этом плане наладилось, о чем я уже и говорил.
Светало. Палитра солнечных лучей выходило из-за горизонта, тянув за собою диск. В это время я поднялся на стену.
— Сир? — навострился другой стражник, не понимая моего присутствия.
— Все спокойно. Не спится всего лишь.
— Кошмары, сир?
— Возможно. Я не знаю, — выдохнул я тяжело.
На удивление стражник был из разговорчивых: то бишь не из тех, кто при вышестоящих проглатывал язык и стоял, будто в хребет вонзили иглу. Или, быть может, мой образ так влияет? Хотя я не задумывался, как они воспринимали меня. Надеюсь, что видят во мне строгого, но справедливого.
— Сир, будь я вместо вас, спал бы крепким сном, — улыбнулся он во все зубы.
— На что-то намекаешь? — сделал я строгое лицо.
— Эммм…я…простите, сир, — замялся он.
Я широко улыбнулся и засмеялся, и он все понял.
— Подловили меня.
— Так что ты хотел сказать?
— Сир…будь у меня такая красавица жена, я бы не вылезал с постели, — снова он немного замялся, боясь, что возможно мог сказать, чего лишнего.
— Ты женат?
— Нет, сир.
— А хочешь?
— Да, сир, очень хочу! — просиял он.
— Не торопись с этим.
— Сир?
— Не все так радужно происходит, как рисует твое воображение. Ты думаешь, что она будет греть твою постель, ласкать твоё сердце своими бархатными словами, но иногда бывает так, что вы не сходитесь. Тогда твоё счастье становится твоим проклятием, от которого ты не сможешь избавиться, ибо вас держат обязательства. Так что, друг мой, не торопись. Поживи для себя.
Он молчал какое-то время, глядя себе под ноги. Размышлял.
— Сир, — наконец, заговорил он, — зачем тогда жить вообще, если нет ради кого?
— Ради себя уже мало для тебя?
— Так ведь мне ничего и не нужно. Еда сегодня, пинта выпивки, немного одежды, да крыша над головой — вот и все мои прихоти. А жена…жена она — ради нее стоит свернуть горы.
— Для чего?
— Чтобы чувствовать себя мужчиной!
Что-то в его последних словах заставило меня замереть и глядеть с мрачностью. Разрываемый этим простым высказыванием я никак не мог собрать мысли воедино. Они метались, не выдавая чего-то конкретного. Одно понимаю точно: что-то во мне сейчас изменилось. Что — мне предстоит выяснить.
— А еще дочку хочу, — вырвали меня в реальность его слова.
— Почему?
— Дочери всегда думают о своих родителях. Сыновья же грезят подвигами, геройствами и прочими. Сир, не будет ли с моей стороны слишком смелым задать личный вопрос? — после небольшой паузы спросил он.
— Спрашивай.
— Вы одаренный, да? — на мой немой вопрос: — так люди говорят. Говорят, вы простолюдин, но из-за своей огромной силы Сенды вас забрали себе. Это правда? Говорят еще, что вы в одиночку способны сокрушить целую армию.
— Люди слишком много говорят.
— Да, сир, люди слишком много говорят, — кажется он воспринял мои слова за намек и замолчал.
— В одиночку никто не способен сокрушить целую армию. Не верь всяким сказкам.
— И все же люди так говорят, — произнес он тихо.
Мой взгляд потонул в зеленой гуще листвы, что раскинулась непроходимой паутиной:
— Что там?
— Где, сир?
— Между теми двумя деревьями, — и я указал пальцем.
В шевеленьях листвы показался человек — изнемогающий и болезнненной походной пробирался сквозь густую рощу. Пройдя еще несколько шагов он упал, и так и остался лежать на земле, не шевелясь.
— Ему надо помочь, — забеспокоился стражник.
— Здесь в округе есть враги?
— Нет, сир, таких нет.
— И все же это может быть уловкой. Оповести других. Срочно собрать отряд для вылазки.
Краем сознания я отмечал некую нелогичность в происходящем: в этих относительно спокойных местах не должно было быть чего-то подобного, от чего я внутренне напрягся. Или же я чего-то не знаю?
Отряд, возглавляемый мною, вышел к месту и расстродоточился по периметру, пока я осматривал павшего. Полуголый, с лысой головой и телом на последних каплях влаги человек напоминал собой подобие скелета человеческого с сверху натянутой иссохней, тугой кожей. Грудь его вздымалась так редко, что я первое время было уверился, что он умер. Он раскрыл глаза. Взяв бурдюк с водой, который мы на всякий случай захватили с собой, я перевернул его тело и прежде осмотрев на скрытое оружие и не найдя его, аккуратным движением попытался его напоить. Как только влага полилась по его губам он разразился сильным кашлем. Из горла вместе с водой начала отхаркиваться красная кровь. Еще несколько конвульсий и его тело начинает остывать.
— Бедолага не протянул совсем немного, — констатировал один из стражников.
— Сформировать разведывательные отряды. Осмотреть окрестности на ближайшие пять километров. Если увидите что-то подозрительное — в бой не вступать, отступить и доложить лично мне, — раздал я указания, а сам пристальнее начал разглядывать тело: на шее был какой-то шрам, будто бы он долгие годы что-то носил, что ему натирало.
Назад я вернулся в глубокой задумчивости, потому что люди просто так не умирают: их либо убивают, либо вынуждают умереть. Или же это просто случайность? Стечение обстоятельств? В окружении этой семейки во мне развилась небывалая паранойя. Начал видеть те вещи, которых, быть может, и вовсе не существует.
— Что здесь происходит? — впереди показался глава местного гарнизона охраны. Подтянутый, несмотря на свой солидный возраст, он вышагивал энергично, но с неторопливым достоинством. Густая проседь волос на голове была разделена на двое, и кончики закрадывалась за уши. Чернева усов сильно контрастировала на фоне шевелюры, создавая собой немного наигранного персонажа. — Почему кто-то отдает приказы моим стражникам?
— Я взял на себя эти обязательства на время вашего отсутствия, — тихим тоном ответил я.
— При всем уважении, сир, но я командую гарнизоном.
— При всем уважении, командующий, но время не терпело. Нужно было срочно принимать решения.
— И поэтому вы посылаете отряды на разведку не пойми куда? А если с ними что-то случится? Вы будете объяснятся их женам, что же произошло с их мужьями? — его голос едва сдерживал раздражение.
— Если какой-либо жене требуется обьяснение, почему их муж умер исполняя свои обязанности на такой профессии, то они либо ошиблись женами, либо своим делом, — я не так цинично это хотел произнести, но слова уже не вернуть.
— Получат подачку от жизни, а потом считают себя благородными, — и он демонстративно плюнул на землю.
Я прикрыл глаза. Глубоко вдохнул, остужая потоком контроля свою ярость. В это же время от меня начала исходить зеленое марево, разлетаясь вокруг. Медленно подошел к нему:
— Командир, — тихо прошептал я ему на ухо, — вы когда-нибудь убивали разом тысячу человек? Думаю, что нет. А вот я убивал. Полагаю, такой
