А она у тебя вся на разборки с монстрами уходит. Даже комплимент сказать не можешь толком, все пытаешься через шутку. А шутить как-то хреново получается.
Айвэн не понял, чему он больше удивился: резкому переходу на «ты», или руслу, в которое внезапно свернула беседа. Он встал. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она ему не дала. Сделала быстрый шаг, порывисто обняла и прошептала:
— Молчи. Лучше молчи, ради бога.
А потом накрыла его губы своими.
* * *
— Это правда, что Корень убил Квазимодо?
Вопрос застал Айвэна врасплох. Он лежал на спине и бездумно разглядывал потолок. Прикрытые ставни создавали в комнате приятный полумрак, пиво в сочетании с живуном мягкими лапами обхватило тело, погрузив его в дремотную негу, выныривать из которой совсем не хотелось. Наемник вздохнул, дотянулся до банки, стоящей на тумбочке у кровати, сделал глоток и ответил:
— Да, правда. И Квазимодо, и дозорных на стене.
— Зачем?
Айвэн подумал, и решил, что вреда не будет, если он скажет правду. Кроме того, рано или поздно Агата и сама узнает — Рок сам же решил пустить слух, чтобы он дошел до товарищей Корня. Так что нормально.
— Он работал на муров. И…
Айвэн выдохнул, и рассказал Агате все, что услышал от Рока. Про Корня, его любовь и обещанную ему награду.
Агата замолчала. Потом наемник услышал тихий всхлип — и растерялся. Он неожиданно понял, что никогда прежде не успокаивал плачущую женщину. Видеть — приходилось. Успокаивать — никогда.
Вот глотает злые, бессильные слезы старуха в рубище на пепелище, оставшемся от ее собственного дома…
Вот рыдает навзрыд девчонка лет семнадцати. Пытается натянуть на пышную грудь разорванное платье и не смотреть на ухмыляющегося Рико, с довольным видом застегивающего ремень…
Пьяная шлюха, хлюпающая разбитым во внезапном припадке ярости носом…
Жена и мать Скифа, узнавшие от Айвэна что мужа и сына больше нет — и сам Айвэн, неловко пятящийся к выходу…
Сколько он видел плачущих женщин? А причиной для слез скольких был сам? Ведь каждый убитый противник — это чей-то муж, чей-то брат, чей-то отец или сын. Задумывался ли он когда-нибудь об этом? Нет. А ведь получается, он практически всю свою жизнь провел в тесном контакте с соленой влагой из глаз — и теперь не знает, как на нее реагировать.
