возрасте и тогда мы себя еще не сдерживали условностями, которые так любят взрослые. Та свобода и сохранилась в нас и по сей день, что я считаю прекрасным.
— Есть, какие новости? — бросил Вэлиасу, дабы отвлечь внимание от Волкера и подавил свой зевок.
— Олов…
— Что на этот раз? — вздохнул я с тяжестью. Вечно он замешан в какие-нибудь историй из-за своей слабости.
— Подбивался к чьей-то дочери. В своей манере. Благородной дочери. Отец ее этого не стерпел. Сам понимаешь.
— Уладили?
— Да.
— Может его кастрировать? Этого Олова.
— Тогда это лишит его половины мозга…
— Зато оставит с полным разумом, — перебил я. — Да и вообще столько мужчин заслуживают кастрации. Столько проблем из-за этого.
— Это сделает их неконтролируемо озлобленными, — заметил Вэлиас.
— С чего вдруг?
— Сам представь: ты — мужчина, и без члена. А без него, как спускать энергию? Она будет копиться и в один прекрасный день выплеснется наружу. Ты сам понимаешь, что каждому нужна своя отдушина. Их отдушина — член. Забери это — тогда последствий не миновать.
— Волкер же вон живет как-то без члена.
— Вы теперь будете…
— Прости, я не хотел, — не дал я ему начать свою тираду. — Обещаю, что больше не повторится. Правда: обещаю!
— Странный сегодня разговор у нас: все вокруг членов крутится, — заметил Вэлиас в воздух, ни к кому конкретно не обращаясь. Мысли вслух.
— Недавно же был сбор урожая. Как все прошло? — спросил я Вэлиаса, который все понял.
— Одна десятая часть.
— Одна десятая? — я даже чуть наклонился, чтобы увидеть ехидство в его глазах, но они были серьёзны. — Он же никогда столько себе не позволял. Что случилось?
— Полагаю, твое отсутствие.
— Я же не умер. И спал всего две седмицы.
— Всего…, - сарказм, — видимо ему и этого хватило. Спал…
— И ты ничего не сделал?
— Знаю, что ты любишь пресекать подобное лично. Вот и оставил тебе смаковать.
— Ну, тут…ты абсолютно прав. Это ж надо — одна десятая часть. Слишком много. Надо будет подкрутить ему руки.
Вот и настал тот самый момент, когда воровство Олова преобладало над его пользой.
— Волкер, а что делает Максим рядом с тобой?
Заметил его сегодня днем. Парень ходил хвостиком за магом. Зачем он вытащил его из академии, я не знаю.
— Парень слишком талантлив, чтобы сидеть в стенах. Со мной он научится всему, чему нужно быстрее.
— Отдай его Олову. Пусть походит у него.
— С чего это вдруг? — вскинулся он.
— Потому что парень слишком способен, чтобы сидеть в стенах с тобой. Да и Олова поднапрячь надо.
— Ты ведь не отстанешь, да? — сузился он глазами.
— Правильно мыслишь.
— Только на время. Потом вернешь его.
— Несомненно, — зевнул я еще раз.
— Да что зеваешь весь вечер? — Вэлиас.
— Сон один беспокоит из раза в раз, — немного подумав, добавил, — хотя это не сон. Собственно, когда я лежал без сознания, со мной кое-что произошло. Я посетил или меня вызвали к себе все предыдущие императоры. Да, и даже первый Трануил был там. К слову, он со мной там и говорил в основном.
— И что он тебе сказал? — медленно, с подозрением, произнес Вэлиас, а Волкер не сбрасывал с меня свой пристальный взгляд.
— Они показали мне другие миры. Сказали, что я могу всем этим владеть. Только нужно следовать путям предков.
— Танул…
— Я знаю, что вы скажите; но нет: я в здравом уме и вполне отдаю себе отчет. Это был не сон, а явь. У меня нет этому объяснений, но поверьте мне: что-то со мной произошло.
— Мы не подвергаем тебя сомнению. Мы знаем, что говоришь ты все это искренне. Другое дело…
— Нет. Я знаю, что ты хочешь сказать, Вэлиас, но я не повредился умом. Повторю еще раз: я в здравом уме. Я могу отличить сон от того, что со мной было. Все было слишком реальным. Они все стояли там. Я видел отца. Он говорил со мной. Они говорили со мной. Мне предрекли будущее. Только…
— Только?
— Только я не знаю, как идти к этому будущему по путям предков. И что вообще это значит.
— Ты же знаешь, что мы всегда с тобой.
Это я знаю, и всегда знал, но вот вопрос в другом: со мной ли я?
Сон внезапно оборвался и мозг еще какие-то секунды разрывался между явью и грезами. Силился вспомнить, что же я видел, но никак. Словно кто-то намеренно все стер, оставив только тяжелые ощущения. Идя по их следам, я лишь мог осознать, что сновидение было не из приятных. Сделав пару глубоких вдохов, опустил ноги на пол. Прохлада от прикосновения о камень окончательно прояснило мое сознание, но тяжесть на сердце так и не уходила, отдаваясь нытьем. Рассудив, что прогнать это удастся утренней прохладой, начал одеваться и покинул свои покои, но перед выходом неволей бросил взгляд на свою жену, что спала на другой стороне кровати. «Странно», — подумалось про себя. Странно то, как она вела себя в последнее время. Давеча, пару дней назад, пригласила меня спать на одной кровати. И было это…как бы сказать — в женском стиле: «а почему ты не ложишься со мной? Мы же, как-никак муж и жена». И под сопровождение кошачьего такого взгляда. Мысль из глубины говорила, что я стал ей в коей мере приятен, но учитывая прошлый опыт, мне казалось, что это какая-та игра. Снова ее интриги. Поэтому эти дни ходил немного в напряженном состоянии, что сказалось на нервах. Да, вот и докопался до причины беспокойного сна.
Утренний прохладный воздух ударил по лицу и нежно обволок. Дышать сразу стало легче. Прошелся вдоль зеленых насаждений, посидел у пруда, пытаясь в предрассветной темноте увидеть рыбок; даже на дерево залез, чтобы просто вспомнить, как в детстве так лазали с ребятами. В общем и целом, делал все, чтобы разогнать тоску.
— Сир! — поприветствовал меня один из стражников.
«Сир» — звучит приятно. Если вначале я ощущал еще какой-то дискомфорт, услышав это обращение к себе, то сейчас вполне свыкся с этим. То есть я и раньше обладал задатками лидера, но в то же время они больше проявлялись в знакомом мне кругу. А сейчас, когда мне предстояло отдавать приказы людям, которых я вижу впервые, хоть даже они всем своим существом показывали мне, что в их понимании я лишь одной своей фамилией имею право это делать, все же не давало мне той внутренней гармонии и присущей уверенности делать это. Со временем, конечно же, все в
