— Матвей, скорее! Прикончи эту гадину! Не дай ей уйти!
Глава 17
— Белка, след! — засиделся горностай, материализовался, грозно рыкнул и помчался на выход.
Эх, мне бы столько бодрости! Я проверил, цела ли еще сумка с кофейником, и не растерял ли я запас одноразовых огневиков — нечто среднее между небольшим факелом и спичкой для камина. Два где-то выскочили, но три штуки еще на месте. Полынь не высыпалась, печать на хитрой конструкции для активации не слетела.
Дробовик искать не стал, решил, что «задиры» хватит, да и, честно говоря, руки все еще дрожали. Хотя с каждым шагом тело включалось, похрустывали суставы, скрипело потертое седло, но я ускорялся. Переставал быть оглушенным и пришибленным, повышая внутренние скорости.
Проходя мимо Банши, получил и заряд бодрости в виде брошенного мне в голову эликсира. Блондинка кивнула, довольная проверкой моей реакции, а я в два глотка осушил энергетик. А теперь по газам!
Выскочил на улицу в проходной дворик, заваленный каменными осколками и кусками битого шифера. Осмотрелся, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в сгустившейся темноте. Ни фонарей, ни нормального прямого лунного света, лишь редкие и слабые отсветы свечей с верхних этажей.
Искал людей на случай, если кому-то нужна помощь — но либо народ не считает это место удачным для прогулок, либо хватило ума попрятаться по своим норам. Где-то над головой какая-то женщина тянула тоскливый романс. Как заведенная пластинка заканчивала и начинала по новой, будто готовится к шоу «Голос». И еще из одной квартиры доносилась пьяная ругань.
Горгулью я не заметил — замерла, укутавшись крыльями под тощим деревцем, маскируясь под кучу припорошенного снегом мусора.
А вот каменный деймос меня пас. Подпустил ближе, когда я радостно поймал сигнал от Белки и ковылял к темному подъезду на противоположной стороне двора, а потом набросился сбоку.
Второй раз получился легче. Может, не так чисто и зрелищно, но эффективно. Мысленно разобрать камень на песчинки, а то и на молекулы. Зафиксировать и притормозить, добавить напряжения, нагнетая концентрацию силы, а потом, придав ускорения, разорвать все в разные стороны.
Каменная туша разлетелась в клочья, шрапнелью просвистев по двору и выбив несколько окон. Мда, чисто не получилось — ушки с зубами не растерлись в пыль, а разлетелись маленькими осколками. Певичка завизжала, сбившись с ноты, а пьянчужки, подбадривая себя матом, стали кидаться из окна пустыми бутылками.
Я уже заскочил в подъезд. За ведьмой тянулся такой шлейф поганой ауры, что можно было с закрытыми глазами ее преследовать и Белку не гонять. Но горностай подсказывал не только направление, но и расстояние до цели. Плюс-минус чуть больше половины дома — это если по прямой.
В темноте пнул железную бадью и поскользнулся на каких-то объедках. Поморщился от тухлой вони и забрал обратно свои слова, что можно здесь бродить с закрытыми глазами. Узкая лестничная клетка совмещала в себе общежитие, кухню, столовую, прачечную и мусорную сортировочную станцию в доме эко активистов, ждущих, когда же, наконец, на районе заработает раздельный сбор мусора.
На максимальной скорости, стараясь не вляпаться во что-нибудь или не зацепить, я продрался сквозь загаженный коридор и вломился в серую неприметную дверь, прятавшуюся за тройной занавеской сушившихся под потолком портков. Вломился, споткнулся о порожек и завалился на пол. А когда поднял голову и поднялся сам, в мою сторону уставилось как минимум два десятка столов.
«Вот оказывается, что значит — неловкая пауза…» — задумчиво, даже философски заметил Муха.
«Матвей, предлагаю здесь задержаться. Возвращай Белку, чувствую, сейчас фарт попрет…» — хохотнул Ларс.
Действительно, неудачно получилось. Я окинул взглядом помещение с карточными столами и очень колоритной публикой, теряющейся в табачном дыму. Пара десятков злобных рыл уставилась на меня, выставив оружие. Без паники, без удивления, скорее с раздражением, что мешаю играть. И тишина, будто гомон, звон бокалов и шелест карт — все это разом поставили на паузу.
Я почему-то сразу поверил, что пристрелят и продолжат играть, не обращая внимания на дырявое тело. Улыбнулся и медленно полез за жетоном Ордена, чувствуя, что и пауза, и терпение бандитов заканчивается.
Но как только жетон блеснул в свете лампы, ко мне пропал весь интерес. Звук вернулся — застучали монеты и послышался бубнеж. Ближайший ко мне мужик — пожилой матерый волчара с бычком в зубах кивнул в сторону еще одной дверки. А потом поднял три пальца и один сразу же сложил обратно в кулак.
«Это он до трех считает…» — прошептал Ларс: «...предлагаю валить…»
«Кого? Всех?» — удивился Муха: «...ну, хорошо, мой тогда крайний столик…»
— Не кого, а куда… — я пробурчал себе под нос, выпрямился отряхиваясь и улыбнулся.
Матерый сложил второй палец. Я кивнул ему в ответ, сделал ручкой и стартанул к двери, выбежав в следующий коридор.
Здесь было чище, свободней, хотя и табачный дым вился под потолком и стоял тяжелый запах человеческих тел. Плотный дух мужского пота и женских дешевых духов. Из-за закрытых дверей доносился стон радости. В основном, радости, но кое-где могло показаться, что кого-то пытают.
Там, где дверь была нараспашку, в дверном проеме стояли женщины и кокетливо терлись о косяки. Было много азиаток, которые лапотали что-то заманушное, а некоторые даже пытались ухватить за руки.
Я сбавил скорость, стал вызывать Белку и следить, куда уводит след. Коридор заканчивался тупиком, в котором на стуле похрапывал здоровенный амбал с руками, как у морячка Папая.
«Матвей, здесь мы точно должны задержаться и кого-нибудь завалить. Не я придумал, но истину глаголю — не повезло в карты, повезет в любви…» — с придыханием произнес Ларс и попытался дать моим ногам импульс на разворот к ближайшей девушке.
«Поддерживаю, валим охрану и отпускаем девушек на свободу…» — кивнул Муха, но потом, видимо, Ларс ему объяснил новое значение слова «завалить», и донеслось: «Срамота!»
— А я вот не пойму, я думал, бордели запрещены, чтобы тьму не приманивать. В Белом Яре, например… — я бормотал, дискутируя с фобосами, но не сбавляя ход, пробирался к двери, куда уводил след.
«Что позволено Москве, то не позволено Белому Яру. У нас тут своя атмосфера. Опять же, не я придумал, но истина…» — пришел ответ от одного из моих внутренних голосов.
Нашел нужную дверь, прикрытую, но без замка. Достал пистолет и под сначала недовольное, потом резко положительное кряканье Папая, распахнул дверь.
Большая кровать с балдахином под красным постельным бельем, такого же цвета шторы, возле которого едва тлела маленькая свечка. Вешалка у входа и небольшой столик с зеркалом у стеночки. Вздрогнул, когда увидел зеркало, рука сама дернулась, чтобы выстрелить, но аура была чиста.
Со столика фонили три фигурки — композиция из небольших обезьянок, смешно закрывающими лапками: глаза, рот и уши. Искусная работа — бронзовые пуговки глаз на теле из зеленого мрамора.
Со стороны кровати аура ощущалась сильнее. Внимание притягивал небольшой холм под простыней, повторяющий контуры бездыханного человеческого тела. Я потянул простыню и прикрыл нос рукой, опасаясь трупного запаха. Еще одна азиатка, вероятно, владелица этой комнаты — бледная, худая и обескровленная.
«Не трогай ее, это уже просто оболочка…причем пустая…» — Ларс будто навис у меня над плечом и подтолкнул мимо кровати, к стоящей возле стены стремянке.
В потолке был люк — квадратная почти метровая крышка из досок, сквозь которые пробивался свет. По ощущениям Белка сейчас была на несколько этажей выше, да еще медленно, но верно удалялась. От зверька передался азарт охотника, уверенно идущего по следу.
