украли? Или площадка у камней лесом заросла?
— Холодно очень было, — Александра шмыгнула носом, — очень-очень. Даже Диего с Ксюшкой не стала выходить, объявила ей вакацию на целый месяц.
— И вы не нашли ничего лучше, как устроить пожар здесь? Если уж так хотелось тренироваться в доме, так спустились бы в подвал. Там пожара точно бы не случилось.
— Константин Платонович, — Таня перешла на громкий шёпот, — так там ведь эти…
— Кто?
— Ну, эти, которые за дверьми скребутся.
— Вы только уехали, они стали изнутри царапаться.
— Даже Марья Алексевна туда с Диего ходили. Час там сидели, потом вышли и дверь в подвал на три замка заперли.
— И досками велели заколотить, крест-накрест.
— Туда спуститься даже страшно, а вы говорите — колдовать.
Я закашлялся. Это что за гадость там скреблась? Что за сюрприз мне остался от дяди? Может, и хорошо, что Киж не успел их открыть? Хочешь не хочешь, а рано или поздно мне придётся туда спуститься самому и разобраться с этой тайной. Но пока трогать её совершенно не хочется.
— Ладно, будем считать паркет пострадавшим ради пользы. Дальше.
Ученицы, вздохнув с облегчением, продолжили рассказ. Ближе к весне девушки взялись за работу с хрусталём. Больше десятка призм они испортили, причём три штуки буквально взорвались во время наложения Знаков. Слава богу, никто особенно не пострадал, но страху они натерпелись.
Впрочем, упорства девушкам было не занимать — в конце марта они смогли сделать рабочий комплект хрусталя для создания механической лошади. А там и погода позволила им целыми днями возиться в мастерской с кузнецом Прохором. Больше месяца им потребовалось на доводку первого экземпляра, но всё окупилось сторицей. Первый механический конь получился на загляденье! Могучий красавец, ничуть не хуже хвалёных авалонцев.
В этом месте девушки так старательно отводили взгляды, что сразу было понятно — лошадь вышла с дефектом.
— Сударыни, скажите честно. Что именно вы запороли?
Они дружно вздохнули.
— С Печатями что-то напутали, Константин Платонович.
— Он на заднюю правую ногу хромает.
— Мы и так и эдак, а исправить не получилось.
— Ерунда, это чинится за десять минут подтяжкой эфирных струн. Завтра вместе посмотрим, и вы сами поправите.
— Константин Платонович…
— Не получится.
— Да, никак нельзя.
Я вопросительно на них посмотрел, требуя объяснений.
— Так продали уже, Константин Платонович.
— Лаврентий Палыч сказал, что в бюджете поместья кассовый разрыв, срочно деньги нужны.
— Вот мы его и продали.
Однако! Лаврентий Палыч меня, конечно, выручил вчера, но аудит в его делах провести надо. Кассовый разрыв, значит? А ведь я оставил достаточно денег, когда уезжал, с хорошим запасом. Придётся разбираться в бухгалтерии, как бы скучно ни было.
— Сами продавали?
— Нет, — Александра захихикала, — мы же не купчихи. Пётр за это дело взялся, вместе с коробейником.
— Каким коробейником?
— Ну этот, Ванька. Он вам ещё железо привозил целый воз.
Точно, был такой персонаж — Ванька Щербатый, офеня из Меленок.
— И что дальше?
— Продал за две недели всего. Сказал, какому-то купцу-огрину из Саранска. Только не сильно дорого. Говорят, цены на механических лошадей упали, из неметчины сейчас дешёвых везут.
— И следующих двух тоже продал.
Таня и Сашка посмотрели на меня с гордостью.
— Этих мы гораздо быстрее сделали.
— Без хромоты? — я уточнил больше в шутку.
Девушки натянуто улыбнулись.
— Почти. Там и незаметно совсем.
— Всё равно ведь купили.
— Передали, что ещё возьмут. И десять, и двадцать.
— Только в мастерской железа почти не осталось.
— И хрусталь закончился.
Мысленно сделав пометку разобраться с поставщиками, я кивнул и встал.
— Сударыни.
Рыжая и орка вскочили.
— Что могу сказать, — я сделал драматическую паузу.
В глазах у девушек промелькнула тень страха.
— Вы справились на отлично! — не стал я тянуть. — Не кривя душой, могу сказать: вы легко могли бы сдать экзамены на третьем курсе Сорбонны. Я горжусь такими способными ученицами.
Они разом запищали. Захлопали в ладоши, чуть ли не подпрыгивая, и принялись обниматься. А затем бросились обнимать меня.
Мне, конечно, приятно когда набрасываются сразу две девушки, пытаясь затискать до смерти, но они меня слегка уронили обратно на кушетку.
— Туше! Бешеные. Учителя не обязательно ронять, чтобы выразить свою радость. Александра, перестаньте так кричать, а то я оглохну.
— Константин Платонович! Это всё вы!
— Да!
— Вы самый-самый-самый лучший учитель! Самый добрый! Самый умный!
— Александра, какой я добрый, вы увидите в ближайшие дни, когда я буду спрашивать вас по новым Знакам, что вы учили. И вам придётся постараться, чтобы удивить своими знаниями.
— Мы всё знаем!
— Мы выучили, Константин Платонович.
— Вот и проверим. А сейчас, у меня есть для вас задание. Велите заложить дрожки и езжайте в Добрятино.
— Константин Платонович, зачем вы нас отсылаете? Вы только приехали, мы…
— Александра, во-первых, перебивать наставника невежливо. Во-вторых, подумайте об отце с матерью — они волнуются, между прочим. В-третьих, я не договорил до конца, иначе вы бы узнали, зачем туда едете. Сядьте, сударыня, и дослушайте до конца.
Рыжая поджала губы, но вернулась в своё кресло. Таня тоже отсела от меня, чтобы не создавать неудобную ситуацию.
— Итак, ещё раз. Возьмите дрожки и езжайте в Добрятино. Успокоите ваших родных, Александра, переночуете, и завтра утром вернётесь. Но не одна, а с Ксенией. Вашей сестре, Александра, сейчас вредно оставаться без присмотра наставника.
— Я поняла, Константин Платонович.
— А также пригласите в гости Петра Петровича. Мне необходима его консультация.
— Зачем приглашать? Мы его сразу привезём. Отец в вас души не чает, он бы всех моих сестёр за вас замуж выдал. Разом.
Я закашлялся.
— Не надо так шутить, Александра.
— А я и не шучу, он сам сказал. Очень удобно, говорит — одного хорошего человека нашёл и сразу всех за него отдал. Большая экономия времени получается. И зятю тоже хорошо — жён много, а тёща всего одна. Вы подумайте, Константин Платонович, очень интересный вариант, между прочим. И я буду спокойна, что сёстры под вашим присмотром.
Рыжая говорила с серьёзным лицом, но было явно видно, что она потешается.
— Спасибо за предложение, я подумаю. Только учтите, Александра, вы отправитесь к родителям. С такой кучей жён у меня не останется времени на обучение всяких шутниц. Ладно, посмеялись и хватит. Берите дрожки и езжайте, только возьмите с собой Кузьму или Прохора.
— Зачем? — Александра искренне удивилась. — Мы править сами можем.
— А с собой «огнебой» возьмём. Вы же знаете, как я стреляю.
— Именно поэтому, сударыни. Я опасаюсь не того, что обидят вас, а что вы кого-нибудь. Тем более я видел, как вы лихачите. И не надо делать печальные лица, меня этим не проймёшь.
Они переглянулись и дружно кивнули.
— Вот и умнички. А теперь, сударыни, идите и по дороге позовите ко мне Петра.
Откинувшись на кушетке, я смотрел на потолок, разглядывая тонкие трещины в побелке, и раздумывал над некоторыми неприятными вещами. Вчерашние слова княгини о предательстве заронили во мне зёрна беспокойства. Пусть сегодня она и не вспомнила, что конкретно имела в виду, но я не переставал тревожиться и буквально пропитывался подозрительностью.
Я практически не сомневался: если против меня играет Голицын, предатель, или как минимум информатор, в усадьбе есть. И кандидатуры под эту роль имелось аж две: Бобров и Диего. Оба имели явную связь с князем, причём Пётр в своё время выслуживался перед ним. Собственно, он и представил меня Голицыным, а затем пытался помочь сблизиться с родом.
Весёлый раздолбай Бобров был мне крайне симпатичен. Можно даже говорить о нашей дружбе, если бы не эти подозрения. Будет крайне обидно, если они оправдаются — убивать его или мстить я не стану, но отодвину от себя подальше. Эх, и ведь не заменишь его легко!
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошёл Бобров.
— Не помешал, Костя?
— Заходи, Пётр, садись. Чай будешь?
— Угу.
Бобров плюхнулся в кресло и вместе с ним пододвинулся к столику, скрипнув ножками по паркету.
Налив себе чаю, он прихватил с блюдца ватрушку и сразу откусил половину.
— Форофо фо фы ферфулся.
— Ты жуй, жуй, не торопись.
Глядя, с каким аппетитом Бобров уплетает булочки, я тоже взял пирожок. Так что минут десять мы молчали, уничтожая выпечку.
— Очень хорошо, что ты снова здесь, — Бобров отставил пустую чашку. — Даже не знаю, как всё не развалилось, пока ты отсутствовал.
Я вопросительно поднял бровь, и Пётр пояснил:
— Девицы наши, как у них с лошадью получилось, стали нос задирать. Никто им не указ, ходят с загадочным видом, будто императорские фрейлины. Марье Алексевне с каждым днём
