— Прикрывайте! — быстро произнёс я, но мои товарищи уже ощетинились мушкетами во все стороны, периодически постреливая в сторону казармы, кузницы и главных ворот.
Я толкнул дверь плечом. Внутри кто-то был, я это ясно чувствовал. Я убрал мушкет за спину и достал пистолет, чтобы в тесном пространстве действовать было удобней. Похоже, дверь просто подперли изнутри чем-то тяжёлым, с каждым ударом баррикада немного поддавалась.
— Жорж, помоги! — произнёс я.
Мы навалились вдвоём. Дверь трещала под нашим напором, и я в любой момент ожидал выстрела сквозь дверь, но выстрела не произошло. Внутри что-то с грохотом упало, дверь открылась, и мы с Жоржем влетели внутрь. Раздался женский визг, Жоржу в ту же секунду прилетело сковородкой по голове. Нас встретили две негритянки, повариха и служанка. У двери лежал опрокинутый сервант, Жорж, прижимая ладонь к голове, отшатнулся назад, ударился об косяк.
Ему повезло, что первой ударила кухарка. Служанка прижимала к груди нож, неловко выставив острие перед собой. Я вскинул пистолет, и обе женщины замерли в страхе.
— Бросьте оружие, дамы. Вам никто не причинит вреда, — произнёс я, чувствуя, что мне приходится кривить душой.
Беснующаяся толпа негров снаружи могла сделать что угодно с кем угодно.
Я осмотрел убранство прихожей. Неплохо жили здешние обитатели. Резная мебель, довольно тяжёлая и дорогая, бронзовые подсвечники на стенах, ковёр на полу. Пожалуй, тут точно есть чем поживиться. Служанка и повариха загораживали спинами проход ещё в одну комнату. На второй этаж вела узкая лестница, и путь был свободен. Я увидел под лестницей дверку чулана и махнул пистолетом в её сторону.
— Бросайте оружие и прячьтесь в чулан, живо, — произнёс я.
Дуло пистолета гипнотизировало их, женщины не могли произнести ни звука.
— Живее!!! — прорычал я.
Служанка взвизгнула, бросила нож и поспешила к чулану, повариха последовала за ней, опасливо сжимая рукоять сковородки. Обе залезли в чулан, и я закрыл дверь снаружи, подперев её стулом. Жорж так и сидел у косяка, прижимая ладонь ко лбу, из-под ладонь текла тонкая струйка крови.
— Мерзавка, башку пробила... — тихо произнёс он.
— Сиди здесь, — приказал я и выглянул наружу.
Казарма полыхала до небес, рассекая тёмное небо багровым заревом. В кузнице негры расклёпывали опостылевшие цепи. Несколько рабов стояли напротив крыльца, злобно глядя на горстку буканьеров. Я не сомневался, что они точно так же могут броситься и на нас. Дело запахло жареным, в обоих смыслах. Из горящей казармы доносилась вонь палёных волос и мяса. Я вышел на крыльцо с пистолетом в руке.
Охранников прикончили всех, вымещая накопившуюся злобу, и теперь негры добивали раненых, методично переходя от тела к телу и проверяя, не остался ли кто-то в живых. Если находили ещё живого, то его тут же закалывали шомполом или серпом, забивали тяжёлым камнем или прикладом. Некоторых, особо отличившихся надсмотрщиков, не оставляли и после смерти, терзая уже мёртвые тела. Сегодня ночью здесь царили дым, кровь и безумие.
— Эй! Слушайте сюда! — крикнул я.
Несколько негров повернулись на голос, но остальные продолжали бесчинствовать. Для пущего эффекта я пальнул из пистолета в воздух.
— Слушайте меня! — повторил я. — Теперь вы свободны! Уходите в лес, на побережье, в горы, куда угодно! В горах есть поселения маронов, там вас примут!
— Ти бели, ти подыхай! Смерть бели! — крикнул какой-то здоровяк, потрясая в воздухе железным прутом.
Муванга снова что-то крикнул на родном языке. Обонга тоже добавил несколько слов, здоровяк ответил им. Муванга демонстративно сплюнул в пыль.
— Усадьба — наша добыча! Всё остальное я отдаю вам! — крикнул я, глядя в искажённые бешенством лица.
Негры вкусили крови, и я буквально кожей ощущал висящую над нами опасность.
— Инглез! Колдун! Англичанин! — завопил один из ниггеров, рухнул на колени и закричал что-то уже на своём языке.
Я увидел Себадуку и ещё несколько знакомых лиц. Ниггеры спорили, кто-то кричал, что нас надо убить, кто-то наоборот, радовался моему возвращению. Тут было много новых рабов, купленных взамен убежавших и убитых, и меня они не знали, но, видимо, слухи о белом колдуне, который лечил обречённых на смерть, по плантации всё-таки ходили.
— Я повторяю вам в последний раз! — прокричал я. — Усадьба — нам! Остальное — вам! Вскрывайте амбары, берите еду! Уходите в горы, там безопасно!
Опасность, похоже, миновала. Во всяком случае, уже никто не требовал нашей смерти. Я обвёл взглядом площадь перед крыльцом. Чёрные лица смотрели на меня так, будто я приказал им высадиться на Луне. Я указал рукой на амбар.
— Выносите оттуда всё! Теперь это всё ваше! — произнёс я и продолжил чуть тише, так, чтобы слышали только свои. — Муванга, Обонга, караульте на крыльце. Остальные — за мной.
Мы прошли в прихожую, закрыли за собой дверь и наконец смогли спокойно выдохнуть.
— Фух... Матерь Божья... Я думал нас тоже порвут... — тихо произнёс Шон.
— Это ужасно, — добавил Рябой.
— Все целы? — спросил я, оглядывая соратников.
Все осмотрелись, и руку, измазанную в крови, поднял только сидящий Жорж, который уже наблевал рядом с собой лужу. Очевидное сотрясение.
— В чулане бабы, — сказал я. — Баб не трогать. Понятно?
Рябой удивлённо посмотрел на меня и попытался что-то возразить.
— Понятно? — переспросил я. — Это всё потом. Первым делом добыча.
— Так точно, — по-армейски ответил Шон, но я всё равно слышал в его голосе толику разочарования.
Буканьеры принялись первым делом шарить по ящикам и комодам, разыскивая, чем можно тут поживиться. А поживиться было чем, здесь была и одежда, и посуда, и оружие, и еда, и спиртное, и всё, что душе угодно. В том числе деньги и драгоценности.
Я же, в свою очередь, пошёл разыскивать комнату, из которой стрелял Блез. Что-то мне подсказывало, что среди его вещей обязательно найдётся что-нибудь интересное. На всякий случай я достал пистолет, прикинул примерное расположение той комнаты и пошёл прямо к ней.
Дверь я распахнул ударом ноги. В комнате царил полумрак, только из распахнутого окна багровое зарево заливало комнату мерцающим светом. Труп управляющего висел, перегнувшись через подоконник, и я прошёл прямо к нему.
Сбоку раздался щелчок взводимой пружины, а вслед за ним послышался слабый голос Бернара Лансаны.
— Будь ты проклят, Англичанин.
Глава 37
Я стремительно обернулся, вскидывая пистолет. Мулат, смертельно бледный, лежал на кровати в углу комнаты, целясь в меня из пистоля левой рукой. Правая рука оканчивалась забинтованной культёй чуть выше локтя. Лансана похудел и осунулся, но глаза его светились злым торжеством.
— Мне нечего терять, — сказал он. — Так хоть тебя заберу с собой.
По спине пробежал неприятный холодок, будто смерть коснулась меня своим крылом, выжидая, кого из нас забрать. Я целился в него, он целился в меня. Промахнуться на таком расстоянии почти нереально. Одна проблема. Мне нужно взвести курок, а он просто так мне этого не позволит.
— В аду приготовлено место для нас обоих, — сказал я. — Даже если ты меня убьёшь, то не проживёшь дольше десяти минут.
Лансана хмыкнул.
— Ты хочешь жить, Бернар, — произнёс я. — Иначе не добрался бы сюда через джунгли.
Слова достигли цели, я увидел, как по его лицу пробежала тень. Жить он хотел.
— Вы всё равно меня не отпустите, — сдавленно произнёс он.
Пистолет в его руке дрожал, ему было трудно удерживать его на весу.
— Опусти оружие, Бернар, — сказал я. — Я не стану стрелять. Даю слово.
Его рука снова дрогнула. Я видел, как в нём борются жажда жизни, недоверие и ненависть. На лбу мулата выступила испарина, он беспрестанно облизывал пересохшие губы и быстро моргал, пытаясь удерживать меня на мушке.
— Поклянись, — потребовал он.
— Клянусь, — легко произнёс я.
