А вот калитка, ведущая в мои владения, насторожила. Она была приоткрыта! Даже если Пантелевна решила воспользоваться баней — она бы всё равно закрыла щеколду. Есть такая привычка у жителей частного сектора и тем более — людей деревенских. Потому как заберется коза чужая в огород, или псина с цепи сорвется — беды не оберешься!
А тут — приоткрытая сантиметров на двадцать калитка! Ну да, я давно тут не был — с того самого дня, как в Минск усвистал. Но всё закрывал тщательно — это хорошо помню. И потому — приготовиться следовало к худшему. Рюкзак с вещами я аккуратно поставил в палисаднике под кустом жасмина, потом — перелез сам. Если в доме вор — пускай на клямке и щеколде остаются его отпечатки.
Черт побери! В окнах второго, мансардного этажа я и вправду увидел бегающий лучик электрического света! Какой-то гад шарился по моей штаб-квартире! Алкоголь в моей крови смешался с норадреналином в яростный коктейль, мне хотелось ухватить из поленницы крепкое дубье и живо вломиться в дом — крушить мерзавцев! Но действовать опрометчиво не стоило...
Тихо-тихо я подобрался к входной двери и присмотрелся: замок был открыт! Скорее всего — работали отмычками или предварительно сняли слепок — я не специалист в таких вопросах. Злорадно хихикая в душе, я тихонечко сунул ключ в скважину и провернул его, закрывая, а потом замер, прислушиваясь. Звуки обыска продолжали доноситься из мансарды, так что я выдохнул и направился в обход дома.
В новой пристройке, там, где размещались ванная и туалет, имелось окно. Даже не окно — форточка, куда, впрочем, пролезть было вполне возможно. Эдакий запасной вход и выход — если знать, за что дёрнуть, открывалось оно довольно просто. Куртку я снял и положил тут же, на поленницу, чтобы не мешала, в два движения открыл себе путь в дом и ловко, аки пьяный удав, проскользнул в ванную, пребольно ударившись макушкой, коленкой и засадив себе пару заноз в руки.
Вот ведь мастера-плотники-столяры или как их там! И в дом собственный не влезешь, чтобы не покалечиться! Надо было мерки с хозяина снимать, а потом уже окно делать! Бурча мысленно таким образом, я поднялся с пола и огляделся в поисках какого-либо оружия. Ёршик для туалета? Бутылка "Белизны"? Опасная бритва? Черт с ним, снял телескопическую распорку для шторки, что висела над ванной, и двинулся вперед, стараясь ступать как можно тише.
Я чувствовал себя как в дерьмовых фильмах ужасов, разве что противостоял мне, скорее всего, не какой-нибудь монстр и не маньяк-убийца типа Фредди или Джейсона. Наверняка — или уголовник, прознавший о том, что удачливый кладоискатель давненько не появляется дома, или не в меру ретивый сотрудник неизвестных органов... Ни того, ни другого я жалеть не собирался. Разбойников и воров не люблю с детства — а вот нехрен брать, что другие зарабатывали кротом и потом! А что касается сотрудника — так будь он при исполнении, у него наверняка не возникло бы необходимости переться сюда среди ночи.
Так что я уже почти подкрался к самой винтовой лестнице, ведущей в штаб, когда ее ступеньки заскрипели.
Тяжело нагруженный добычей, сжимающий в руках пачки бумаг вор спускался вниз. Он был один, совершенно точно! Я замер за углом, размахнувшись держалкой от душа, и в тот самый момент, когда мерзавец ступил на пол первого этажа и сделал шаг в сторону прихожей, я изо всех сил врезал металлической хреновиной ему по спине, одновременно завопив что-то злобное и невразумительное.
— А-а-а-а-а!!! — вор издал крик настоящего животного ужаса и боли и ломанулся в сторону двери, и попытался открыть ее — но тщетно!
Он принялся ломиться плечом, косяк трясся, дверь содрогалась — но держалась!
— Ага-а-а! — победоносно провозгласил я. — Мой дом — моя крепость!
Я хотел снова приложить его держалкой, но оказалось, что хрупкая трубка переломилась в двух местах, так что я отбросил ее за бесполезностью и тут же ухватил со стола первое, что попалось под руку. Увидев мой замах, незадачливый вор, отчаявшись выбить дверь и разбрасывая во все стороны свою добычу- бумаги, клетчатые сумки и черт знает что еще — рванул к окну, мечтая выскочить в него.
Мой метательный снаряд настиг его в тот самый момент, когда он ногой выбивал стекло. Оглушительный звон и грохот стал аккомпанементом к глухому стуку, с каким несчастная сова-светильник из мыльного камня клюнула в ухо грабителя.
— Ы-ы-ы-ыать! — он просто брякнулся наружу, весь в осколках, а потом поднялся и заковылял к калитке, грязно ругаясь и матерясь.
— А ну стой! — я устремился было в погоню, но куда там!
Клямкнула калитка, свет фар ударил прямо в глаза, и я замешкался. Понял только — это грузовик, ГАЗ, или что-то подобное...
— Гера! Никак, ты вернулся? Что там у тебя опять за Содом и Гоморра? — закричала Пантелевна.
— Так воры! Лови их, Пантелевна! — разразился я дурным смехом.
Вот уж правда — не понос, так золотуха!
— Куда-а-а мне старой! Милицию вызывай!
— Так пойду вызову... Дом-то посторожите?
— Да уж посторожу! — бабуля аккуратно закрыла свою калитку на щеколду и переместилась к моему забору — сторожить, с клюкой наперевес.
"И той стражи нет надежней, ни храбрее, ни прилежней!" — в который раз за этот вечер вспомнил я Александра нашего Сергеевича.
***
Привалов и Соломин примчались через каких-то пятнадцать минут после того, как ко мне прибыли следователи и криминалисты. Те уже снимали отпечатки пальцев, фотографировали всё вокруг и проводили со мной опрос, когда появился Павел Петрович — огромный, злой, заспанный и в совершенно неуставной футболке с надписью "MAKE LOVE NOT WAR". Откуда взял только?
— Сворачивайтесь, мужики. Здесь закончили, — сказал он. — Пантелеевна, благодарю за службу, доброй ночи!
— Доброй ночи, Петенька! — кивнула старушка и потопала домой.
— Как — закончили? — удивился пожилой криминалист, — Мы же только начали!
— Закончили — значит закончили. Материалы потом все, что собрали, лично мне на стол. И никаких копий.
Я переводил взгляд с Привалова на Соломина и обратно. Соломин смущенно чесал затылок, начальник РОВД был, очевидно, чертовски сердит. Он стоял и молча курил всё время, пока подчиненные не уехали, потом сказал нам:
— Ну, пошлите в дом?
Из разбитого окна поддувало, и я подумал, что зря не поставил себе ставни. Идеально было бы — металлические рольшторы, но где я здесь их возьму? Потому — сходил в сарай за фанерой, молотком и гвоздями.
— Давай помогу, — сказал Соломин. И принюхался: — Вот понять не могу, вроде алкоголь, а вроде прополис... Чем пахнет?
— Этим и пахнет! Сидели с мужиками в гараже, пришел — а тут вот такое... Дом грабят.
Соломин молча придерживал обрезки фанеры, а я забивал гвозди. Наконец дело было сделано, и мы прошли внутрь.
Привалов хозяйничал на кухне, варил кофе. В моей турке. Управлялся ловко, несмотря на свои внушительные габариты. Я волей-неволей припомнил его братца — Петра Петровича — и хмыкнул: тот явно был потоньше в кости и поизящнее, что ли? Наверное — в мать. Этот-то явно плоть от плоти наших полесских дебрей — то ли зубр, то ли медведь-шатун...
— Чего хмыкаешь? — дернул головой Привалов-младший.
— Братца вашего вспоминаю. Видать, судьба у меня такая — только вижу человека в погонах по фамилии Привалов, тут же делаю ему большую головную боль.
— И не говори ты... — он принялся разливать кофе по трем чашкам. — Короче, так: ничего не было, никто к тебе в дом не приходил, никакого заявления ты не писал.
— Вот как? — мне всё больше казалось, что версия с ретивым сотрудником оказалась верной. — А окно?
— Ой, Гера! Пришлю тебе завтра стекольщика. И слесаря, замок поменять!
-Ой, Павел Петрович, сам сделаю, не обеднею! Лучше скажите — что за дичь творится?
— Погоди... Ты вора-то этого запомнил?
— Так не было ж ничего!
— Слыхал, Соломин, какой у нас мудрый не по годам Белозор появился?! Колись давай! Как выглядел, рост, комплекция, особые приметы?
