— А ты, часом, не из мусоров? — разозлился Василевич.
— Почему «часом»? Два года отработаю в ментуре по распределению. Ольга в курсе. Не час. Потом свалю, если война в Афгане кончится, и нас не будут обувать в сапоги. Но ты не ответил, зачем тебе этот гемор? Поднимешь вчистую штуку или две, а шуму и риска… Столько людей в теме! Кто-то вложит ещё. Обиженный проигравший, например.
— Обиженный? Пусть приходит снова и играет! У нас дверь в одну сторону. Зашёл — выхода нет. Делай следующую ставку или…
— Или? Смотрю, у тебя железные яйца, парень. В самом деле? Чтоб такие заявки делать, нужно кого-то за спиной иметь. А также сверху, чтоб прикрывал и крышевал. Не блефуешь?
— Один сосунок думал — блефую. По концухе повесился.
— А если бы не повесился? Хватит духу завалить отказника?
Конечно, такого напора Василевич не ждал.
— Если один раз позволишь послать себя на Х, все будут вытирать об тебя ноги.
— Тут ты прав, Глеб. Короче, у меня предложение простое. Сейчас даю тебе две сотни. Да хоть три. Смотрю твоё автородео, пару штук поставлю. Понравится — буду ходить дальше. Нет — значит, нет. И не потому, что на тебя можно класть болт. Просто так договорились.
— Так не правильно… И за мной есть, и надо мной есть. Они не одобрят.
— Тогда не на того напал. Люди при деньгах, они с характером. И со своими условиями. Я сам решаю, куда трачу бабки, с какими девицами встречаюсь. Или ты ищешь пельменя, готового лезть в петлю?
Егор сделал последний глоток, плеснул остатки в полузасохший фикус, поймав осуждающий взгляд тётки за стойкой, и повернулся уходить.
— Стояночка… Ты уже слишком много знаешь о нас.
Тон гопника плохо удавался студенту.
— Не проблема. Могу завалить тебя прямо тут. И тогда все будут знать о Глебе Василевиче 1959 года рождения, погоняло «Баклан», только одно: он — труп.
— Ты даже мою фамилию выяснил… И год рождения!
— Само собой. Это не сложно. Подумай, я буду доверять несколько кровных тысяч неизвестному Васе Пупкину? Сам так развлекайся. Эх, жаль, что не вышло разговора.
Он решительно вышел из кафе, взяв курс на стоянку такси. Расчёт был прост: Баклан, строящий из себя крутого, не может оставить всё как есть, иначе он — в проигравших.
Как и следовало ожидать, Глеб догнал.
— Давай так: первый раз — без обязательств. А там решишь, ты с нами дальше или отваливаешь.
— Когда?
— Завтра около полуночи встречаемся у выезда на Брест перед Кольцевой. Машины есть, готовятся. Будет лучше, чем в прошлый раз. Тебе понравится.
— Ну, смотри. Если что, я знаю, где тебя найти. Даже без помощи Ольги.
Егор, не смущаясь, что находились на открытом месте, сунул четыре зелёные пятидесятки.
— Хорошо. А на твой вопрос я отвечу: мне нравятся машины. И мотоциклы. В юности тренировался на кроссовых на «Заре». Считай, что гонки — это хобби. Зарабатываю другим.
— Нормальный, пацанский ответ. До завтра, Глеб.
Ага… Вот что сыщик из Заводского знал про стадион «Заря», о занятии мотоспортом организатора преступления. Что же сам не вычислил Василевича, с такой-то зацепкой?
Хуже всего, что выезд на Брест — практически прямо противоположное место относительно стадиона, прикинул Егор. Тот — на северо-востоке от центра, Брестское шоссе уходит на юго-запад. То есть рихтовать тачки они будут в другом, пока неизвестном месте.
С грузом тяжёлых мыслей вернулся в РОВД и тут же начал звонить, пользуясь отсутствием Вильнёва.
Услышав доклад Егора, Аркадий заскрипел зубами так, что слышно было даже по телефону.
— Что, оцеплять все ровные пятаки размером со школьный стадион? Да ты хоть знаешь, сколько таких стадионов по городу?
— Спугнёшь. Проще тогда делать засаду на выезде на Брест, брать всех тёплыми и колоть.
— А толку? Там наглые, раскормленные цековские выродки! — Аркадий удивительно непочтительно выразился в адрес ЦК, учреждения, которое его контора обязана денно и нощно лелеять. Причём — по открытой линии. — Будут нагло ржать нам в лицо, потом вмешаются папашки, и дело закрыто. Нет, нужно откровенное соучастие в преступлении. Башляя за зрелище в третий раз подряд, они подстрекают Василевича на новые угоны и уничтожение личного имущества граждан. Устойчивая организованная преступная группировка.
— У нас же нет оргпреступности! — притворно удивился Егор.
— В секретной отчётности — есть. Ладно. Времени немного. Что-то придумаем до следующей ночи. Можешь пока встретиться с сестрой Василевича. Потом обидится за брата — не даст.
Хотелось вспомнить вслух словечко Вильнёва «писькострадалец», но лейтенант не хотел избыточно поддевать гэбешника.
— Это я ей не отдамся. Перетопчется, — Егор принёс нархозовкам в жертву Давидовича — пусть тешутся. Тем более, Лёха не в претензии. — Вас волнуют высокородные мальчики, ментов — машины. Мне звонить в УУР?
— Погоди. Розыск мы сами подключим. Если будет нужда.
Последняя фраза не понравилась абсолютно. Запахло извечной конкуренцией, КГБ против МВД, где Егор играл за обе команды сразу, сидя на разъезжающихся стульях. Так и анус недолго порвать.
А если у КГБ элементарно не хватит людей? Мастерство их группы захвата, когда брали ОБХССников, не впечатлило ни разу.
Что любопытно, операция выпала в ночь на пятницу, то есть с шестого на седьмое. Коммунистические безбожники Рождество не отмечали никак. Ни озорующая пацанва, задумавшая крушить тачки, ни открывшие на них охоту силовики.
Поскольку был четверг, по советским понятиям — рыбный день, Егор потратил остаток дня на ловлю рыбы в мутной воде. А именно — шлифовал расклад по договорённостям с Яковом Наумовичем.
В итоге доля Егора, собственно — будущей четы Евстигнеевых, ужалась с двух третей до одной трети пирога. Но в абсолютном выражении он мало потерял. Может, и выиграл, поскольку продажа грузинских поделок минской фарце мелким оптом по каналам директора торга предполагала большую маржу, расходы меньше, не нужно платить «шиксе» и другим торговкам из «Счастья». Безопасность Яков брал на себя и сохранность под собственную материальную ответственность. Естественно, большая часть левака не предназначалась для хранения вместе с официалом. Егору осталась работа с поставщиком, Кабушкиной — транзит в Прибалтику. Доля Валентины Ивановны также несколько усохла, но, к счастью, по инициативе директора, а не Егора. Та, слегка расстроившись, собственно, как и любой другой из торговой сферы, согласилась. А ведь недавно вообще собиралась соскочить! К тому же «Счастье» избавлялось от параллельных потоков — правого и левого. Теперь, по большому счёту, Кабушкину не за что прищемить. Отчего быть недовольной?
Наверно, очень недовольный был бы Папаныч. Гэбисты к поимке Василевича сыщиков не привлекли. Аркадий сослался на прямой запрет Сазонова, уверенного, что из розыска кто-то обязательно сольёт информацию, и вся комбинация пойдёт прахом. Проблема в том, что в КГБ БССР не существовало никакой спецгруппы вроде «Альфы», та имелась лишь в Москве. С ОМОНом, СОБРом и прочими командами накачанных и выдрессированных костоломов ситуация обстояла так же — никак. В начале восьмидесятых не задумывались, что в тихой Беларуси понадобится спецназ. Простого хулигана и участковый заломает…
Но готовились капитально, потратив весь вечер пятницы. Егор получил в своё распоряжение чёрную «волгу» с частными номерами. Технарь, показавший в ней некоторые ухищрения, правда, до тачек Джеймса Бонда она не дотянула и близко, заверил: даже при выключенном двигателе работает довольно мощный передатчик, сигнал засекается более чем за десяток километров. Под одежду навестили «бюстгальтер», то есть комплект передатчика и микрофона, причём аппаратура «волги» и ретранслировала, и записывала услышанное микрофоном. И хотя всё это великолепие запросто перекрыл бы любой недорогой смартфон, Егор счёл необходимым восхищённо цокнуть языком и сказать «да-а-а… до чего техника дошла», а потом попросил поездить на «волге». Первый и последний раз он рулил такой, когда вёз в багажнике два грузинских трупа.
