я не могла противиться». Это и кинематографично и … правдоподобно.
— Хорошо — кивает Мико: — хотя мне, честно говоря все равно. Мне совсем другое нужно и плевать что остальные скажут. Вот из-за таких слухов и людей, которые им верят — моя сестре и ушла. Ненавижу этих сволочей! Всех.
— Понимаю — взглядом напоминаю ей, что даже в спальне — нас наверняка пишут. Уверен что и камеры тут есть.
— Ну ладно. — говорит она, спустя некоторое время: — спасибо, что рассмешил меня.
— Поверь, это не нарочно — ворчу я: — я могу быть коварным соблазнителем.
— Угу. В следующей жизни. Слишком ты мягок и деликатен. — говорит Мико и грустнеет: — наверное поэтому я и … потому что ты мягкий, но в то же время можешь постоять за себя. Ты меня поймешь. Так что я подумала, что … ну, что нельзя нам друг друга потерять. Пока … — она обозначает взглядом что-то вроде «пока контракт не исполнен и все мои враги не легли в сырую землю, а их дома сожжены дотла, а их города отданы на разграбление и засыпаны солью». Кто я такой, чтобы спорить с девушкой? Киваю в ответ. Получаю полный удовлетворения взгляд.
— Спокойной ночи — говорит она и опускает полог: — завтра долгий день.
— Спокойной ночи — отвечаю я: — сладких снов.
— Сегодня у нас особый день — говорит Шика-сан. Надеюсь, что это все же Шика-сан, потому что опознать ее не удается — она не только в медицинской маске и черных очках, но еще и с прозрачным пластиковым экраном перед лицом. Лица, кстати, вообще не видно. Интересно, что практически все сотрудники студии такие же носить стали. Мы тут как чумной барак стали — кругом медицинские маски и пластиковые экраны.
— Тем не менее, я хочу сделать заявление. — продолжает Шика, глядя в наши заспанные физиономии: — во-первых администрация установила дополнительные две душевые кабинки — для девочек и для мальчиков отдельно. Кабинки установлены — одна рядом с комнатами девочек и вторая — в кладовой инвентаря. Принятие душа в таких кабинках строго по … половому признаку.
— Ура! — раздается чей-то голос, но на обладательницу голоса сразу же шикнули, заставив замолчать.
— Второе — открыта еще одна комната для проживания мальчиков — говорит Шика-сан: — Нобуо-кун, можешь воспользоваться ею, раз уж ты не можешь спать в старой.
— Спасибо, Шика-сан! — склоняется в глубоком поклоне Нобуо
— Больше не спи на диване в гостиной, ночью тут технические работы проводят — добавляет Шика и Нобуо еще раз кланяется и просит извинить за доставленные неудобства.
— И третье — в связи с эпидемией свиного гриппа в стране, нами было принято решение раздать участникам шоу противозачаточные препараты. Просьба внимательно ознакомиться с инструкцией и следовать графику приема без пропусков.
— Это правильно — говорит Эйка и косится на меня: — а то тут как чихнешь — так и забеременеешь.
— А экраны как у вас нам раздадут или продолжат Кенту-куна на нас тестировать? — поднимает руку Кимико.
— Какие тебе экраны, дура, силу воли применяй — ворчит Дездемона: — просто не спи не с кем и все.
— Если на силе воле, то я долго не продержусь — говорит Кимико: — у Юрико ее вон как много, и то не сдюжила. Выдайте нам экраны! И маски.
— И очки темные. Я в них круто выгляжу — скалит зубы Эйка.
— Поздно — раздается голос, и все смолкают. Юрико.
— Вы просто не сможете этому сопротивляться. Это — сильнее вас — говорит она речитативом старого солдата с посттравматическим синдромом и флэшбэками в духе «Джонни я не чувствую ног! Я не чувствую ног! Это потому, что у тебя их нет, дружище!». Этот голос человека, который повидал в жизни всякого дерьма.
— Это всегда будет с вами — продолжает она и поднимает голову, в ее глазах блестит веселый свет: — и я даже рада этому! Поддайтесь искушению! Все равно вы не в силах преодолеть его! — она снова опускает голову и в гостиной наступает гнетущая тишина.
— А можно мне два экрана — звучит голос Кимико: — потому что мне все труднее сопротивляться…
Свежий воздух. Вроде бы в помещениях студии все проветривается, обеззараживается, увлажняется и ионизируется, а также добавляются ароматы корицы и яблока, но этот воздух все равно как пластиковая роза в вазе с водой — неживой, пусть и соответствующий всем требованиям предусмотренным для воздуха внутри помещений. Не то. Чего-то не хватает в этом кондиционированном и переработанном воздухе. Потому, едва только я вышел наружу — свежий воздух опьянил меня с первого же вдоха. Свежий воздух и солнце. Нам повезло — такой солнечный денек!
— Никогда не думала, что буду так ходить — ворчит Сора, поднимая воротник своего пальто и поправляя солнцезащитные очки: — прямо дурдом какой-то. Жизнь замечательных людей...
А ворчит Сора потому что мы передвигаемся не просто так. Это внутри помещений студии тот факт, что нас снимают двадцать четыре на семь — еще можно как-то скрыть. Но как только мы втроем — я, Сора и Юрико — вышли наружу, как сразу стало ясно, что передвижение даже от здания студии до студийного микроавтобуса — уже целая проблема. Потому что нас снимают сразу с трех точек. То есть порядок передвижения следующий — в центре ордера мы втроем, а нас окружают три оператора, парочка ребят с длинными палками, на которых висят микрофоны и еще четверо с серебристыми экранами — чтобы направлять свет. И еще несколько — просто так. Наверное, какие-то административные функции выполняют. Аккумуляторы таскают, свет поправляют, советуют чего или просто тут рядом околачиваются. В целом получается приличная такая толпа.
— Аве, Цезарь… — бормочет Юрико, шагая рядом со мной. Она бросает на меня быстрый взгляд и берет меня под руку: — теперь можно и так ходить. Все равно уже… упавший в реку дождя не боится.
— Конечно. — киваю я. Сора берет меня под руку с другой стороны, демонстративно не смотря на меня и отворачивая голову так, что я опасаюсь за ее сохранность и равновесие. Впрочем дорожка от павильона до парковки ровная, так что споткнуться не должна.
— Сора тоже в
