взгляд испанки, — что ты не помогла мне. Вдвоём мы быстрее справились бы с ними.
Она удивлённо подняла брови.
— Прости, Констан, но ты мне не платишь за это. У нас договор только на обучение, если ты не забыл. Я не оказываю услуг по охране.
От её холодной улыбки мне стало неуютно. Казалось бы, столько с ней общаемся, живём под одной крышей, а на её помощь рассчитывать не приходится. То ли разница в менталитете у нас слишком сильная, то ли у Диего совершенно нет ко мне дружеских чувств. Ведь знает, что отплатил бы ей сторицей, но палец о палец не ударила. На её месте я бы не смог оставаться в стороне.
— Извини, устал я что-то. Давай продолжим разговор завтра.
Диего ушла, а я распластался на кушетке и решил остаться ночевать здесь же. Нога разболелась, и тащиться в спальню не было никаких сил.
Через сон почувствовал, что заходила Настасья Филипповна. Увидела, что я задремал, накрыла меня одеялом, перекрестила и на цыпочках вышла из комнаты.
Я почти провалился в сон, как меня вдруг подбросило. Кривясь от боли, встал, подошёл к шкафу и достал медную коробочку. Да, ошибки быть не может — я точно вспомнил, где видел эту вещицу в прошлый раз. На столе у князя Голицына, когда продавал ему лошадей.
Утром меня разбудил запах кофия. Ёшки-матрёшки, как мне не хватало этого мгновения! За время поездки в Петербург и службы в армии я успел забыть, насколько это прекрасно.
Я открыл глаза и увидел Таню с кофейником в руках.
— Доброе утро, Константин Платонович.
Девушка улыбнулась и подала мне фарфоровую чашечку. У меня даже сердце пропустило удар от такого зрелища. Бог ты мой, только ради этого стоило брать Берлин и выслушивать ругань императрицы.
— Доброе утро, Танечка.
Взяв чашечку из рук девушки, я задержал пальцы на её ладони.
— Я очень по тебе скучал.
— Правда⁈
— Очень-очень.
Я притянул Таню к себе и поцеловал. Её ответ был полон страсти и одновременно нежности.
— Я тоже, очень-очень, — шёпотом выдохнула она в ответ. — Думала, вы про меня совсем забыли. Нашли в столице себе благородную барышню…
Недоговорив, она снова впилась мне в губы с дикой жадностью.
Увы, секунды счастья длились недолго. В дверь постучали, Таня сразу же отстранилась и выставила между нами кофейник. Но глаза у орки горели, как у хищной кошки перед броском.
— Доброе утро, Константин Платонович.
Киж вошёл в комнату с печальным лицом и коротко поклонился.
— Прошу прощения за столь ранний визит. Только что вернулся и хотел сразу же доложиться.
Таня, пряча счастливую улыбку, выскользнула из комнаты, а я отпил глоток кофия и кивнул Кижу:
— Рассказывай, что у тебя.
— Виноват, Константин Платонович, не справился. Не смог добраться до Троекурова.
Он потупился и тяжело вздохнул.
— Охрана? Тебя заметили?
Киж качнул головой.
— Нет, Константин Платонович. Я даже в спальню к нему пробрался. Только на Троекурова какое-то особенное заклятье наложено, против мёртвых. Я к нему не то что прикоснуться не смог, а даже подойти ближе, чем на два шага, не сумел. Виноват, не оправдал вашего доверия.
— Не городи ерунды.
Я поморщился от его показательного самоуничижения и задумался. Заклятье, значит? Интересное кино. Троекуров специально готовился к столкновению со мной или это предосторожность ещё со времён, когда был жив дядя? Скорее второе, хотя сейчас это не имеет значения. Раз тихий вариант с Кижом не получился, придётся искать другие методы воздействия.
Как по мне, лучше было бы решить проблему силовым методом. Вот только людей у меня для этого практически нет. Опричники ранены, рисковать Таней и Александрой я не собираюсь, а вдвоём с Кижом мы много не навоюем. Просто не сможем разорваться между всеми направлениями сразу.
— Ты видел у него в усадьбе что-то интересное? Что там происходит вообще?
— Кхм… — Киж смутился. — Простите, Константин Платонович, но вы не просили этого. Я работал против хозяина, какое мне дело до самой усадьбы и крепостных.
Да уж, рано я сказал, что Киж начал оживать. Мертвец, как и раньше, в случае прямых приказов, выполнял их буквально, не проявляя излишней инициативы. Будто автомат или механическая кукла. Хочешь, чтобы он дополнительно осмотрелся? Добавь этот пункт в «техническое задание»!
— Ладно, придумаю, что с ним делать. А ты займись охраной усадьбы, пока опричники временно нетрудоспособны.
Киж щёлкнул каблуками и пошёл к двери чуть ли не строевым шагом. Такие задания он любил, лично осуществляя дозор вокруг усадьбы. Пусть себе развлекается, всё лучше, чем он будет героически уничтожать запасы крепких напитков.
* * *
Лежать мне надоело ещё вчера, и я вознамерился «прогуляться» по дому. Но тут же появилась Настасья Филипповна и попыталась уложить меня обратно.
— Костя, нельзя тебе ногу тревожить. Полежи хоть до следующей недели, дождись, пока заживёт, а там и расхаживай. Нет-нет-нет, никаких хождений тебе нельзя, и даже не думай.
— Настасья Филипповна, перестаньте. Я сам решу, когда мне ходить.
— Охохонюшки, Костенька, ну куда тебя несёт? Такая рана, а ты разгуливать собрался. Давай я тебе почитаю. На французском, хочешь? Такие замечательные романы в библиотеке есть, я каждый раз плачу над чтением. До чего хорошо пишут!
Видя, что уговоры на меня не действуют, ключница вздохнула и смирилась с неизбежным.
— Ну, хоть палочку возьми, чтобы ногу поберечь.
«Палочкой» оказалась щёгольская трость из красного дерева с набалдашником в виде черепа из слоновой кости. Судя по всему, вещица была дядиной, специально подобранной под образ страшного некроманта. Впрочем, ходить с ней было гораздо удобнее.
Первым делом я отправился навестить Марью Алексевну. Княгиня ещё не вставала, но уже не выглядела умирающей. Была свежа, бодра и, как мне показалось, слегка помолодела.
— Ах, Костенька, — она протянула мне руку для поцелуя, — как я рада тебя видеть. Так чудесно, что ты снова дома. В твоём отсутствии было что-то крайне несообразное.
Она принялась расспрашивать о моих «приключениях», больше интересуясь Петербургом, а не военными делами. Чувствовалось, что княгиня скучает по придворной жизни, и рассказы об императрице и интригах, в которые меня втягивали, бальзамом льются на её сердце.
— С Фридрихом ты правильно сделал, — одобрила княгиня, — а что Елизавета ругалась, так не обращай внимания. Она с молодости убийств не любит, насмотрелась, что Анна Иоанновна творила. Только омлет, не разбив яиц, не сделаешь.
Похлопав меня по руке, она хитро улыбнулась.
— А ты войну закончил, кому положено — запомнят такое дело. Глядишь, и до генерала в чинах дорастёшь.
— Честно говоря, не хотелось бы, — глядя, как удивлённо поднимаются её брови, я пояснил: — Служба меня тяготит, Марья Алексевна. Начальник на начальнике и начальником погоняет. Я уж лучше сам по себе буду. Займусь заводами, мануфактурами и всяким таким.
Княгиня задумалась на несколько мгновений.
— Может, ты и прав. Вон, Василий Фёдорович высоко летал, одну половину двора в страхе держал, другую закадычными друзьями числил. Только не спасло это от ссылки, чуть лоб не расшиб, когда падал.
Пожевав губами, княгиня усмехнулась.
— Я тебе потом скажу, напишешь кой-кому письма в столицу. Заручишься поддержкой на всякий случай, да и привилегии тебе понадобятся для мануфактур.
Мысленно сделав себе пометку, я кивнул. Привилегией, насколько мне объяснили, называли патент на производство любого изобретения. Денег и времени на его оформление уходило тьма-тьмущая.
— Марья Алексевна, хотел спросить у вас. Еропкины, когда напали на усадьбу, какие документы требовали им выдать?
— Бумаги хотели, по которым ты лошадей делаешь.
Теперь пришла моя очередь удивляться. Неожиданно, однако. Откуда они вообще узнали про те записки, что я оставил Александре и Тане?
— Крику было много, — продолжала княгиня, — говорили, и что умер ты, и что бумаги эти ты украл у заграничного купца. Мол, не твои они, вернуть надо настоящему хозяину.
Интересно девки пляшут! Кому это я дорогу своими конями перешёл? Надо разбираться. Взять бы господина Еропкина, что лежит на леднике, да поспрашивать: кто такой красивый дал ему заказ на «лошадиные» бумаги? Меня останавливал только запрет на допрос без разрешения церкви, поставленный дядей. Но я уже придумал, каким способом можно попробовать его обойти.
— Мне Настасья сказала, — Марья Алексевна прищурилась, глядя на меня, — что ты мальчишку Еропкина отпустил.
Я кивнул.
— Отправил домой, всё равно не боец уже. Или надо было добить?
— Всё правильно сделал, — княгиня потрепала меня по макушке, — незачем лишний грех на душу брать. Да и Судья, коли приедет, пусть
