Остаётся определиться вам, погибнуть до него, после него или сначала мужественно сражаться с нами, а потом склонить голову ввиду смерти лица, принявшего вашу присягу.
— Вы что, вообще никаких других вариантов не предполагаете?
— Нет. А вы, барон, можете придумать какой-то другой исход? Спросите своего мальца, прошу прощения! Спросите своего сюзерена, сколько у меня было бойцов, когда я захватил его замок, ныне не существующий в природе. Я не утверждаю, что мне и сейчас хватит десяти бойцов, так и за моей спиной уже не десять человек.
— Ваша светлость, он говорить правду? Те слухи не врали?
— Барон, вы поаккуратнее со словами, а то я не удержусь и вызову вас на дуэль за обвинение в клевете.
— Уважаемый виконт, а вы не боитесь, что тогда ваша авантюра с вторжением в Долинол бесславно окончится? Не слишком ли вы юны для дуэли?
— Ваш посол тоже так считал на приёме у нашего короля. Мне пришлось опустить его на землю, а потом и ниже. Кажется, он был племянником королю Иманта.
— Так это от вашей руки он тогда пал? Я слышал про смерть посла, он был сильным воином. И как маг, и как фехтовальщик.
— Угу, совершенно справедливое замечание. Я тогда еле выжил. А он нет. Разменялись ударами, один его против моих двух.
— Барон Уле, вы забыли, зачем мы пришли сюда! Наша цель — дать понять зарвавшемуся захватчику, что ему не видать Долинола! Сначала мы отобьём все их атаки, а потом наш король Георг поможет выгнать с нашей земли всё их войско — шуганул своего барона Гуго. Правильно граф, так и надо ставить на место своих подчиненных! В любой ситуации бей своих, вдруг чужие испугаются.
— Ну что, на этой замечательной ноте позвольте считать переговоры оконченными. В самое ближайшее время мы на вас нападем. Так сказать, обрушимся на замок всей силой нашего оружия.
— А когда именно вы изволите на нас напасть?
— То есть что значит «когда»? Когда мне будет угодно. На рассвете или в пятницу. А то еще бывает, проснусь в ночи по нужде, а в голову как зайдет — самое время напасть! И тогда «Подъем! Все к оружию! На штурм!»
— А спать?
— Ну, уж как получится. Живые после победы выспятся, а мертвым и не надо. Так что прощайте, господа! Живыми нам уже не свидеться. Менестрели воспоют мою победу и вашу геройскую смерть.
— Да?
— Не скромничайте, геройскую! Граф Гуго прыгнет со стены, лишь бы не стать моим пленником.
— А вдруг он не захочет? — вставил свои пять белок маркиз Седерик.
— Глупости какие! Конечно захочет! И красиво, и живым он мне не нужен. Гуго, можно вопрос?
— Что? — похоже, Гуго и вправду задумался о своей красивой смерти, которую я ему предрек.
— Вы Долинолы по названию местности или графство названо по вашей фамилии?
— Графство это всегда так называлось.
— Я так и думал, молодой род. Так даже лучше.
— Чем лучше?
— Чем иначе. Тогда я тоже буду граф Долинольский, разницы большой никто не заметит.
Поболтав еще немного ни о чём, мы разошлись как в море корабли. Граф дер Долинол поехал в замок готовиться к отражению штурма, а мы в свой лагерь праздновать моральную победу над противником, который еще не понял, что продул игру, но начал чувствовать что-то эдакое. Ощущения — это непередаваемое словами нечто, что зачастую определяет наши поступки. У кого-то это бабочки в животе, а у кого-то личинки мух. Вот и пусть у них там копошится что-то нехорошее, может примут люди верное решение.
Гуго дер Долинол вернулся с переговоров в большой печали. Он был настолько озадачен, что новости об итогах встречи дворяне замка узнали от барона Уле. Новости не очень порадовали. Если верить барону, а причин не верить не было, то виконт Дорд, оказавшийся предводителем похода, решил уничтожить графство, вернее захватить все его земли. При этом живой пока граф Гуго дер Долинол собирался драться до смерти, тем самым оказав услугу своему врагу. Потому как смерть владельца графства даёт полное основание врагу объявить его своим трофеем, а вассалам забыть про присягу. Причем, по словам всё того же барона, виконт дер Прист Крушитель совершенно не питает к вассалам никакой ненависти и не ставит целью месть за войну против него. Настоящий рыцарь, преисполненный морали, воспитанный подобающим образом. А говорят, шпоры ему вручал сам король Мерсалии. А еще говорят, он успел повоевать и со своим королём по какому-то незначительному поводу, чуть ли не из-за стихов. А еще виконт не проиграл ни одной компании.
Так что, пока юный граф делился мыслями с матушкой, его вассалы прикинули свои перспективы и пришли к общему выводу — биться за своего сюзерена до последнего вздоха. Естественно, имелся в виду последний вздох Гуго. Положа руку на сердце, это его война и его враг. Причем, враг благородный и не чуждый милосердия. Иначе бы он не оставил в живых этого самого Гуго дер Долинола. Тем более после той истории, когда юноша предательски напал на него в замке. И говорят, не единожды.
Речь графа дер Долинола перед вассалами и дружиной была краткой. Он сообщил, что верит в незыблемость чувства долга своих вассалов, смелость дружины и помощь короля. И эта вера, по его словам, поможет силам графа победить в войне против бесчестного и вероломного врага. Про бесчестного перебор — решили вассалы. Напасть на соседа вполне в пределах нормы, если только вы не клялись друг другу в вечной дружбе. Так что, считай, Гуго ни за что обидел приличного и благородного человека.
Светать только начало, а замок уже разбудили, причем самым радикальным и бесцеремонным образом. Это мой отец сразу, когда стало видно цель, начал лупить из пушки по воротам. Расчет при орудии действовал как часы — заряжал, наводил, периодически промазывал топленым свиным салом ствол. Граф только успевал между глотками вина проверить прицел и вжарить магией по казеннику. На очередном, не знаю каком по счету выстреле ворота развалились категорически и вдруг. Но также вдруг снизу начал подниматься вал земли, закрывающий проём ворот. В конце концов вход в замок оказался запечатан наглухо. И судя по вязнувшим в насыпи малокалиберным снарядам, вал был толстый. Вот что такое опытный маг земли, не боевик, но фортификатор. Я себе такого хочу, блин!
