прикончить Заура. Он тоже где-то в этой шайке. Как только окажусь рядом, почувствую засранца, а пока непонятно.
Между тем до ушей доносится крик Трубецкого:
— А-А-А!
Даже не крик, а рев, видимо, в преддверии атаки, потому что следом летит огромный валун в рост человека. Я едва успеваю отскочить, а вот двоим убыхам не везет — их со смачным чавканьем раскатывает в лепешки.
Но я не теряюсь. Пара карточных бросков и пинков — и новая кровавая жатва из трех врагов готова.
А вообще, похоже, зря я влез. Трубецкой и без меня бы разнес бы всех. Недооценил я Магистров. Но раз сунулся — поиграем.
Еще пара валунов летит в толпу убыхов. Причем будто специально рядом со мной. Я едва успеваю уйти чередой прыжков и кульбитов.
Когда я прикончиваю еще тройку горцев, Абухаб наконец замечает меня. Правда, поздновато. Больше половины его людей резко оказалась в бездыханном положении.
— Гребаный скакун! Ты еще кто⁈ — разрывается он ором.
— Палач клана Фирата, — усмехаюсь под балаклавой, но убыхский черт все равно видит мои смеющиеся глаза.
Он тоже в маске, да еще в вихревом доспехе, но по тому, как застыл на пару секунд, догадываюсь, как горец ошеломлен. Пошла насмарку их маскировка, и нашивка «солнышка» на плече не помогла. Клан Фират обречен. Ведь они на напали на Магистра, а столь высокого ранга достигли лишь самые влиятельные рода Сочи.
— Это мы еще посмотрим!
Абухаб отбрасывает гранатомет и с ревом кидается на меня. Под грохот нового камнепада мы схватываемся. Сцепляться с Грандмастером в лобовую для меня нынче чревато, поэтому я уклоняюсь. Нырок под удар правой, тут же выстреливаю боковым в живот. Отклоняю тычок локтем, еще два боковых. Уход за спину противника, одновременно швыряя пару карт. Взрывы гаснут в вихрях доспеха, не успев появиться. Я не стою на месте. Уклон от широкого маха правой. Слева мелькает в воздухе размытым полупрозрачным пятном какая-то ветровая техника — едва успеваю отдернуть голову.
Неожиданно у моих ног вспучивается вихрь. Я тут же сигаю вверх, ухожу кульбитом в сторону, а на месте, где только что стоял, уже качаются кольца высокого смерча. Фух, пронесло.
— Вернись, трус!!! — кричит вдогонку Абухаб, но сам не задерживается на одном месте. Горца моментально сносит, как пушинку, очередным валуном.
— Меньше надо орать, — выдыхаю.
Доспех спасает убыха. Перекувыркнувшись через себя, он пытается встать. Но тут я поднимаю с земли ГМ и выпускаю три заряда точно ему в голову. Готов. Вообще эти пукалки пробивают двухсотмиллиметровую гомогенную броню, так что неудивительно, что кочан Абухаба разлетелся на куски.
— Уже не терпится поглотить твою душу, — хмыкаю безголовому телу.
Между тем практически всех горцев положили, несколько пленников не в счет. Перестрелка закончилась. Гвардейцы занимаются ранеными и погибшими.
— Хорошо скакал, — с одобрением громыхает подошедший глава Совета. — Ловко, парень.
Я небрежно киваю ему, считай за поклон.
— Если бы вы лучше целились, моих скачков было бы в разы меньше.
Некоторое время он смотрит на меня из глубин гранитного шлема, словно бы с прищуром, а потом разряжается громким раскатистым смехом.
— Уж как получалось, парень. Я сначала вообще думал, что ты один из них. Только когда они начали помирать от твоих взрывов, сообразил.
Трубецкой скидывает с себя пласты гранита и оглядывает экипировку мертвых убыхов.
— Клан Нестер? — удивляется глава Совета.
К нам подходят телохранители Трубецкого, Еремей и Витязь.
— Не кажется мне, что все так просто, Ваше благородие, — замечаю, а сам ищу внутренним зрением Заура. Я поручил ему сдаться одним из первых, но среди пленных молодого убыха нет.
Обнаруживается горец на земле посреди кучи трупов. Я подхожу к своему духовному рабу, оглядываю подстреленный живот. Тресни Навь! Ранение серьезное, черт. А раз не жилец, надо действовать быстро.
Сев на корточки, я сдираю маску с лица Заура. Он смотрит на меня вылупленными глазами.
— Говори, — шепчу. — По сценарию, — и уже громче. — Кто вы, мать твою⁈
На мой крик подходят Трубецкие с Моржовым и Богатыревым.
— Не убивайте и я скажу! — громко отвечает Заур через силу.
— Не убьем, — соглашаюсь. — Кто вы?
— Фират, — хрипит Заур. — Мы — клан Фират.
— Но у вас вышита эмблема Нестера, — замечает Трубецкой.
— Это обман, мы хотели подставить Нестера, — всхлипывает убых. — Фирату приказали уничтожить Моржовых и, по возможности, Трубецкого.
— Кто приказал⁈ — вскидывается глава Совета. — Скажи, и я достану тебе Целителя!
Он, сто процентов, лжет. Зауру жить от силы десять минут, а ближайший Целитель в сотне километров. Но эта ложь мне на руку.
— Говори! — требует Трубецкий. — Кто приказал⁈
— Воскр… — не договорив, Заур закрывает глаза и перестает дышать.
Я проверяю его пульс. Мертв. Тресни Навь! А ведь почти досказал! Шлюха-Судьба опять заигрывает со мной!
— Гхм, — глубоко задумывается Трубецкой, а потом поднимает взгляд на Еремея. — Пленных сразу везите в мое имение на Продольной, их допросом займутся мои дознаватели.
— Хорошо, — протягивает Моржов и бросает взгляд на меня.
Это не утаивается от Трубецкого.
— Кстати, кто ты такой, парень? — спрашивает глава Совета. — Герб Лазаревых, — он кивает на вышивку на плече Богатырева, — я узнал, но у тебя вышит странный грифон. Не помню такого.
Я поднимаюсь и, стянув балаклаву с лица, смотрю прямо в глаза удивленному Трубецкого.
— Лучше запомните, Ваше благородие, — усмехаюсь. — Потому что меня зовут Романов Михаил Федорович.
Он хмурится.
— Второй раз пересекаемся, Михаил. Что же тебя и правда стоит запомнить. И как вообще вы с Лазаревыми оказались здесь?
— Моржовы попросили помочь в обеспечении охраны периметра, — пожимаю плечами.
Брови Трубецкого опять взлетают вверх.
— Моржовы? Еремей? — он в замешательстве оглядывается на главного «моржа». — Ты попросил помощи Лазаревых с Романовым после того, как они убили твоего отца и десятки ваших гвардейцев?
— Романов — человек чести, — нехотя, сквозь стиснутые зубы сообщает Еремей. — Я не испытываю к нему любви ни на грамм, мягко говоря. Но в то же время знаю, если он что-то пообещает сделать, то сделает. Лучшего делового партнера не найти, — закончив говорить, «морж» не выдерживает и яростно дергает себя за отвислый ус, что добавляет его словам экспрессивности.
Хе, интересно, он, правда, так думает или просто играет свою роль?
— Странные дела творятся, — пораженно качает головой Трубецкой. — Дело ваше, конечно… Про пленных не забудьте, — и он топает к своему минивэну в сторонке, но вдруг оборачивается и спрашивает: — Михаил, а ты не думал стать князем-защитником Сочи?
Кхм, он всерьез?
— Князем, Ваше благородие? — строю из себя простодушного дурачка.
— Именно. Всё же ты дрался впечатляюще, со всеми этими кувырками в воздухе… это сложно не признать. Особенно после того, как уделал Грандмастера, — кивает он на обезглавленного воздушника. — Подумай. Но если решишь, не забудь получить сертификат Центра.
Спустя минуту Трубецкой уезжает, а я раздраженно оборачиваюсь к Еремею с Богатыревым:
— А теперь, судари, объясните мне, что
